“Это из-за него они пришли в нашу деревню!” — вспыхнула Беренгария, указывая узловатым пальцем на Проныру. “У него был пони и магический меч. Вот за ними-то они и пожаловали!”

Адон повернулся к Проныре. “Это правда?”

Халфлинг покачал головой и опустил глаза в землю. “Может быть”, — едва слышно пробормотал он, затем поднял взгляд. “Но все же, я бы не стал делать поспешных выводов. Для того, чтобы получить эти вещи им не нужно было разрушать все поселение — они схватили меня еще по пути к нему”.

Взгляд халфлинга стал тяжелым и отстраненным. “Скажите, вы случаем не на север держите путь? Я бы хотел поймать этих зентильских свиней!”

Келемвор проглотил кусок кролика, — “На север…”

“Келемвор!” — резко прошипел Адон. “У нас и своих забот хватает”.

Проныра подскочил к Адону. “Без вашей книги, вам пригодится любая помощь. А я один из лучших следопытов во всей округе”.

Адон решительно покачал головой. “Боюсь…”

“Он сможет поехать на моей лошади”, — невозмутимо произнес Келемвор, хотя в его голосе явно читались натянутые нотки. “Куда подевалось твое чувство учтивости, Адон?”

Юный жрец зло посмотрел на воина, вновь оскорбленный нежеланием Келемвора выслушать его. Наконец, он решил не спорить. И все же Келемвор должен был хоть в чем-нибудь ему уступить. “Тогда мы выступаем на рассвете!” — произнес Адон непререкаемым тоном.

Но пронять Келемвора было не так-то просто. “Нет. Мертвые халфлинги…”

“Будут похоронены халфлингами!” — закончил Адон, указывая на Келемвора грязным пальцем. “Тебе наплевать на них! Ты лишь хочешь доказать самому себе, что избавился от проклятья. Ты думаешь, мы не догадались?” Он бросил взгляд на Миднайт, которая все еще не могла отвести взгляда от тлеющих останков своей книги. “Твое испытание обошлось нам слишком дорого, Кел”.

Жрец опустил руку на плечо черноволосой чародейки. Затем его взгляд скользнул по огню, и он добавил, — “Я надеюсь, что мы сможем добраться до Уотердипа без помощи заклинаний Миднайт”.

* * * * *

Четыре голодных, замерзших и насквозь вымокших путника покинули Черные Дубы на рассвете. К тому времени оранжевый туман сменился ледяной изморосью, которая продолжала накрапывать все утро. Позавтракать им так и не удалось. Ночью халфлинги доели последнюю пшеничную лепешку, а в сером утреннем свете жирный заяц вызвал аппетит лишь у Келемвора.

Отряд возглавил Адон, думая сперва направиться на север в Ивнингстар, затем передумал и направился в сторону Уотердипа. Проныра сделал большую ошибку, заикнувшись, что знает короткий маршрут, поэтому Адон настоял, чтобы он ехал вместе с ним в качестве проводника. Однако это соседство не пришлось по вкусу ни одному из них. Несмотря на потерю веры, речи Адона не стали менее педантичны, а Проныра был далеко не самым терпеливым слушателем.

За ними следовал помрачневший Келемвор. Уже дважды он пытался извиниться перед Миднайт за потерю ее книги, и каждый раз его голос подводил его и он издавал лишь сдавленный хрип.

Миднайт, следовавшая за ним, была все еще очень расстроена, и ей вовсе не хотелось ни с кем говорить. В ней сейчас боролись два чувства — паники и сожаления. Начиная со дня своего шестнадцатилетия, она тщательно заносила каждое новое заклинание в свою книгу, и та стала, словно продолжением ее души. Без нее она чувствовала себя опустошенной и никчемной, словно мать без своего дитя.

Однако, не все еще было потеряно. Миднайт все еще помнила несколько заклинаний и могла занести их в новую книгу. Некоторые из утерянных заклятий были столь распространены, что будь у нее немного времени и помощь какого-нибудь мага, она с легкостью смогла бы выучить их заново. Через неделю-другую поисков черноволосая чародейка смогла бы восстановить и остальные. Но некоторые, как, например заклинания призрачной силы и роста растений были столь чужды ее образу мыслей, что она никогда не сможет восстановить их вновь. Эти заклятья были утеряны навсегда, и она ничего не могла с этим поделать.

