Босая Ким ходила кругами по горячей каменной дорожке. Сюзанна сказала ей, что она журналист и мать-одиночка двух девочек-близнецов пяти лет. Они живут в Пиетарсаари, маленьком городке на западной границе Финляндии. Ким предстоит переехать из одного провинциального города в другой, от одной матери-одиночки к другой. Сюзанна сказала, что нужно взять самые теплые вещи.

Все это казалось невероятным, пока он не увидел надпись синими буквами на темно-розовом фоне – он заметил ее сквозь раздвижные стеклянные двери, когда катил свою багажную тележку к залу прибытия международного аэропорта Gimhae в Бусане.

«Эрик, добро пожаловать в Корею!» – гласила надпись, сделанная энергичным округлым шрифтом, каким официантки пишут «Спасибо!» внизу своих чеков. А мальчик с плакатом, стоявший рядом с матерью и отцом, должно быть, его принимающий брат. Рядом с омма и аппа. А может, аппа и омма.

Он сбавил шаг, его маленькое тело окончательно принимало последствия этого решения. Он провел все 11 лет своей жизни в Миннетонке, штат Миннесота, белом богатом пригороде Миннеаполиса. Теперь все это закончилось. Следующий год он решил прожить в Южной Корее, в Бусане, с совершенно незнакомыми людьми. Он запустил пальцы в густые темные волосы на лбу, которые мгновенно начинали кудрявиться – в тот самый момент, как он вышел из самолета, его будто шерстяным одеялом окутала сырость. Стеклянные двери открывались, закрывались и снова открывались. Он сделал глубокий вдох и выкатил свою тележку в дверь.

До того как покинуть США, Эрик в некотором смысле жил в другой стране, чем Ким из Оклахомы. Миннесота был одним из очень немногих штатов, числившихся среди лучших 20 стран мира по результатам образования. Миннесота не поднялся на высшую ступень вместе с Финляндией и Кореей, но по математике подростки штата успевали почти так же, как и подростки Австралии и Германии.

Эрик посещал даже по этим стандартам особенно сильную среднюю школу. «Newsweek» регулярно называл среднюю школу Миннетонки среди лучших школ Америки. В ней четыре спортзала и хоккейная площадка, и она больше напоминала маленький колледж, чем среднюю школу.

Эрик решил присоединиться к программе Международного бакалавриата – интенсивного школьного курса, соответствующего международным стандартам. Несколько его учителей были хорошо известны в Миннетонке. Учительница истории мисс Дункан проводила ежегодный суд над Наполеоном. Ее ученики представляли стороны защиты и обвинения, изучали доказательства и затем в исторических костюмах представляли дело судейской коллегии, состоящей из выпускников. В любом случае Эрик фактически ехал из одного из умнейших штатов Америки в одну из умнейших стран мира.

Эрик уже отрепетировал, как будет себя вести, когда встретится с принимающей семьей. Следуя корейским правилам этикета, он низко поклонился им в знак благодарности и уважения. А еще широко улыбнулся, как правильный мальчик со Среднего Запада. Вся корейская семья поклонилась в ответ – не очень низко, но было ясно, что им приятны его старания.

После этого Эрик застыл. Он не обдумал заранее, что делать после поклона. Стоит ли их обнять? Нет, это слишком. Может, пожать им руки? Это чересчур официально. Вместо этого он попытался представиться корейцам. И это было ошибкой: его губы не слушались. Изо рта вылетали скрипящие звуки, напоминавшие судорожные крики попугая. «Розетта Стоун» мало ему помогла[22].

– Ничего, – улыбаясь, прервала его корейская мать, – мы научим тебя говорить.

А корейский брат обнял его и стал болтать, торопясь опробовать свой неровный английский на настоящем американце по пути к закрытой автостоянке. Эрик затолкнул тяжелые чемоданы в багажник хэтчбека «Дэу», и они отправились в его новый дом.

