Милиционер, не зная, что ему предпринять, нерешительно поднялся с табурета.

— Граждане, — заговорил он после долгого молчания. — Я должен, согласно заявления, опрос сделать, а может, и...

— Потом, потом, дорогой дружок! — Лешка усадил озадаченного милиционера на табуретку. — Ты собрание веди, тебя же народ в президиум выбрал... Ну? — он оглядел ловцов. — Кому же слово в дебатах? Разворачивайтесь! — и рукавом бушлата вытер густо запотевшее лицо. — Кому ж охота? Или некому? — удивился он. — Выходит, для всех жизнь — светлый праздник, что для Дойкина с Краснощековым, что для Митрия с Колякой — одинаково? Или нет?

Поднялся было Макар и по привычке сунулся в карман за газетой, но взглянув на Лешку, поспешно опустился за спину Бушлака, так и не сказав ни слова.

— Ты что же? — спросил его Матрос.

— Подумаю... Не все одумано, — невнятно буркнул Макар.

— А чего много думать! — недовольно сказал Костя Бушлак, поднимаясь из-за стола. — И в газетах про то каждый раз напоминают.

Макар снова сунулся в карман за газетой, но опять присмирел, как только посмотрел на Матроса.

— Власти, слышь, рыбницкой, — обстоятельно продолжал Костя, — этой самой купеческой — крышка! Артелям, пишут газеты, первое место.

— Газетки!.. — не выдержав, крикнул Макар. — Знаем мы эти газетки!.. — и вскинул над головой, вместо всегдашней истрепанной газеты, новый газетный лист.

— Свежая газета? — удивился Бушлак.

— Ага!

— Откуда она у тебя?

— Ильинишна из города привезла!

Костя взял у Макара газету и, быстро пробежав ее, вдруг широко взмахнул листом.

— Граждане! Граждане!.. — взволнованно воскликнул он. — Алексей Захарыч про весь наш район написал и про Островок!

— Как так? — Макар подскочил к Бушлаку и через его плечо заглянул в газету, хотя был и неграмотен.

А Костя уже громко читал собравшимся статью Матроса о том, что во всем их районе засилье рыбников-кулаков и что районные организации не помогают ловцам исправно выйти на весеннюю добычу рыбы. Матрос требовал принятия решительных мер против рыбников, требовал помощи по организации артели, называл поименно опытных, искусных ловцов Островка, которые вынуждены из-за отсутствия сбруи сидеть сложа руки. В числе названных бывалых ловцов значилось и имя Макара.

— Неужели и про меня? — Он тыкал пальцем в газетный лист, изумленно восклицая: — Где это? Где?.. — И, выхватив из рук Бушлака газету, замахал ею, как флагом. — Вот так газетка! В самую точку! Молодец, Лексей!..

Милиционер засуетился, беспокойно поглядывая то на Лешку, то на кричавшего Макара. Лешка весело кивнул милиционеру и прикрикнул на ловца:

— Хватит тебе!.. А ты давай-давай, Константин Иваныч! Все в порядочке, — и, улыбаясь, он подмигнул милиционеру.

— Вот так газетка!.. — не унимался Макар. — А ты, Костя, так говори, как Лексей: черк под жабры Дойкина!

Не слушая Макара, Костя стал рассказывать собравшимся обо всем, что вычитал он за последнее время в газетах, о борьбе с сухопайщиной, о наведении порядка в кредитных товариществах ловцов, о создании артелей, колхозов...

— И землячка наша Катерина Егоровна про то же самое пишет, да еще добавляет: бороться, слышь, надо!.. — и Костя зачитал письмо Катюши.

Письмо Кочетковой, как и статья Матроса, произвело на собравшихся сильное впечатление. Дочку тетки Малаши помнили все, знали, что она — большой работник в городе. И ловцы заговорили все разом, жалуясь на свою нужду, на нехватки сетей, на дойкинскую сухопайщину, на дорогой хлеб и сбрую, что давал под улов Краснощеков.

— А я что говорил?! — ударил о стол бескозыркой Лешка. — А я что писал в газете?! Тряхнуть их!..

— Тряхнем! — подхватил Макар, размахивая газетой. — И Дойкина тряхнем, и Краснощекова!.. Газетки брехню не пишут! Тряхнем!

— И старого Турку, — добавил Коляка, — следует за измывательство!

— Следует! — поддержал Сенька, отрываясь от протокола.