В конечном итоге положение вещей выглядело не так страшно, как это могло показаться на первый взгляд. К несчастью, осознание этого, не развеяло злость Миднайт. Ей до боли в зубах хотелось обвинить кого-нибудь в потере книги, а так как Келемвор был тем, кто привел их к Черным Дубам, он казался наиболее легкой целью.

Но своим сердцем Миднайт понимала, что воин был повинен в этом не больше, чем она сама. Ведь это не он бросил книгу в огонь, а халфлинги, но даже и те сделали это без злого умысла. Это был несчастный случай, и даже, если она выместит свою злость на друзьях, это не поможет вернуть ей утраченное.

Однако, Адон не старался разрядить создавшуюся напряженную ситуацию. Несколько раз он пускался в длительные тирады, обвиняя Келемвора в том, что он повел отряд к Черным Дубам, не забывая каждый раз упомянуть, что если бы не это, то сейчас книга с заклинаниями была бы цела. Что было удивительно, воин молча сносил все эти нападки. Злость Адона так подавила Келемвора, что даже Миднайт обиделась на жреца. Несмотря на собственную боль от утраты, ей вовсе не доставляло удовольствия видеть страдания Келемвора.

Поглощенная своими мрачными мыслями, чародейка и не заметила, как пролетело утро. К полудню отряд углубился в лес, а она так и не помирилась с Келемвором. Частично это произошло из-за того, что тропа была слишком узкой и их лошади не могли идти бок о бок. Поэтому, когда Адон неожиданно приказал остановиться, она проехала еще чуть вперед и остановила скакуна справа от Келемвора.

“Келемвор…”, — начала она.

Адон обернулся и вскинул руку, призывая к молчанию. “Слушайте!”

Миднайт хотела было запротестовать, но тут откуда-то спереди донесся звук ломающихся веток. Он шел издалека, и было похоже, что по лесу продирается целая армия. До отряда донеслись скрип и скрежет, перемежавшиеся с тупым, глухим стуком.

“Что это?” — спросила Миднайт.

“Понятия не имею”, — ответил Адон.

Проныра соскользнул с лошади Адона. “Я вас оставлю ненадолго”, — произнес он, исчезая за стволом ближайшего дерева.

Келемвору, Адону и Миднайт пришлось ждать около десяти минут. Треск нарастал и вскоре, его уже можно было назвать гомоном, а скрип и скрежет превратились в вопли и стенания. Глухой стук, казавшийся мерным топотом ног, перерос в оглушительный рокот.

Наконец, из леса, на всей скорости, какую только позволяли развить его коротенькие ножки, вынырнул Проныра. “С дороги!” — закричал он. “Быстро!”

Лицо халфлинга был так перекошено от ужаса, что никто не осмелился обратиться к нему за объяснениями. Они попросту пришпорили лошадей и скрылись в лесу, остановившись лишь в тридцати ярдах от дороги.

Когда Проныра присоединился к ним, Адон раскрыл рот, — “Что…”

Закончить жрец так и не успел. На тропе, размахивая дюжинами ветвей, словно руками, появился стофутовый платан. Во время движения он издавал жуткий, оглушительный треск, его коренья так шлепали по тропе, что под ними дрожала земля. За ним шел еще один платан, а далее, еще с сотню подобных им.

В течении часа, не проронив ни единого слова, они наблюдали как мрачные платаны прокладывают свой путь по тропе. К тому времени, когда прошли все деревья, в ушах у героев звенело, а головы раскалывались от боли. Лошадь Келемвора сильно беспокоилась и удержать ее на месте стоило ему большого труда.

Наконец, последнее из деревьев прошло, и отряд смог вернуться на тропу. В ушах звенело еще несколько часов, так что герои еще не скоро не смогли обсудить увиденное. Но, проехав дальше на север, они наткнулись на множество огромных ям, оставленных после себя сбежавшими платанами.

Незадолго до заката они добрались до северной кромки леса. Впереди, всего в одной миле пути лежал Ивнингстар, в котором уже горели ночные огни. Город представлял из себя неукрепленное поселение из пятидесяти крупных домов. Путники добрались до предместья и прежде, чем войти в город, остановились. Воспоминания об обвинениях в преступлении в Велуне, были слишком свежи в их памяти.