Страшная ассоциация «Грабители морей» сделалась чрезвычайно опасной для общества в конце восемнадцатого века, когда Европа, раздираемая продолжительными войнами, лишенная дорог и удобных сообщений, предоставляла каждому гражданину самому заботиться о своей безопасности. Не было ни одной провинции, где бы не завелась своя собственная шайка разбойников, грабителей, убийц, смеявшихся над всеми усилиями полиции и грабивших подчас целые селения и города.

Но ни одна из таких шаек не могла сравняться могуществом и размахом своих операций с грозными «Грабителями морей». У этого общества был свой флот, сухопутные шайки и могущественные покровители во всех слоях общества, даже в верхней палате английского парламента и в коронном суде Великобританской державы.

Ламаншский канал, Балтийское море, Северное море служили обычно ареной преступных подвигов этой ассоциации, наводившей страх на берега Англии, Дании, Швеции, Норвегии, Голландии и Германии.

Самый Лондон в течение почти двадцати лет находился под ужасным террором «Грабителей морей». Дело дошло до того, что «Грабители» стали взимать подать со всех богатых негоциантов, арматоров, банкиров и домовладельцев Сити. Этим лицам посылались категорические требования доставить в такой-то день и час в таверну «Висельник» такую-то сумму, которая исчислялась соразмерно богатству облагаемого этим незаконным побором лица. В письме, обыкновенно, упоминалось «о прискорбных последствиях, которые неминуемо должен повлечь за собой отказ», и внизу ставилась подпись: «Грабители».

Первое время некоторые энергичные люди пробовали сопротивляться «Грабителям», но они скоро бесследно исчезали. В конце концов, никто больше не отваживался противодействовать дерзким бандитам.

Несколько раз в таверне «Висельник» устраивались полицейские облавы и производились массовые аресты. Но скоро всех арестованных там приходилось выпускать за неимением достаточных, у лик. Никто не решался свидетельствовать против них.

Совершая налеты, «грабители» обычно убивали свои жертвы и всех невольных свидетелей совершенного преступления.

Железная дисциплина обеспечивала преступному обществу повиновение всех членов; но зато и доля прибыли давала каждому из них возможность свободно предаваться каким угодно излишествам.

В описываемый нами вечер в таверне «Висельник», вопреки обыкновению, было очень мало народа. Лишь в глубине тускло освещенной залы сидели за столом два человека. Один из них, более молодой, был богатырского роста и телосложения. По сравнению с ним его товарищ казался ребенком, но на лице его лежал отпечаток ума, и серые глаза его глядели проницательно и решительно.

Они оживленно беседовали и пили шотландское пиво, наливая его в стаканы прямо из дубового бочонка, стоявшего перед ними на массивном столе, и казались совершенно спокойными.

Но далеко не так спокоен был хозяин таверны мистер Боб. Он знал, что в скором времени здесь должны были собраться «Грабители морей», а эти ребята не терпели присутствия чужих на своих сборищах.

С уважением поглядывая на внушительную фигуру одного из посетителей, трактирщик не без основания полагал, что дело может принять нежелательный и даже опасный оборот.

— Ну, дружище Боб, — бормотал он про себя, опрокидывая в горло стаканчик крепкого джина для храбрости, — у тебя непременно будут неприятности, если ты заранее не примешь мер.

Порываясь что-то сказать незнакомым джентльменам, он несколько раз делал попытки обратить на себя их внимание легким покашливанием, но незнакомцы продолжали разговаривать на каком-то иностранном языке и не обращали на него ровно никакого внимания. Между тем стрелка часов коварно приближалась к десяти, приводя в ужас и трепет несчастного трактирщика, находившегося под влиянием алкоголя.

Приняв отчаянное решение, он стал осторожно приближаться к столу, за которым сидели посетители.

— Гм!.. Кхе, кхе!.. — произнес он, собравшись с духом. — Почтенные джентльмены!.. Кхе, кхе!..

— Чего от нас нужно этому дураку, Гуттор? — спросил старший из собеседников, обращаясь к гиганту. — Посмотри, как он все время вертится вокруг нас, как колесо вокруг оси.

