Кел молчал, что-то взвешивая в уме.

  - Раньше сдавали патрулям, - ответил Ричард. - Сейчас патрулей нет. Теперь только в Мэннивей или в центральную ставку Адама Нэя в Холмах. В Мэннивее полагается Фангу Хромому, он и при Кланах был главным судьей над хантами и отребьем. Он точно сделает как сказал учитель, потому что Фанг не разменивается на жалость, а воздает по заслугам. Адаму Нэю тоже такие в армейской ставке не нужны. Хотя женщин он вряд ли повесит.

  - Вы не понимаете, - проронил Кел. - Я не про местное бандитское правосудие и воровские понятия, это все мишура. Решаем мы, я говорю о нас, закон из абстрактного становится конкретным. Всегда проще убить, чем разбираться и выяснять. Вот тут восемеро, у друдов еще девять человек. Может большинство из них и конченные. Если по закону вы имеете право их казнить, и у вас поднимется рука исполнить закон - ваше дело. Но кто-то из них не конченый. Кто-то просто попал в водоворот, слушался главаря из страха. Попробуй не послушать его. Может двое или трое человек тут не делали жестокостей. А просто жались и шли вместе с колонной.

  - От этого их вина не меньше, - сказал Дмитриус. - Они все сюда пришли, все и виновны.

  - Это суждение мальчика-дебила, - ровно высказал Кел. - А на деле, каждый виноват в своей мере. Жизнь и обстоятельства у каждого сложились по-своему. Суд устанавливает меру вины каждому, и сообразно этой мере дает наказание. В этом смысл наказаний и правовой системы вообще. Не казнить всех и дело с концом. А разобраться, и дать такое наказание, которое сведет к минимуму бывшую и предупредит последующую несправедливость.

  - Пффф, - после паузы сказал Стальной. - Почему оно никогда так не работает?

  - Во-первых, работает. А во-вторых, если отказаться от правосудия, мир будет как раз как у этих, - он показал на пленников, которые с ненавистью смотрели за тем, как расфуфыренные фраеры решают их судьбу. - Ты хочешь жить, как они?

  - Повторяю, - сказал Винсент. - Кто будет выяснять личную вину каждого, и когда? Нам надо ехать.

  - Пусть друды держат их в плену, - Кел перешел к делу. - Пока мы не вернемся и не сможем разобраться во всем как следует.

  - А если Убой обхитрит друд? - тихо спросил Ричард, наклоняясь к нему близко-близко. - Вызволит своих людей и уйдет? Придет в Шефл, и там прикончит старую Ченгу? Ну просто вдарит ей по пьяни, ты же знаешь, она не стерпит и не смолчит. И бабка откинется. Полезет насиловать Вельту, выяснит, что он не девочка, а мальчик, разъярится, отрежет ему хозяйство и бросит истекать кровью?

  - Ты уверен, что такое возможно? - спросил Кел с гримасой отторжения на лице. Он не помнил всех этих людей, но даже не помня, понимал, каково будет, если произойдет как говорит Дик.

  - Даже если невозможно, зачем рисковать жизнью хороших людей? Мы тут половину поселений обошли, и везде есть друзья.

  Кел опустил голову. Он не знал, как быстро отделить зерна от плевел, неизлечимых убийц от просто попавших в заворот судьбы.

  - Эй, хитрожопые! - резко выкрикнула Неженка, которая от страха тяжело дышала. - Вы там решаете, убивать нас или нет? А с какого перепуга? Чего мы вам сделали?! Ну, подрались и будет. Побили вы нас, герои! Укажите, куда уйти - мы уйдем. В жисть нас больше не увидите. А?

  Остальные пленники поддержали ее разноголосым гулом.

  Анна встала, запахнув плащ, подошла к броневагону и уставилась на татуированного риндана. Она хотела сделать выбор, решиться.

  - Не трону тебя, - сглотнув от неприязни, пообещал он. - Просто отпусти, и все будет ровно.

  - Убивать здесь нельзя, - внезапно подал голос Винсент. Он даже встал, взволнованный пришедшей в голову мыслью. - Мы не знаем эти Холмы, и в нашей Книге по ним ничего нет, эта область старая, кто запечатан вокруг, неизвестно. Но если поблизости есть низверг-нежить, великий некромаг или король призраков, какой угодно владыка тьмы, то теперь, без охранной сети он может дотянуться до тела убитого. Поднять ревенанта, или кого похуже. Как-то использовать поднятую нежить, чтобы освободиться. Да и души, некоторые из низвергов могут души к своему Холму призвать... Понимаете? Надо срочно что-то сделать с убитым в бою.

