Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Шагов через пять брат догнал меня.

– Я хотел постеречь вещи, а потом думаю: никто их не возьмет, – сказал он, вцепляясь в мою руку.

Я шел и думал, что Жеке хорошо, у него есть, за кого держаться. Соображать за двоих должен я, потому что мне уже четырнадцать. Хотя сейчас я остро чувствовал, что мои «уже четырнадцать» на самом деле «всего-навсего четырнадцать». Я мечтал, чтобы обходчик оказался незлым, неглупым и не пьяным. И чтобы у него был телефон.

Почему мы решили, что в доме живет обходчик, кто первый это сказал, я уже не помнил. Железная дорога – значит, должен быть обходчик или начальник станции. Словом, взрослый служивый человек, обязанный позаботиться о пассажирах.

Чем ближе мы подходили к дому, тем заметнее становилось, что человек служит спустя рукава. Хоть бы рамы побелил. И название станции не мешало бы вывесить. И расписание поездов.

Из дома не доносилось ни звука. Хозяина ничуть не беспокоило, что свет погас.

– А где стекло? – спросил Жека.

Я сам уже видел, что оконная рама пустая. Ответить было нечего, я только крепче сжал Жекину руку.

Приоткрытая дверь тихо поскрипывала на ветру.

– Я дальше не пойду, там скелеты, – объявил Жека.

– Тогда стой здесь или беги вещи караулить. – Я оглянулся. Чемодан и рюкзак едва различались в тумане. Никто их, конечно, не возьмет. Но я ведь не мог сказать брату: «Ты трус».

– Нет, лучше я с тобой, – вздохнул Жека. От волнения он ковырял ногтями мой большой палец.

– Прекрати, – сказал я.

Дошли до крыльца со сломанной ступенькой. Я шире открыл дверь, и пронзительный скрип ударил по нервам. Жека присел от испуга и гирей повис у меня на руке. Его пришлось втаскивать в дом.

Наверное, здесь и вправду когда-то жил обходчик или сторож. На комнату начальника станции эта каморка не тянула. Свет луны из дверного проема косо падал на большую печку, выходящую задней стеной в другую часть дома. Два окна, некрашеная лавка и на ней остатки валенка, растасканного по норам какими-то грызунами. Вместо вешалки – ряд вбитых в стену деревянных колышков. Убожество, как в спектакле про крепостное крестьянство. Герасим и Муму. Доски с пола были кое-где оторваны, и Жека чуть не кувыркнулся в щель. Я удержал его и посмотрел на потолок. Глаза различали в темени облупленную побелку – и больше ничего. Ни лампочки, ни проводов. Спрашивается, что светилось в окне…

Вторая часть дома была раз в десять больше и уже напоминала станцию. Лавки по стенам, дощатая будка с надписью «Касса» и закрытым фанеркой окошком – зал ожидания. Жека постучался, фанерка упала и провалилась внутрь будки.

– А люди где? – спросил Жека, снова терзая ногтями мой палец. – Я же видел: окно горело!

Посмотрев на потолок, я и здесь не увидел ни проводов, ни лампочек.

– Окно не горело, нам показалось, – твердо сказал я. – Глянь, крыша-то дырявая. Мы через окно увидели дыру, а в дыре – луну, и подумали, что свет горит.

Брат молча принял объяснение. Но сам-то я знал, что задачка с луной, дырой и окном имеет единственное решение: когда все три точки выстроятся в ряд. Сейчас луна справа, дыра слева, окно внизу и посередине. Смотри хоть задом наперед, просунув голову между ног, но треугольник не станет прямой линией.

И еще об одном я смолчал, чтобы не пугать Жеку: в зале ожидания не было мусора. Ни фантика, ни окурка, ни прилипшей жвачки. Пыль была. Мы протоптали в ней две дорожки, одинокие, как следы астронавтов на Луне.

В этом зале ожидания никто не ожидал поезда. Сюда за все лето, а скорее, и за много лет не зашел грибник или охотник, чтобы укрыться от дождя и выкурить сигарету.

ОНИ ЗНАЮТ О ПРИЗРАЧНОМ ПОЕЗДЕ, понял я. ВСЕ. ВЕСЬ ГОРОД. И все молчат. Потому что призраков не бывает. Нормальный человек об этом и спорить не станет. А если находились упрямцы, утверждавшие, что сами видели, верней, не видели призрачный поезд, так они теперь доказывают свое в дурдоме. А остальные притворяются, будто ничего особенного нет. Нормальный водитель не откажется ехать в рейс из-за какого-то призрака, а подгонит автобус к станции точно по расписанию. Нормальные пассажиры пулей полетят кто с автобуса на поезд (на нормальный, разумеется), кто с поезда на автобус. Они рассядутся и уедут, пряча глаза друг от друга, когда вдали загудит невидимый паровоз.

