– Нет, не помню, но доктор полагает, что память скоро восстановится.
Мой ответ принес девушкам облегчение, и они сразу заговорили о школе, о приближающемся старте бейсбольного сезона, что было большим событием там, куда они собирались идти сегодня вечером. Они пригласили и меня, но мама в доброжелательном тоне объяснила им, что я еще не скоро смогу выйти за порог этого дома. Это уже нечто запредельное. Разговор перешел на бойфренда, которого я не помнила.
– Он такой горячий, – простонала Кэнди. – И такой… просто совершенство.
– Во всем, – Вероника согласно кивнула, скрестив на груди руки. – У вас такие совершенные отношения.
А я смотрела на спокойную девушку с каштановыми волосами. Она все время стояла молча, теребя в руках маленькую бумажную салфетку.
– Он так переживал из-за тебя, – Кэнди, расплывшись в улыбке, склонила голову набок. – Тебе везет куда больше, чем ты думаешь.
Повезло остаться в живых или повезло отхватить такого бойфренда?
Как ни странно, но, кроме того, что сказала Вероника о Касси, никто больше о ней не говорил. Я была убеждена, что они специально не касаются этой темы, чтобы не нервировать меня. Я оценила это в особенности потому, что большую часть прошлой ночи провела, перебирая в голове все страшные вещи, которые могли произойти с нами. Однако сейчас мне хотелось узнать о блондинке больше.
Дождавшись, когда в разговоре наступила небольшая пауза, я кашлянула, привлекая к себе внимание.
– А Касси говорила что-нибудь до того, как мы… мы пропали? Она рассказывала о каких-нибудь наших планах?
Вероника, опустив голову, закусила губу.
– Она практически не…
– Девочки, я думаю, что на сегодня хватит. – За спиной Вероники возникла моя мама, которая хотя и улыбалась, но губы ее были напряженно сжаты. – Саманте нужно отдыхать.
– Ну, мама! – выпалила я, смущаясь, что со мной обходились как с ребенком. Я соскочила с барного табурета. Колени мои дрожали, говорить я могла только шепотом. – Мама…
Она бросила взгляд на девочек, сбившихся в углу с побледневшими под слоем пудры лицами, а затем схватила меня за руки, широко раскрыв глаза.
– Что с тобой?
Мое сердце вырывалось из груди. Ну как я могла объяснить ей это? Я помнила, что уже кричала на маму и раньше. Я и прежде чувствовала подобное – разочарование, раздражение и злобу по отношению к ней. Нахлынувшая волна знакомых ощущений, хотя на самом деле ничего не происходило, вызывала лишь головокружение. Другим эта вспышка могла бы показаться ничего не значащей, а вот для моего опустошенного мозга это было очень важным.
– Саманта?
Все пристально посмотрели на меня. Это были лица незнакомцев. Ни о каких воспоминаниях или хотя бы об искре узнавания, которую чувствуешь, заглядывая в «Гугл» или на WebMD[8], не могло быть и речи. Я обшарила прошлой ночью весь интернет в поисках информации о диссоциативной амнезии, и помимо того факта, что она может быть следствием перенесенной травмы или психического заболевания – приятнейшее известие, – смогла наскрести какие-то жалкие сведения о том, как мне восстановить память.
Меня начало трясти. Я высвободила свои руки из маминых и приложила ладони к пылающим щекам.
– Все в порядке. Я просто устала.
Мое неофициальное «давайте снова встретимся, как раньше» подходило к концу. Девочки поспешно обняли меня, чмокнули в щеки, а потом выпорхнули во двор к своим «БМВ». «Интересно, а какая машина у меня?» – задумалась я.
– А что вообще произошло? – спрашивала мама, идя за мной через множество комнат к самой маленькой, расположенной на первом этаже, – к общей гостиной. – Саманта, ответь же мне.
Я села на мягкий диванчик.
– Да, в общем, ничего особенного. Я только что вспомнила, как раньше… налетала на тебя, как бешеная, кричала на тебя. И это воспоминание пришло мне в голову совершенно неожиданно, оно буквально застало меня врасплох.
Мама впилась в меня пристальным взглядом и почти сразу опустилась передо мной на колени. Это меня удивило – ведь она могла помять свои льняные брюки, – но мама взяла в ладони мое лицо. Руки ее дрожали, в глазах стояли слезы.