  Все морщились, осмысляя новую неприятную информацию.

  - Да сколько ж можно, суки, а? - в бешенстве заверещала Лилла, дергая ногами. - Я ссать хочу! Выпустите, люди добрые!

  И так как никто из Лисов не шевельнулся в сторону ее кандалов, Неженка мстительно выгнулась, льняные штаны тут же промокли, и по ее ногам потекла моча, закапав на голову многострадальному толстику.

  - Опять пи-пи?! - заскулил огнемаг, боком отползая из зоны поражения в сторону Лисов.

  Но никто не обратил внимания на их семейную драму.

  - Ну, что смотришь? - спросил теперь уже риндан у Анны, его рот дергался, нервно подрагивали запавшие глаза. Он прилагал все силы, чтобы не выплеснуть на девушку поток брани. Она поразилась, увидев, насколько мародеру трудно держать себя в руках - он хоть и был скован кандалами и страхом, но вообще не привык сдерживаться. И как же от него воняло, не передать, там был и перегар, и гниль древних зубных развалин, и двухнедельная немытость бродяги, и общее 'А зачем, я и так хорош', особо перло из волосатых подмышек задранных рук.

  - Ничего, - сказала Анна, разворачиваясь, чтобы уйти.

  Каким-то образом он высвободил ногу из старого и, видно, проржавевшего железного кольца. Ударил со всей силы, вымещая всю ненависть, в раненую спину девушки, угодив сапогом прямо в рассеченную лопатку. Анна вскрикнула от неожиданности и боли, рванулась вперед, уходя из-под удара, чувствуя, как снова течет по спине кровь. Следующий его удар пришелся уже в воздух.

  Ричард тут же вскинул лук, а Дмитриус руку, чтобы выстрелить, им просто нужен был повод. Но Кел ждал чего-то в этом духе и был готов, он подскочил и закрыл пленника собой.

  Анна развернулась, все в ней хотело отшвырнуть легкую, худую фигуру друга, подскочить к вонючему риндану и голыми руками превратить его морду в кровавую отбивную. Но остановилась, тяжело дыша, потому что внезапно поняла, насколько Келу сейчас тяжело. От его личности остались лохмотья, он осознает это, чувствует свой распад. Внутри пустота и страх, ведь скоро никакого Кела и вовсе не останется, да был ли он вообще, и кто таков? Кел не знает себя, и хватается за единственное, что еще осталось: за стремление к благородству, к справедливости; цепляется за остатки человечности, честность к своим и чужим. Руки раскинуты в стороны, пальцы сжаты, на лице весь груз сомнений и чувств, весь белый с черным, как 'да' и 'нет', которые сплавились друг с другом и не могут разойтись каждый в свою сторону - его перекосило от невозможности решить дилемму с пленниками так, чтобы и волки были убиты, и овцы целы. А Анну корежит от самой необходимости эту дилемму как-то решать. Ведь Лисы исследователи, бойцы, странники, беглецы; иногда попадатели впросак, но нередко герои мудрых и нетривиальных решений. Но не судьи и не убийцы.

  Кел закрывал своим телом человека, который убил бы его, не раздумывая, если б мог. Который оценивал все споры и терзания Лисов, как метания слабоумных дураков. И сейчас смеялся, захлебываясь ругательствами, потому что в башке у него умещался главным образом текущий момент, без места на рефлексии о прошлом и закутка планов на будущее. Только сейчас, а сейчас весело и смешно, как удачно я пнул эту гниду!

  - В твоем случае, светлый, красивый жест теряет в силе, - прерывисто выдохнул Ричард, все еще удерживая натянутый лук. - Тебе-то от выстрела ничего не будет.

  - Вот и прекрасно, - отрезал тот, - не хватало помереть от выплеска хаоса в безумной голове.

  - Это у меня безумная?! - колоколом загудел Стальной. - Не у сумасшедшего, который все забыл и против своих выступает?! Не у доброй жрицы, которая половину боя провела, спасая врагов, когда друзья ходили по краю и чуть не погибли?! У меня?!