Я же делаю это не из-за того, что хочу узнать… О, господи, да что со мной происходит?

Не слышу, но чувствую, вижу краем глаза, как у плеча открывается дверца… и открыла её не я, это точно.

– Мисс Людвидж! – спокойный вежливый мужской баритон. Чёрная дыра поглощает и его, но не всю картинку. Тупо смотрю на протянутую в открытый проём широкую ладонь в чёрной кожаной перчатке.

– Элл, ты выходишь?.. – кажется, спросила Робин (хотя, кто ещё?). – Ты в порядке?

Нет, я совсем и далеко не в порядке! И сама не понимаю почему! Может ПМС или гормональный сбой? Кстати, я не забыла сегодня принять противозачаточные (и какого чёрта я думаю об этом именно сейчас?!)?

Поднимаю взгляд по руке, по чёрному рукаву фирменного блейзера, пока не останавливаюсь на незнакомом лице незнакомого мужчины (или всё-таки знакомого?). Одёргиваю себя сразу же, поспешно возвращаясь по пройденному маршруту обратно к ладони. У меня нет ни сил, ни подходящего состояния, копаться в файлах взбесившейся памяти. Мне достаточно и трёх составляющих, чтобы ухватиться за них, как за спасительную соломинку, и наконец-то всплыть на поверхность. Всё равно не вижу причин запоминать это лицо, хотя глазная сетчатка продолжает какое-то время удерживать несколько особо выразительных деталей – плотно сжатые губы, выступающую надбровную дугу и весьма глубокие серо-голубые глаза с платиновым отливом. Что ещё? Чёрный узкий галстук с затянутым высоким узлом под накрахмаленным воротником белоснежной сорочки, не хватает только чёрной фуражки? Да, точно, это водитель, и кажется, я его уже видела мельком, ещё в аэропорту. Кусочки пазла сошлись в идеальную картинку… на время.

Вкладываю ослабевшую ладошку в предложенную руку скорей на автомате, чем по собственному желанию. Тело не особо подчиняется, впрочем, как и сам разум. Слегка шатает и ведёт, или даже раскачивает изнутри от мощных ударов сердца. Не успеваю заметить или осознать, как оказываюсь за пределами салона крайслера, поддерживаемая внимательными жестами незнакомого мне человека. Выпрямляюсь сразу же, на автопилоте, во весь рост. Но даже на каблуках едва дотягиваю макушкой до переносицы этого широкоплечего исполина мистера Вселенная из Сервис-Обслуживания.

Всего несколько секунд, чтобы успеть определиться в окружающем пространстве и наконец-то отвесить себе увесистый мысленный подзатыльник. Элл, не тормози! Ты уже на месте… практически.

Чёрт! А гараж намного, намного больше чем в «Доминик-Хаус»! Белые стены, толстые квадратные колонны, до хрена машин в несколько рядов… Я же не собираюсь искать взглядом или гадать, где расположено место-стоянка для президентских авто? Или всё-таки собираюсь?

– Круто! Знаете, мне определённо уже начинает всё здесь нравиться! – Робби выныривает следом за мной буквально через пару секунд. В отличие от меня, с куда большим интересом и пристальным вниманием разглядывает фигуру и лицо водителя, держась за его руку несколько дольше допустимого.

– И что ж тогда с тобой случиться, когда ты поднимешься на несколько этажей выше? – Дэвид выскакивает с другой стороны лимузина, выстреливая очередной шуточкой мимо цели. Боюсь, она задевает не того, кому предназначалась, а прошибает на вылет именно моё оцепеневшее сознание.

Приехать-то приехали, но мы же ещё не совсем там, где надо! И я всё ещё цепляюсь за ускользающее время, окружающие вещи и динамику чужих движений, как за спасательный трос…

Зачем же так спешить? Может не стоит? Куда торопиться, а главное, зачем?!

– А что случиться с тобой, Дэвид, когда у тебя заберут временный пропуск?

– Мисс Людвиж, прошу…

Эвелин Гувер срезает своим эффектным появлением короткую сценку Поланник-Фрост одним точным ударом невидимых ножниц. В расстёгнутом на все пуговицы пальто, протягивая руку приглашающим жестом в сторону своего динамичного направления, намереваясь выхватить-перехватить не только моё сознание, но и само тело. И кажется каким-то непостижимым образом ей это удаётся.

Может она меня загипнотизировала? Все эти идеальные чарующие улыбочки с мягким прямым взглядом, изящные жесты рук. (Господи, зачем такие сложности? Не проще ли было накачать меня клофелином? Или слишком много нежелательных свидетелей?)

