— Может быть. Но я до сих пор не знаю, что ты замышляешь. Возможно, ты хотел напасть на меня ночью, взять пергамент и ехать дальше. Или сдать меня тому чужеземцу, имя которого ты называл во сне. Не знаю. В любом случае ты бы всячески старался, чтобы послание не попало в руки Генделора. Тогда бы его войска оставались на Широком Перевале, и торнали с легкостью разгромили армию на юге. Да и ты бы не остался без награды.

— Генделор все еще не получил известия, — сказал Тико. — Ты говоришь, что закопал свиток в двух днях пути отсюда. Так что это тебе дает? Пожалуй, у меня есть все основания, чтобы ликовать. Генделор никогда не получит послания, потому что я сейчас тебя убью.

— Ты считаешь, что мы с Гунебом настолько глупы? — спросил Кель наигранно обиженным тоном.

Тико задумчиво посмотрел на Келя, и тут его осенило.

— Кто? Кто забрал оттуда послание?

— Сын лудильщика, Марти. Гунеб посвятил его во все детали. Марти, конечно, подходил бы для этого поручения лучше нас. Он многому научился от своего дяди-следопыта, например, умеет бесшумно двигаться, а если захочет, чтобы никто его не увидел, то так оно и будет. Он знает, какие опасности подстерегают всадника, и умеет с ними справляться без чьей-либо помощи. Было глупо со стороны Совета не поручить ему этого задания только потому, что он младше нас.

Через день после нас он тоже тронулся в путь и все время ехал по нашим следам. Я сунул под камень, где закопал свиток, сухую ветку. Марти наверняка сразу заметит этот знак. Кроме того, он точно знает, что искать. Сейчас он, скорее всего, ближе к Широкому Перевалу, чем мы. Ведь не будет же он делать такой крюк, как ты?

Тико вынул нож и зло улыбнулся:

— Хорошенькую историю ты тут выдумал. Но я тебе не верю.

— Почему?

Кель быстро вытащил из-за пояса свой кинжал.

Тико испугался было, но тут же самодовольно ухмыльнулся: Кель всего лишь безобидный фантазер, вряд ли он может напасть первым.

— Ты явно лжешь. Почему ты вообще должен был взять с собой настоящий свиток? Гунебу было гораздо проще отдать его сыну лудильщика прямо в деревне, вместо того чтобы ты его где-нибудь закапывал!

— Правильно, но ты забываешь, что Гунеб действовал на свой страх и риск, в обход решения Совета. Старейшины избрали для выполнения поручения нас.

Гунеб не мог подменить настоящий пергамент на поддельный, так как свиток, который привез гонец, хранился всю ночь под замком, у главы старейшин. Кроме того, обман сразу раскрылся бы: фальшивая печать была сделана грубо, вблизи это было слишком заметно.

Гунеб не мог помешать тому, чтобы мы везли настоящее послание, но мог устроить так, чтобы оно как можно скорее оказалось подальше от твоих рук…

— …условившись о том, что ты закопаешь его на месте нашего первого привала, и тайно послав Марти забрать его, — договорил Тико.

Он убрал нож и резко встал:

— Если это так, мне нужно торопиться. Ты оказал мне услугу, Кель, рассказав, что Марти выехал только через день после нас. Как ты и предполагал, мы действительно уклонились в сторону от Широкого Перевала, но я еще успею перехватить его! — Он самодовольно ухмыльнулся. — Ты слишком рано раскрыл мне ваш план!

Кель озадаченно смотрел на него.

— Зато это спасет тебе жизнь, — продолжал Тико. — Я не могу сейчас тратить на тебя время, дорога каждая секунда!

Тико торопливо собрал свои вещи и оседлал скакуна. Минуту спустя он галопом промчался мимо Келя.

— Спасибо за откровенность, Кель. Торнали и я никогда тебя не забудем! — крикнул он.

— Счастливо! — насмешливо прошептал Кель ему вслед. С облегчением он убрал кинжал, который был его единственным оружием. Клинок натерли ядом, и при малейшем порезе Тико был бы парализован.

Когда Тико исчез из виду, Кель подошел к своему скакуну.