Сначала машина мчалась по длинному тоннелю, который все тянулся и тянулся, скрывая новый для Эрика город. А потом «Дэу» вдруг вырвалась на открытое пространство. Он оглянулся через заднее окно и увидел крутую, покрытую буйной растительностью гору. Они проехали сквозь гору и теперь оказались в центре Бусана – оживленного города с населением, примерно в 10 раз превышающим население Миннеаполиса.

Эрику показалось, что в Бусане (произносится «Пусане»), в этом калейдоскопе коммерции и цвета, дома поставлены один на другой. Он тянул шею, выглядывая в окно, и увидел нечто вроде аптеки, построенной над полицейским участком, возвышающимся над «Данкин доунатс»[23]: их зеленые, желтые и розовые светящиеся знаки нависали над улицей. Краны перерезали горизонт, как ветряные мельницы, обозначая стройки высоток.

– Потрясающе! – воскликнул Эрик на английском, когда машина въехала на Алмазный мост – висячий мост над морем длиной в 80 футбольных полей; принимающая мать улыбнулась ему с переднего сиденья.

С одной стороны моста до горизонта простирался спокойный и гладкий Тихий океан. К тому времени стало темно, и белые блики прожекторов расплескались по водному простору, а с другой стороны моста Эрику был виден весь город, будто на полиэкранном телевизоре. Освещенные неоновым светом небоскребы выстроились, как костяшки домино, вдоль края воды, словно боги уронили растущий мегаполис прямо на берег.

Принимающая семья жила на седьмом этаже роскошного комплекса небоскребов под названием «Lotte Castle». У Эрика была своя ванная комната – редкое удобство в перенаселенных городах Кореи.

Однажды утром вскоре после приезда он и его принимающая мама пришли на остановку автобуса № 80. К тому моменту Эрик оправился от смены часовых поясов и очень хотел побывать в Намсане – корейской средней школе, в которую будет ходить в следующем году. Он читал, что корейские школьники, как и финские, лучше других сдавали международные тесты. Еще он знал, что у выпускников корейских школ одни из самых высоких в мире баллов, гораздо выше, чем в США, несмотря на низкий уровень жизни.

Садясь в автобус, он волновался, но сохранял отстраненность, как антрополог во время исследования. Эрик уже окончил среднюю школу в Миннесоте и не беспокоился о выпускных экзаменах или сдаче зачета. В Корею он приехал отдохнуть, как ему казалось.

За последние несколько лет в его жизни произошло много событий. Он очень много занимался, чтобы идти в ногу с курсом Международного бакалавриата. А еще в 16 лет он открылся своим родным. Родители его поддерживали, и теперь он мог спокойно говорить о своей сексуальности. В Корее он не собирался говорить всем, что он гей, – это очень консервативная страна, но и не хотел никого обманывать. Он надеялся, что, как человек посторонний, будет свободен от наиболее жестких культурных ограничений. Эрик приехал сюда для того, чтобы получить некий опыт, и был открыт всему, что он здесь встретит. На следующий год он пойдет учиться в колледж, и трудно было сказать, когда ему снова выпадет такое приключение.

Автобус остановился на вершине длинного склона, у хрупкой металлической арки. Эрик и его принимающая мать вышли и пошли через поле, где школьники играли в футбол, поднимая облака пыли во влажном утреннем воздухе. За полем на склоне виднелось здание школы Намсан – массивное четырехэтажное строение из красного кирпича, бесконечно длинное, образующее угол, словно чтобы уместиться между соседними высотками.

Вдоль каждого его этажа шел единственный коридор. Здание казалось очень тесным и вытянутым вверх в сравнении со школой Эрика на родине. Школа была не грязной, но явно видала виды: стены обшарпаны, а белые доски пола истерты. Занавески подхвачены кое-как – чтобы впустить немного свежего воздуха, а не для красоты. В этой школе функциональность явно ценилась выше внешнего вида.

Эрик и его принимающая мать встретились со школьницей по обмену из Канады, которая тоже только что приехала. В коридоре было тихо, и через открытые двери Эрик видел учеников, сидящих за партами.