— Подожди. А как же моя машина? — Лила двигается вперед и поправляет свои волосы, используя зеркало заднего вида. — Уже поздно. Не закроется ли мастерская в ближайшее время?

Я отодвигаю руку Эллы от своих губ и переплетаю ее пальцы со своими. — Мы повернём время вспять. Я обещаю.

Элла колеблется, глядя на кофейню, словно она — мышь, собравшаяся идти в логово льва.

Я сжимаю ее руку. — Живей, давай, входи. Все с тобой будет в порядке.

Она смотрит на наши руки, а затем её глаза пристально глядят на меня, бросая мимолетный взгляд на мои губы прежде, чем она решается заглянуть мне в глаза. — С нами будет кто-нибудь еще?

— Келли и Майк, Рене и Итан, — говорю я. — Грэнтфорд больше не появляется здесь, хотя, фиг его знает…

Её пухлые губы извились в усмешке. — Потому что ты зарядил ему кулаком прямо в лицо.

— Он это заслужил. — Я улыбнулся в ответ и отпустил её руку, чтобы выйти из автомобиля. Такое чувство, будто я мог бы быть уже где-то с ней.

Она выходит, потягиваясь и растягивая спину, выставляя при этом грудь вперед. Это заставляет меня хотеть сорвать с неё рубашку, затащить на заднее сиденье машины и делать то, что я никогда не делал с теми, о ком заботился раньше.

— На что ты пялишься? — Она тянет майку, стараясь прикрыть живот.

Она действительно не осознает, насколько она красивая. Никогда не осознавала. Даже когда она была в своем прежнем панковско-готовском обличии, она привлекала внимание парней.

Я качаю головой, не в силах оторвать от неё глаз. — Ни на что. Просто задумался.

Она хлопает дверью, и мы идем через переполненную автостоянку. Я опускаю свою руку ей на поясницу, но она шевелиться и отходит за Лилу, позволяя той встать между нами.

Я нахмурился. Может быть, я не так хорош, как думал.

Элла

Если он и дальше продолжит смотреть на меня так, то моя сдержанность растает, превратившись в лужу горячей, насыщенной парами жидкости. У Миши самые пронзительные глаза во всем мире: цвета морской волны, всматривающиеся в тебя с невероятной интенсивностью. Он флиртует со мной так, как и раньше всегда делал в шутку, и мне хочется играть вместе с ним.

Но сейчас все иначе: более напористо и реально. Похоже, будто он бросает мне свое сердце в открытую, чего никогда не происходило раньше. По крайней мере, не со мной. Разве что в тот день, когда я исчезла.

Кофейня переполнена людьми, даже не смотря на то, что сейчас вечер субботы. Каждая кабинка, каждый столик заняты, и парень с магнитно-каричневыми волосами играет на клавишах на сцене, его голос немного фальшивит. Бармен усердно трудится за барной стойкой, которая занимает все пространство от двери до угла. Люди работают за своими ноутбуками.

— Где мы сядем? — Лила сканирует комнату. — Здесь же нет свободных мест.

Миша замечает Итана и Рене за угловым столиком и машет им. — Ситуация с местами решена, — говорит он, беря меня за руку и направляясь к ним.

Рене — невысокая темно-рыжая девушка, подводящая себе сильно глаза лайнером. Её глаза устремлены в зону, где рука Миши переплетена с моей. Я пытаюсь вытащить руку, но Миша еще сильнее сжимает её.

— Привет, Элла. — Она натянуто улыбается своими темно-красными губами. — Ну, что ты делала?

— Ничего особенного, — я не усложняю, ведь с Рене, чем проще, тем лучше.

— И вот мы встретились снова. — Итан улыбнулся Лиле своей обнажающей ямочки на щеках улыбкой и подвинул для неё стул. — Видимо, ты решила здесь остаться еще на некоторое время.

Лила посмотрела на него, пока садилась. — Спасибо. Отчасти, я вынуждена остаться, так как мою машину изуродовали вчера ночью.

Миша падает на последний оставшийся свободным стул за нашим столом и начинает тянуть меня вниз, чтобы я села к нему на колени. Мои глаза осматривают помещение в поисках свободного стула, но народу так много, что некоторые даже вынуждены стоять возле стены.

— Я не кусаюсь, Элла Мэй. — В глазах Миши читается вызов. — Если ты, конечно, не попросишь меня.