Поэтому и станция заброшена давным-давно. Не такое здесь место, чтобы сидеть и отдыхать.

– Живем, брат! Нас просто высадили на остановку раньше, – соврал я. – Тетя Света подойдет к нашему вагону, спросит у Гали, где мы, и приедет за нами. Она скоро приедет, вот увидишь.

Братец подумал и ляпнул:

– Тетю мы уже не дождемся. Сам понимаешь: ночная дорога, волки… Всякое могло случиться.

– Один будущий второклассник трепался, трепался и по шее получил, – ответил я. – Тетя Света войну прошла! Она здоровенных мужиков, десантников, швыряет, как щенят. А ты скажешь, ее волки съели?

Больной печально вздохнул: так, мол, и скажу, тетю жалко, но истина дороже.

Пока мы бродили по заброшенной станции, туман опустился к земле. Луна ярко светила в безоблачном небе, а перрон был виден шагов на десять. Мы побрели к своим вещам, как в воде: я по шею в тумане, Жека с головой.

Кап! – на руку мне упала теплая слеза. Жека хлюпнул носом. Чтобы отвлечь его, я спросил:

– Как думаешь, чей скелет на фотке – Чингисхана?

Уловка сработала. Жека вытер глаза кулаком:

– Не, в газете же написано: сокровища у него. По мнению экспертов… Алеш, ты ведь хорошо ныряешь!

– Хочешь найти гробницу под водой? – понял я. – Нет, брат, если б все было так просто, ее бы давно нашли. Думаешь, эту легенду один археолог знает? Ей, может, столько же лет, сколько могиле Чингисхана.

– А если с аквалангом? Тетя Света умеет. Приехать в Часуцей… то есть в Цасу… Где Чингисхан родился, и понырять!

Из тумана появилась большая четвероногая тень с поджатым хвостом.

– Овчарочка! – счастливым голосом сказал Жека, сразу забыв о сокровищах.

Мой трусоватый брат совсем не боится собак. Думаешь, почему он мечтал обменять младенца на овчарку? Жила у нас в семье «немка» Данка – старушка, если считать по-собачьи, на два года старше меня. Жеке она была, как бабушка. Сколько раз ловила его на спину, когда он выпадал из кроватки. В позапрошлом году Данка умерла, а Жеке сказали, что потерялась.

Ладно. Жека увидел овчарку и пошел к ней. Пес остановился, молча оскалив нешуточные клыки. На его боку торчал клок линялой шерсти.

– Давно потерялся, одичал совсем, – определил Жека. – Иди ко мне, Шарик! Хорошая собака, хорошая… Рекс! Мухтар! – Жека продвигался короткими вкрадчивыми шажками, боясь вспугнуть пса, и подбирал клички. – Ингар! Ингус!

– Отстань от него, – сказал я. – Ну, приманишь, а потом куда?

– Вымоем, вычешем и отдадим тете Свете музей охранять, – решил Жека. – Сходи за сахаром, Алеш, на сахар он приманится. Жалко же собачку, породистая.

Насчет породистости я как раз сильно сомневался. Скорее пес был метисом. Морда, как у хаски, с подпалинами на бровях, сам крупный, как восточно-европейская овчарка, а хвост… И тут до меня дошло: НИ ОДНА ДОМАШНЯЯ СОБАКА НЕ ДЕРЖИТ ХВОСТ МЕЖДУ НОГ. Поджатый хвост для них – сигнал «я боюсь». И только для волка поджатый хвост ничего особенного не значит, он просто ходит так, и все.

Глава VI. Прятки с волком

– Жека, назад! – зашипел я. – Это волк!

– Да ну, обычная псявка, – отмахнулся собаколюбивый братец.

Волк судорожно зевнул. Сел на хвост, задрал голову к луне и завыл. Жека шарахнулся ко мне. Понял, на кого мы попали.

– Не делай резких движений, – прошептал я, обнял Жеку и стал потихоньку пятиться в туман.

Волк самозабвенно выл, кося горящим в лунном свете глазом. Я не знал его повадок. Может, он созывал подмогу, а может, разминал горло перед ужином. Вот так повоет, повоет и набросится! В одном я не сомневался: убегать нельзя. Убегающий показывает слабость, за ним бросаются даже болонки. Спрятаться? Глупо – учует.

5
{"b":"264258","o":1}