— Вот такие дела, — сказал он ящеру и погладил его по длинной шее. — Никогда бы не подумал, что так хорошо умею лгать.

Ящер фыркнул и издал горловой звук.

— Знаешь, — сказал Кель и ласково похлопал животное, — оказывается, если от этого зависит твоя жизнь, то получается очень убедительно.

Кель обернулся и умиротворенно посмотрел на тихое озеро. Он знал, что Тико не сможет ни перехватить, ни догнать Марти, потому что Марти выехал за ними почти сразу.

Некоторое время спустя далеко-далеко от деревни военачальник Генделор взломал королевскую печать. Один совершенно обессиленный мальчик доставил пергаментный свиток в полевой лагерь. Очевидно, он скакал без сна и отдыха в течение трех дней.

Генделор прочел послание. Потом он вышел из палатки и отдал срочные приказы.

Час спустя его войско выступило по направлению к югу.

Дождь шел уже больше недели. Мир скрылся за скучной пеленой, изменившей все краски и превратившей ландшафт в серую пустыню: только сырость, холод, молчание и пустота.

Айлон не мог вспомнить, как это — не быть промокшим до нитки и не мерзнуть. Закутанный в толстый плащ, сгорбившись в седле, он день и ночь пробирался вперед сквозь мокрый лес.

День шел за днем. Как-то ранним вечером он подъехал к реке. Внезапно облака рассеялись, и показалось голубое небо. Дождь прекратил моросить, выглянуло весеннее солнце.

На опушке леса, покрывающего пологий склон, Айлон сделал привал. Целый час он сидел под огромным деревом, подставляя лицо солнцу и наслаждаясь его теплом. В ветвях защебетали птицы. В последние дни ему так не хватало их пения; даже звери от дождя спрятались в свои норы и только сейчас опять появились, приветствуя солнце.

Айлон не знал, где находится и как называется эта страна, но ему здесь нравилось. Жуя травинку, он неторопливо скользил взглядом по расстилающимся внизу лугам, пересеченным широкими ручьями и редким перелеском. Картина навевала ощущение мира и идиллии; он не жалел, что попал сюда.

С тех пор, как несколько месяцев назад он покинул Кавиллон, произошло многое. В Орденсбурге, городе, где он вырос, ему присвоили степень мага ордена Иштар. Но каким бы серьезным ни было это событие, с тех пор, как он узнал тайну своего происхождения, все уже не имело особого значения.

Несколько человек еще были для него значимы, в том числе Марцирок — его наставник и воспитатель. Хотя это именно он в течение двадцати лет умалчивал о том, что настоящим отцом Айлона был чужеземец, случайно заехавший в Аркану. Айлон никак не мог простить этого своему наставнику, даже если у того имелись на то серьезные основания.

Были еще дорогие ему люди: Лаира, колдунья ордена Вингала; фокусник и жонглер Флойд, с которым он совершил путешествие в Шаролан. Однако все они были лишь спутниками на определенных отрезках жизни, и в его планы не входило завязывать с ними тесную дружбу. В поисках, которыми он сейчас был занят, ему никто не мог помочь. Найти себя и свое место в мире — этот путь нужно было пройти в одиночку.

Поэтому вместо того, чтобы оставаться в Кавиллоне, из Шаролана Айлон поехал дальше на Восток, чтобы увидеть своими глазами пустынные или малонаселенные области, о которых путешественники рассказывали удивительные истории. Если это хотя бы отчасти было правдой, то обещало захватывающие приключения.

Так он сидел с полузакрытыми глазами и размышлял, иногда впадая в дрему, как вдруг услышал странный шум, никак не сочетавшийся с окружающей идиллической обстановкой. Из ближайшего перелеска до него донесся звон стали и шум; не могло быть ни малейшего сомнения: там шло сражение.

Не раздумывая долго, Айлон вскочил на ноги и побежал к перелеску. У него не было намерения вступать в бой; он хотел лишь посмотреть вблизи, что происходит. Долина выглядела раем, но, видимо, таила опасность.

Лязг металла теперь слышался ближе; к нему примешивались и другие звуки: рычание и хрюканье. Вокруг не было кустарника, который мог бы послужить Айлону укрытием, поэтому он осторожно передвигался от одного дерева к другому.