Уж в лифтах по любому есть видеокамеры! И зачем мне думать об этом прямо сейчас?!

Очередной отчёт? Каждый этаж подъёма за несколько ударов сердца. Если у меня сейчас такой приступ паранойи, что будет дальше, когда я стану работать здесь официально?

Это плохо, очень и очень плохо!

Скажи-поклянись, что в эти самые секунды ты не наблюдаешь за мной через мультимедийную сеть внутренней видеосвязи… Чёрт, ЧЁРТ!

Сознание затягивает полупрозрачной дымкой или срабатывает психологический блокиратор. Нет, волнение не исчезает, так, слегка притупляется. Разве что окружение, предметы и люди чуть стираются и не только в секторах краткосрочной памяти. Возможно, сбивает внутреннюю фокусировку. Размытые линии, движущиеся силуэты, яркие пятна дневного света. Мы на одном из последних этажей с просторными коридорами-галереями? Полустеклянные стены помещений-офисов в бесконечном лабиринте из толстых колонн, перегородок под мраморными панелями холодного антрацита и белёсой сеткой ломанного рисунка. Нет, сердце уже не скачет заведённым моторчиком механической игрушки под давлением необъятного воздушного пространства пятиметровых потолков. Но его гулкие чёткие удары, кажется, поглощаются через ступни в глянцевую плитку пола. Может у этого мрамора сенсорная поверхность?..

Зараза, о чём я только думаю?! – Эллис, что ты творишь? Сфокусируй внимание, соберись, сейчас же! Разве это не то, о чём ты столько времени мечтала? Увидеть царство Мэндэллов изнутри и пройтись по нему триумфальной походочкой? – Ты издеваешься? Мне бы найти сил не рухнуть на колени и не проползти по этой шикарной плитке на четвереньках!

Кажется миссис Смит и остальной эскорт всё это время продолжали неустанно говорить, как в лифте, так и в этой монументальной галерее-лабиринте. И кажется, я тоже что-то говорила или пыталась отвечать, чисто на автомате. С завидным упрямством, не желая вынимать из карманов пальто потные ладошки, сжимая пальцы буквально до дрожи в суставах, стараясь не сильно вонзать ногти в онемевшую кожу. Я всё равно не чувствовала боли… пока что. Адреналин в крови превысил все допустимые нормы, каким-то чудом не загнав сердце до реального инфаркта. При этом сознание продолжало плавать в плотном вакууме рассеянного внимания и параллельной прострации. Может я частично потеряла сознание, не заметив этого?

–…Если вам что-то нужно или что-то понадобиться… – голос и лицо Эвелин Гувер прорезаются-выступают чёткими звуками и картинкой перед моим плавающим взором.

Останавливаюсь всё на том же автопилоте (или условном рефлексе) перед широкими створками тёмно-синих дверей, а может потому что все тоже остановились.

– Я буду рядом! – не знаю, кого именно намеревалась успокоить этими словами Робин – меня или секретаря дирекции «Глобал-Вижн».

Так была ли у меня возможность всё переиграть, прокрутить назад плёнку? Оставалось ли у меня в запасе хотя бы пара секунд на то, чтобы развернуться и припустить со всех ног обратно в сторону лифтов (если я ещё запомнила дорогу до них)… или меня-таки успели обложить со всех сторон? И для этого не понадобилось физического присутствия того, кто действительно мог создать данную ловушку…

Без физического? Тогда что или кого, чёрт возьми, я столько времени и до сих пор ощущаю, вашу мать?!

Вспышка света отточенным лезвием по глазам, расширяющимся пятном-взрывом сквозь раскрывающиеся створки высоких дверей… Зажмуриться, отвернуться или… убежать? Нет, она все-таки меня оглушает, на время дезориентирует, сковывает часть мышц с оцепеневшими нервами. Приглушенные голоса, смех, четкие силуэты, пятна и линии новых предметов проступают из яркого света необъятного воздушного пространства огромного помещения по мере того, как я делаю следующие за движущейся фигурой Эвелин Гувер шаги. Господи, я и вправду иду за ней подобно бесплотной тени или тупой овцы? Это же неправильно, вашу мать! Так не должно быть! Я сама и добровольно сюда приехала, переступив собственные сомнения, страхи, ненормальные предчувствия и убойные фантазии! Я главная героиня этого дня! И я не должна так бояться, особенно без веских на то причин! (А ты уверена, что их вообще не существует?)