В мазанке было душно от большого скопления ловцов, махорочного дыма и жарко натопленной печки. Анна Жидкова распахнула окошко, и в мазанку ворвался свежий морской ветер, еще более тревожа ловцов, вновь и вновь напоминая о том, что пора уже собираться на лов.

— Эх, в море скорей бы! — с тоской проговорил Макар. — Постарайся, Лексей Захарыч!

Егорыч за печкой смачно прищелкнул языком:

— Он, Лексей-то, такой — море разгородит!..

Павло Тупонос, оглядев собравшихся, деловито спросил Лешку:

— А где же сбруя для артели?

— Найдем! — Матрос многозначительно подмигнул.

Павло поднялся и шагнул к двери.

— Благодарствуем, — сказал он, ухмыляясь и по-смешному раскланиваясь. — Когда сбрую найдете, меня позовите, — и вышел из мазанки.

Следом за ним поспешили две рыбачки.

Молча поднялся Антон, хотел что-то сказать, но в отчаянии махнув рукой, направился к выходу.

— И ты?! — вскричал Матрос.

В ответ Антон крепко хлопнул дверью. Все переглянулись.

Милиционер посмотрел на притихших ловцов и рыбачек. Костя Бушлак воспользовался наступившей тишиной и вновь неторопливо заговорил:

— Видать, все согласны с Лексеем, кроме тех, что ушли. В самый раз он поднял нас на создание артели!

— И Митя тоже артель сбивать думал, — неожиданно вставила Глуша и покраснела.

С подоконника вскочила Анна и, подбоченясь, заносчиво ответила Глуше:

— Твой Митрий уже сколь путин продумал!

— А твой какой? — и Глуша укрылась за спиной Дмитрия.

Анна, задорно вскинув голову, оглядела ловцов:

— Все мои! И твой — мой!

Дальше не слыхать было голоса Анны — потонул он в громком, раскатистом смехе ловцов и рыбачек:

— Уморила!

— Ой, батюшки!

— Ха-ха-ха-а!..

— Граждане! Граждане!.. — стуча портфелем о стол, закричал опамятовавшийся милиционер, видимо решивший под конец сам вести собрание, чтобы скорее закончить его и приступить к своему делу. — Гра-аждане, я говорю!

Ловцы хохотали, хватаясь за животы; рыбачки, стыдливо прикрывая лица концами головных платков, тихонько посмеивались, сокрушенно покачивали головами.

Милиционер, надевая фуражку, строго заявил:

— Граждане, согласно кодекса...

Смех то затихал, то вновь вскидывался, разрастаясь в гремучий хохот.

— Гра-аждане! — милиционер умоляюще взглянул на Матроса.

Лешка схватил бескозырку, взмахнул ею.

— Ловцы-ы! — закричал он. — Ловцы-ы!..

Когда немного стихло, милиционер кивнул в сторону Кости Бушлака:

— Продолжайте, гражданин, не задерживайте. У меня свое дело!

— Как же тут продолжать, — с обидой ответил Костя. — Эдакий шум!

— Вали, вали, Константин Иваныч! — крикнул ему Лешка.

— Товарищ военмор! — милиционер постучал костяшками пальцев о стол. — Призываю к порядку!.. Говорите, гражданин! — и он снова кивнул Косте.

— Да чего же много говорить... И так наскрозь все видать, — артель требуется! Без нее нам нет житья. Ловцы же мы, и завсегда совместно работаем. Всем известно: я вот, скажем, какой уже год с Лешкой и Андрей Палычем совместно ловлю. С нами еще Григорий Иваныч ловит, Василий, Сенька... Да чего говорить! Так порядок велит ловецкий, море приказывает. А в одиночку ловить — погибель, смерть верная... Выходит, надо еще теснее — настоящую, большую артель сбивать. С ней-то и ловить способнее, да и с Дойкиным легче биться...

— Известно, легче, — негромко добавил Дмитрий, все боявшийся, что вот-вот Лешка или кто другой опять отругает его или высмеет.

«А почему же хотел идти от Дойкина в море?» — недовольно подумала Глуша о Дмитрии и осторожно, искоса посмотрела на него.

— Уполномачиваем Лешку: пусть катит в район и город! — Костя поглядел на Матроса, а тот, надев бескозырку и откинув за плечи ленты, приосанился, важно посматривая на ловцов, на Глушу. — А правление, какое предложил он, так тому и быть! Ну, хватит с меня, — закончил Костя и сел за стол.

К столу подскочил Макар и строго сказал Бушлаку:

— Выкинуть из правления Анку! Срамота! Баба, да еще... — он сердито махнул рукой и ушел к печке.