– Да, сэр, – ответил мальчик. – Было забавно.

– Отлично. Просто отлично.

Агент Беллами перестал делать записи. Он завершил свой список покупок.

– Ты еще не устал от нашей беседы, Джейкоб?

– Нет, сэр. Все нормально.

– Я собираюсь задать тебе последний вопрос. И мне хотелось бы, чтобы ты реально подумал над ним. Ради меня, хорошо?

Джейкоб вынул лоллипоп изо рта. Он сел прямо. Его бледное лицо стало очень серьезным. В своих черных штанах и белой рубашке со стоячим воротником он выглядел как маленький, аккуратно одетый политик.

– Ты хороший мальчик, Джейкоб. Я знаю, что ты постараешься.

– Постарайся, милый, – добавила Люсиль, погладив сына по голове.

– Ты помнишь что-нибудь до твоего появления в Китае?

Наступило молчание. Люсиль приобняла Джейкоба рукой и притянула его к себе.

– Мистер Мартин Беллами не предлагает тебе ничего трудного, но если хочешь, можешь не отвечать. Ему просто интересно слушать твои истории. И твоей маме это тоже интересно. Ты же знаешь, какая я любопытная. Люблю совать нос в чужие дела.

Она улыбнулась и пощекотала его пальцами. Джейкоб захихикал.

Люсиль и агент Баллами выжидающе посмотрели на него. Женщина погладила спину мальчика, словно ее прикосновения могли вызвать какого-то джинна памяти, заточенного в теле Джейкоба. Жаль, что здесь не было Харольда, подумала она. Если бы он погладил спину сына, демонстрируя свою поддержку, это очень помогло бы. Но ее муж отделался обычной демагогией о «чертовом правительстве». Он начал вредничать, словно Люсиль пыталась затащить его в церковь на праздничную службу, поэтому ей пришлось оставить мужа в грузовике и одной сопровождать Джейкоба на беседу с человеком из Бюро.

Агент Беллами положил блокнот на стол, показывая мальчику, что это не просто желание правительства вытянуть из него дополнительную информацию. Он хотел показать, что искренне заинтересован в переживаниях ребенка. С самой первой встречи в аэропорту между ними возникла обоюдная симпатия. Он чувствовал, что нравился Джейкобу.

Когда молчание слишком затянулось, агент Беллами кивнул головой.

– Ладно, Джейкоб. Ты действительно не обязан…

– Я делаю, как мне говорят, – прошептал мальчик. – Я послушный.

– Конечно, ты послушный, – заверил его Беллами.

– Я не хотел неприятностей. В тот день у реки.

– В Китае? Где тебя нашли?

– Нет.

Джейкоб приподнял ноги и прижал колени к груди.

– Что ты помнишь о том моменте?

– Я не хотел вести себя плохо.

– Конечно, ты не хотел.

– Я не заслуживал наказания, – сказал Джейкоб.

Люсиль плакала. Ее тело дрожало, покачиваясь взад и вперед, словно ива под мартовским ветром. Она ощупала карман, нашла платок и промокнула глаза.

– Продолжай, – произнесла она сдавленным голосом.

– Я помню воду, – сказал Джейкоб. – Это была просто вода. Сначала я видел реку, а потом она перестала быть ею. Я даже не помню, как это случилось. И потом уже был Китай.

– А между этими моментами ничего не было?

Мальчик пожал плечами.

Люсиль еще раз промокнула глаза. Что-то тяжелое опустилось на ее сердце, и она едва не потеряла сознание. Женщина не знала, что делать. Было бы очень некультурно свалиться на пол со стула. Мартину Беллами пришлось бы помогать упавшей старухе. Стремление соблюсти этикет укрепило ее. Она задала вопрос – таким жалобным голосом, словно от ответа зависела вся ее жизнь.

– Вспомни, милый, что случилось с тобой перед тем, как ты очнулся? В промежутке, когда ты… заснул и когда проснулся? Там был яркий свет? Теплый воздух? Голос? Хотя бы что-нибудь?

– Какой любимый предмет у совы? – внезапно спросил Джейкоб.

Взрослые погрузились в молчание. Они понимали, что мальчик разрывался между желанием ответить на вопросы матери и невозможностью выразить в словах свои чувства.

– Филосовия, – сказал он, когда никто из них не отгадал его загадку.

– У вас замечательный мальчик, – сказал агент Беллами.

Джейкоб находился в смежной комнате – в компании молодого солдата, призванного откуда-то со Среднего Запада. Люсиль могла видеть их через стеклянную дверь, соединявшую два класса. Она ни на секунду не хотела терять сына из виду.