— Я только что хотел тебе сказать то же самое, Грундвиг, — отвечал гигант. И, обернувшись к хозяину, он вопросительно уставился на него.

Мистер Боб окончательно смутился. Не мог же он, без всякой видимой причины, предложить незнакомцам заплатить за пиво и покинуть таверну.

— Гм!.. Гм!.. Я бы желал, почтенные джентльмены… — начал он, запинаясь. — Видите ли… гм!.. Я бы желал вам дать один добрый совет… Гм!.. Кхе!.. Да, очень добрый совет… — И он замолчал, вытирая выступивший на лбу пот и с отчаянием поглядывая на безжалостные часы.

— Ну что же, почтенный хозяин, скоро вы развяжете ваш язык? — спросил Грундвиг.

Мистер Боб сделал над собой отчаянное усилие.

— Гм… вот именно… — заговорил он, торопясь и захлебываясь. — Сейчас видно, почтенные джентльмены, что вы не здешние… Гм!.. Иначе бы вы знали, что по лондонским улицам небезопасно ходить в такой поздний час. На вашем месте я бы расплатился, как подобает порядочным людям, и отправился как можно скорее домой.

— Только-то! — воскликнул Гуттор и громко расхохотался.

Такая беспечность окончательно озадачила мистера Боба, и он в отчаянии выставил свой последний и самый веский аргумент.

— Стало быть, вы не знаете, где находитесь? Ни один констебль[61] не решится сунуть сюда ночью свой нос; ночные патрули и те боятся ходить по этой улице… Вы находитесь… в таверне «Грабителей морей»!

Мистер Боб несомненно рассчитывал, что после этих слов оба случайных посетителя его вскочат и без оглядки бросятся вон из таверны, позабыв даже заплатить по счету. И он уже заранее приготовился к этой небольшой жертве со своей стороны. Тем больше он был удивлен, когда посетители отнеслись совершенно равнодушно к его сообщению.

А между тем Боб не преувеличивал, говоря об опасности, грозящей всякому, кто бы осмелился затесаться на собрание злодейской шайки.

Сколько кровавых драм разыгралось здесь на его глазах. Сколько мужчин и женщин было сюда привезено для того, чтобы уже никогда не выйти отсюда… Только Боб один знал счет трупам, зарытым в подвалах и погребах трактира или брошенным в огромную цистерну для стока воды, находившуюся под домом.

Эти картины и сейчас ярко вставали в его памяти. Однажды вечером к таверне подъехала закрытая карета, из которой вышла богато одетая молодая женщина с тремя «маленькими детьми. Ей сообщили, что ее муж внезапно заболел на улице и был перенесен в этот дом. Вне себя от испуга приехала она, захватив с собой детей, прошла через залу трактира и стала спускаться по лестнице к комнате, где, как сказали ей, лежал ее муж. Вдруг раздался ужасный крик: ступени провалились под ногами несчастной, и она упала в грязную цистерну вместе с тремя невинными малютками. Час спустя приехал ее муж, вызванный тем же способом, и разделил ее участь.

Много подобных происшествий случилось в таверне «Висельник» за последние десять лет. Дяди отделывались таким образом от племянников и племянниц, опекуны от опекаемых, младшие братья от старших, мужья от жен и жены от мужей.

На образном языке «грабителей» эта нечистая клоака называлась «Яма наследников». Да не подумает читатель, что это вымысел; это — исторический факт, проверенный во время разбирательства дела «Вайтчапельских убийц» в 1778 году.

Пораженный тем, что его слова не произвели ожидаемого эффекта, мистер Боб удалился за стойку и там попытался утешить себя еще одним стаканом джина.

А собеседники, как ни в чем не бывало, возобновили прерванный разговор.

— Я весь дрожу от бешенства и нетерпения при мысли, что сейчас увижу этого злодея и что, быть может, он на этот раз не минет наших рук, — проговорил Гуттор и с такой силой ударил своим могучим кулаком по столу, что бочонок, стоявший на нем, подпрыгнул, а стаканы жалобно задребезжали.