Джек открыл папку, стоя рядом со штативом осветителя, и прочел описание содержимого ячейки. Радиоуглеродный анализ определил возраст субмарины в 150 лет плюс минус десять лет. Опустив папку, Коллинз поглядел на то, что осталось от скелетной структуры ее корпуса. Сильнейший жар расплавил железо, и аккумуляторные батареи, поразившие даже парочку инженеров из отдела электрических лодок «Дженерал Дайнэмикс», превратились в бесформенный ком в нижней части артефакта. А когда-то с первого же взгляда было ясно, что это чудо техники.

Говорили, что она, вероятно, послужила прообразом аппарата из «Двадцати тысяч лье под водой» Жюля Верна. В то время в это вполне можно было поверить, потому что все еще удавалось разглядеть покрытую шипами боевую рубку и округлый нос. При длине более трехсот футов и водоизмещении в двадцать тысяч тонн она была почти точной моделью современных передовых атакующих подводных лодок ВМФ.

— Полнейший раздрай.

Обернувшись, Джек увидел Эверетта и Менденхолла, стоящих на пороге ячейки.

— Так и есть. Скажи-ка, Карл, как человек флотский: если эта подлодка в самом деле построена перед или сразу после начала Гражданской войны — насколько далеко техника зашла бы к нашему времени?

Эверетт вошел, стараясь не забрызгать перемешанной с сажей водой свой комбинезон. Увернулся от свисающих проводов и положил ладонь на то, что раньше было выпуклостью сферического носа.

— Я не знал бы, с какого конца подойти к оценке научных достижений, если бы это уже не проверили. Ты думаешь, мы имеем дело с теми же людьми, которые построили вот это?

— Почему бы и нет? Не лишено смысла. Факт, что они уничтожили ниточку к своему прошлому, сам по себе достаточно убедителен, но увидев это…

— Если смотреть извне, полковник, по данным обследования ничего такого не скажешь. По крайней мере, ничего не бросается в глаза такого, ради чего стоило бы уничтожать данный артефакт.

Эверетт и Джек обернулись к Менденхоллу. На их памяти новоиспеченный лейтенант еще ни разу не изрекал столь длинного предложения.

— Что? — переспросил Уилл, гадая, что он сморозил не так.

— Вы правы, лейтенант, вот и всё, — ответил Коллинз. — Что мы могли обнаружить на этой лодке такого, чтобы это их пугало?

Эверетт и Менденхолл были озадачены ничуть не меньше Джека.

— Что бы то ни было, оно в этой папке и в этой развалине. Либо что-то обнаруженное во время первоначальных исследований артефакта в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом, либо то, что мы можем найти сейчас. Так что надо, чтобы кто-то проштудировал документы, а нам придется еще покопаться в останках.

— И надеяться, что оно не сгорело к чертям.

Джек шлепнул панку Менденхоллу на грудь.

— Верно, лейтенант. Получайте свою работу. Хватайте кого потребуется, собирайте любую команду и добудьте мне ответ.

Взяв папку, Уилл чуть не выронил ее в грязную воду — на лице его было написано, что выполнить приказ будет нелегко.

— Да, сэр… Могу я взять любого доктора или профессора, какого захочу?

— Да, просто хватайте их за загривок и ступайте. Нам нужны ответы, лейтенант, так что за дело.

«Левиафан», в трехстах милях от северного побережья Венесуэлы

Первый помощник медленно взбирался по спиральной лестнице в наблюдательную кабину в самом нижнем ярусе боевой рубки. Постучал, открыл дверцу в личную каюту капитана и увидел, что она сидит в большом кресле с высокой спинкой, молча глядя из иллюминатора размером тридцать пять на двадцать футов по левому борту на море, бегущее мимо прочного корпуса.

— Капитан, извините, что беспокою, но я подумал, что вам захочется знать, что ваши предположения о том, что попытаются предпринять президенты Соединенных Штатов и Венесуэлы, оправдались. Мы получили подтвержденные приказы выйти в море четырем нефтеналивным танкерам из Портсмута нынче утром. Их сопровождает эскорт Королевских ВМС и как минимум одна подлодка класса «Трафальгар».

— Венесуэла?