– Я никогда не думала, что для меня будет счастьем услышать твои воспоминания о том, как ты меня огорчала, однако именно так все сейчас и получилось.
В ответ я улыбнулась, но моя улыбка вышла слабой и печальной.
– Подтверждение моей дебильности, верно?
– Ну что ты, радость моя, какая же это дебильность? Это прогресс. – Мама встала, поправляя одежду. – Но я думаю, что этот уик-энд тебе надо провести в спокойной обстановке.
Я удивленно подняла брови.
– Прошлой ночью я читала о подобном случае в одной статье, и в ней сказано, что я должна находиться среди привычных вещей. Это снова запустит мою память.
– Не знаю. В твоей ситуации многое имеет значение.
Я печально вздохнула, предчувствуя, что ближайшее будущее будет безрадостным.
– Я хочу в понедельник пойти в школу. Я должна пойти в школу. Мне это необходимо.
– Ты слишком торопишься.
– Я должна начать делать что-то привычное. Вдруг именно это поможет мне.
Лицо мамы стало еще более обеспокоенным.
– Доктор Уэстон сказал, что тебе надо входить в окружающую жизнь постепенно. А школа станет слишком большой нагрузкой на твою психику.
– Что может быть еще хуже? – Я развела руками, чувствуя, что меня совершенно не понимают. – Что я забуду еще что-нибудь? Но этого «чего-нибудь» практически не осталось!
– Я не знаю. – Мама отвернулась от меня, перебирая золотые браслеты на запястьях. – Я, кстати, уже говорила об этом в школе. Они сказали, что не будут возражать, если ты еще неделю или больше проведешь дома.
В этот момент я узнала о себе нечто новое: у меня напрочь отсутствует терпение. Вскочив на ноги и сжав кулаки, я объявила:
– В понедельник иду в школу.
– Саманта, ну я же…
– Что здесь происходит? – Папа вошел в комнату, снимая на ходу белые перчатки для гольфа. Подойдя ко мне, он поцеловал меня в щеку. – Похоже, все вернулось на круги своя.
Я постаралась скрыть отвращение, которое вызвал у меня этот невинный поцелуй. Странно, он мой отец, так что причин для недовольства не было. Мама повернулась к нему, и кровь мгновенно отхлынула от ее красивого лица. Ага, очевидно, мне все же следовало бы отреагировать. Я отошла в сторону, чувствуя волнение и неуверенность.
– Почему ты ходишь по дому в этой обуви? – Высокий голос мамы в буквальном смысле вонзался мне в уши. – Ты поцарапаешь пол. Ну сколько можно?!
Отец рассмеялся.
– Ничего с твоими полами не случится. Кого интересует, поцарапаны они или не поцарапаны.
– Меня интересует! – резко оборвала его мама. – Что подумают наши друзья, когда увидят такой пол?
Папа закатил глаза.
– Я думаю, ты единственный человек из всех, кого я знаю, кто переживает из-за полов. Так что все-таки происходит?
– Твоя дочь намерена в понедельник идти в школу, – не сводя с него рассерженных глаз, продолжала кипятиться мама.
Отец хлопнул сложенными перчатками по ладони, отчего я слегка подпрыгнула.
– Джоанна, если она хочет пойти в школу, мы не должны ее удерживать.
– Но…
– Так, значит, я могу идти? – Обнадеженная позицией отца, я приободрилась.
Мама, посмотрев на нас, тяжело вздохнула.
– Двое против одной, понятно. Есть вещи, которые никогда не меняются. – С этими словами она повернулась и быстрыми шагами буквально вылетела из комнаты.
– Не бери в голову, родная моя. Твоя мать просто принимает все слишком близко к сердцу. – Отец сел, похлопав ладонью по спинке дивана. Я тоже устроилась рядом, сложив руки. – Она просто очень беспокоится. Мы думали…
– …что я умерла?
Лицо его побелело, он судорожно сглотнул.
– Сначала твоя мама думала, что ты сбежала, и это сразило ее. Ты же знаешь, как она на все реагирует. – Его лицо стало озабоченным, он тряхнул головой и продолжал: – Хотя ты не помнишь этого. Она беспокоилась, что Касси подбила тебя на нечто подобное, а если так, то сплетни тут же распространятся повсюду. Я всего лишь хотел, чтобы моя малышка вернулась домой, особенно после того, как мы начали предполагать худшее.