Все за столом уставились на меня. Не желая устраивать сцен, я села к нему на колени. Итан с недоумением взглянул на Мишу, который проигнорировал этот взгляд, крадя булочку из корзинки, стоящей посреди стола.

Он засунул её в рот. — Уже пришло время «Свободного микрофона»?

Темные брови Итана сошлись вместе. — Что? Неужели ты подумываешь о том, чтобы снова начать играть? Потому что все, что я могу подсказать тебе, так это чертово время.

— Что ты имеешь ввиду, говоря «снова»? — спрашиваю я, запихивая в рот булочку. — Почему он не играл?

Итан закатывает рукава своей рубашки, скрещивает руки на столе и смотрит на Мишу их секретным взглядом, взломать который мне никогда не удавалось. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Мишу, но тут же сожалею об этом. Его глаза настолько интенсивны, что на секунду я оказываюсь выброшенной из своей стихии.

— Ты прекратил играть? — спрашиваю я его. — Почему ты это сделал? Это все еще твоя мечта?

Он пожимает плечами, обвивая свои руки вокруг моей талии. — Все уже не то, когда ты не сидишь здесь и не смотришь на меня.

— Были времена, когда я не смотрела, как ты играешь. — Я опустила свои руки ему на плечи. — Даже тогда, когда я жила здесь.

Он качает головой, и прядь светлых волос спадает на лоб. — Это не правда. Ты никогда не пропускала мои выступления.

Я снова обдумываю это и понимаю, что он прав. — Я не хочу, чтобы ты перестал жить своей жизнью только из-за того, что меня здесь больше нет.

— И я не хочу, чтобы ты была где угодно, кроме этого места. — Он сжимает мое бедро, и я инстинктивно подпрыгиваю, в то время как тепло, сопровождаемое легким покалыванием, спиралью скручивается между моих ног.

— Вы готовы сделать заказ? — прерывает нас официантка. Мы все говорим, что хотим заказать, и официантка записывает, хихикая. Особенно сильно это проявилось, когда она писала заказ Миши, и это несмотря на то, что я сижу у него на коленях.

Её зовут Кензи, и она мне всегда не нравилась. Пользуясь помощью Стейси Харрис, она издевалась над девушкой из школы, которая была в инвалидной хозяйке. Я небрежно облокачиваюсь на грудь Миши, словно делаю это случайно. Кажется, никто и не заметил этого, кроме официантки. И Миши. Его сердцебиение ускоряется, словно близость моего тела сводит его с ума.

Она хмурится и засовывает заказ в свой передник. — Я сейчас вернусь с вашими напитками.

Я ожидаю, что Миша начнет меня отчитывать за это, но он по-прежнему молчит, продолжая держать свои руки на вершине моих бедер. Я знаю, что это не правильно, и что он не принадлежит мне. Я ясно дала это понять в тот день, когда чуть не прыгнула с моста, но я ничего не могу с собой поделать. Еще с тех самых пор, как мы были детьми, я всегда чувствовала необходимость держать его подальше от девчонок, которые были недостаточно хороши для него.

Старые привычки отмирают с трудом.

Миша

Итан смотрит на меня так, словно я идиот. Скорее всего потому, что я улыбаюсь как идиот, но я ничего не могу с собой поделать. Элла воюет с официанткой. Она никогда раньше такого не делала даже до своего отъезда.

— Интересная группа, — Лила заорала, пытаясь перекричать играющую на сцене банджо-группу. — Вы играете в таком же стиле?

Итан, Рене и я рассмеялись. Даже Элла прикрывает рот рукой, с трудом пытаясь не засмеяться.

— Нет, милая, это не похоже на то, что я играю. — Я сделал глоток кофе. — Моя музыка более…

— Горячая и сексуальная, — говорит Элла, и я смотрю на неё. Она игнорирует мой взгляд и продолжает, — Думаю, их музыка больше напоминает The Spill Canvas[15].

Лила стряхивает крошки со стола. — Ты всегда слушала эту группу, когда училась?

Элла кивает, и слегка неловко двигается. — И её тоже.

Тот факт, что она все еще слушает такую музыку, заставляет меня почувствовать себя немного лучше. По крайней меня, хоть в этом она не изменилась. Я продолжаю держать одну руку на её ноге, боясь, что, если я освобожу её полностью, она снова убежит. Я краду очередную булочку из корзинки и погружаю её в рот. Лила начинает болтать и Итаном, а Рене погружается в свой сотовый телефон.