— Два танкера с китайскими и венесуэльскими судами сопровождения. — Говоря это, Сэмюэльс отвел глаза, а когда вновь посмотрел на капитана, то понял, что повелительница «Левиафана» размышляет, по своему обыкновению прикрыв глаза. — Позволить им пройти, как вы хотели поступить нынче утром?

Она открыла глаза, и первый помощник увидел, что сейчас она не под наркотиками. Глаза ее были чисты и полны огня, напоенного ненавистью и злобой.

Капитан встала в полутьме, подсвеченной зеленоватыми рефлексами от моря, и сошла с подиума. Медленно подойдя к большому округлому иллюминатору, приложила руку в перчатке к толстому стеклу и сама со вздохом прислонилась к нему.

— Капитан, вам плохо? Может, прозвать доктора, чтобы…

— Запланированная атака подготовлена?

— Да, капитан, но вы приказали избегать дальнейшего кровопролития.

— Я меняю приказ. Удары наносить только по боевым кораблям. Танкеры не трогайте, пусть себе идут своим путем. Я подозреваю небольшое жульничество, по крайней мере с британской и американской сторон доски. А еще я не хочу, чтобы хоть один из китайских или британских — а равно и американских, если они к ним присоединятся, — боевых кораблей еще раз увидел порт. И наплевать на жертвы. Капитан хлопнула по стеклу и попятилась на шаг. — Они испытывают не того человека, Джеймс; недвусмысленно растолкуй им, как «Левиафан» может быть в двух местах одновременно.

— Может, мы сперва встретимся с нашими гостями… В смысле, капитан, у нас есть время; чтобы прийти в порты назначения, этим судам потребуется неделя, а то и поболе. Мы могли бы избежать жертв, пока не объясним, почему перенесли действия в Мексиканский залив.

— Мистер Сэмюэльс, нам необходима стойкость в намеченных свершениях. Мы сражаемся не за себя. Океан понес в Средиземноморье слишком большие жертвы, чтобы терять то, что есть в заливе. А теперь, пожалуйста, выполняйте приказ.

— Есть, капитан, — склонил голову первый помощник.

— Джеймс, до сих пор вы исполняли мои приказы без колебаний. Пожалуй, вам лучше объяснить свою нерешительность в данном случае.

Первый помощник застыл на пороге люка и медленно обернулся:

— Я никогда не подвергаю ваши приказы сомнению, капитан. Однако этим вы опровергаете свои же приказы, отданные перед отплытием. Вот я и подумал: может статься, вы чего-то недоговариваете: о своем здоровье, о визитах к доктору… И почему на большинстве этих посещений присутствует сержант Тайлер?

Капитан даже не обернулась от иллюминатора, но он видел, что глаза ее закрыты, а зубы прикусили нижнюю губу. Он мог бы головой поклясться, что в душе у нее разыгрывается серьезный конфликт.

— Я… я не припоминаю встреч с…

Оборвав на полуслове, она шагнула обратно к большому креслу, знаком дав понять, что разговор окончен.

— Я доложу об исходе атаки, как только сделаем дистанционную оценку ущерба, капитан.

Подождал отклика, но, так и не дождавшись, медленно покинул приватный пост управления.

Сидя с закрытыми глазами, капитан пыталась вспомнить последний визит к корабельному врачу, но сквозь головную боль не пробилось ровным счетом ничего. Она помнила визиты под утро в изолятор, чтобы проведать полковника Коллинза. Эти моменты проступали совершенно явственно, она помнила, как строила свои планы. Если же были и другие визиты, то почему на них присутствовал сержант Тайлер? Если он действительно там был, надо непременно получить объяснение, почему и зачем.

Стук в дверь послышался как раз тогда, когда Анри Фарбо вышел из ванной, поглядел на Найлза и увидел, что тот и не собирается открывать. Забросив полотенце, которым вытирал руки, на плечо, француз сам открыл дверь.

— Прошу прощения, джентльмены. Наш капитан спрашивает, не присоединитесь ли вы к первому помощнику в центре управления, — доложил офицер с юным лицом, отступая в сторону, чтобы пропустить сенатора, Алису и Вирджинию. — Как видите, остальные готовы идти.