– Он благословленный Господом, – сказала женщина после недолгой паузы.

Она перевела взгляд с Джейкоба на агента Беллами, а затем – на свои тонкие руки.

– Я рад, что у вас все сложилось удачно.

– Да, сложилось, – ответила Люсиль.

Она улыбнулась, по-прежнему глядя на руки. Затем, словно шутка сына наконец улеглась в ее голове, она гордо выпрямилась. Ее улыбка стала шире, и Беллами вдруг заметил, какой тонкой и хрупкой была эта старая женщина.

– Вы впервые в наших краях, агент Мартин Беллами? Я имею в виду юг.

– Аэропорты считаются?

Темнокожий мужчина пригнулся вперед и сложил руки на большом столе. Он чувствовал, что Люсиль собиралась рассказать ему что-то интересное.

– Нет, они в счет не идут.

– Вы уверены? Потому что я даже не могу сосчитать, сколько раз бывал в аэропорту Атланты. Иногда мне казалось, что каждый полет, который я совершал в своей жизни, по какой-то причине проходил через Атланту. Клянусь, однажды мы с коллегой летели из Нью-Йорка в Бостон, и у нас была трехчасовая остановка в Атланте. Не понимаю, как это случилось.

Люсиль ответила вежливым смехом.

– Почему вы не женаты, Мартин Беллами? Как получилось, что вы не обзавелись своей семьей?

– Просто дело до этого не доходило, – пожав плечами, ответил агент.

– Вы должны постараться и довести это дело до конца, – сказала Люсиль.

Она приподнялась, намереваясь встать, затем передумала.

– Вы хороший человек, а мир нуждается в таких людях. Вам нужно найти молодую женщину, которая осчастливит вас своей любовью. Вы будете растить детей.

Агент Беллами не мог не заметить, что после этих слов ее улыбка немного потускнела. Люсиль со стоном встала, подошла к двери и убедилась, что Джейкоб по-прежнему находится в смежной комнате.

– Знали бы вы, как мы скучаем по Клубничному фестивалю, – сказала она.

Ее голос был тихим и ровным.

– Он ежегодно проводился в конце мая – так давно, как я помню. Все жители края собирались в Уайтвилле. Возможно, для вас, мужчин из больших городов, наш фестиваль не выглядел бы впечатляющим, но нам нравилось участвовать в нем. Нам нравилось, что там все было посвящено клубнике. Сейчас многие люди не задумываются об этом, однако в прошлые времена каждый фермер имел клубничные грядки. В наши дни такого не увидишь. Почти все фермы, которые я знала в детстве, исчезли с годами. Только одна или две остались в округе. Кажется, ферма Скидмора около Ламбертона все еще держится… Но я не могу утверждать этого наверняка.

Она отошла от двери и, встав позади своего стула, посмотрела на агента Беллами. К тому времени он поднялся с кресла, и вид его фигуры заставил женщину отступить на пару шагов. Пока Беллами сидел за столом, он казался почти юношей – наверное, из-за мирной позы. Теперь он снова выглядел взрослым мужчиной – мужчиной из большого далекого города. Взрослым мужчиной, который давно уже не был ребенком.

– Фестиваль длился все выходные, – продолжила Люсиль. – С годами он становился все больше и больше, хотя и в прошлом считался заметным событием. За день до его начала Джейкоб места себе не находил – так ему не терпелось оказаться там. А вы думали, мы не брали его с собой никуда? И даже Харольд не мог скрыть своего возбуждения. Он тогда еще не умел вести себя как упрямый старый дурень. Ну, вы понимаете, о чем я говорю. Видели бы вы, каким счастливым он выглядел! А знаете, в чем была причина его счастья? Наш Клубничный фестиваль считался самым лучшим в округе Колумбус, и Харольд привозил туда своего первенца – своего единственного сына.

Она печально вздохнула.

– Это было что-то! Они веселились, как дети. Там устраивали собачьи выставки. А больше всего на свете Джейкоб и Харольд любили собак. В наши дни по телевизору тоже показывают подобные шоу, но только уровень не тот. А там были отличные сельские выставки. Великолепные породы! Голубые кунхаунды, уолкеры, бигли! Господи! Какие красивые! Харольд и Джейкоб бегали от одного загона к другому. Они все время говорили, какая собака лучше, чем все остальные, и обсуждали их характеристики. Та годилась для охоты в заболоченных местах, а эта была хороша при дождливой погоде на такого-то зверя.