— И все же… — Очир вздохнул. — Все же было бы лучше, если бы он пошел за нами сам, а не на аркане, со связанными руками и с кляпом во рту.
Очир покосился на дорогу и забормотал под нос охранные заклинания. Их Очир знал великое множество — поднабрался за время похода от старика Бэлэга, с которым водил дружбу. Возможно, сила заговоров действительно оберегала старшего воина и весь десяток. Но так было по ту сторону Тумана, в степи, населенной знакомыми духами. А как будет по эту сторону?
— Ох, Далаан-унбаши, не хотелось бы мне иметь дело со здешними демонами, — Очир трижды сплюнул. — Это чужая и нехорошая страна. И демоны тут, должно быть, такие же.
Воины слушали, хмурились и согласно кивали.
Хватит! Далаан тряхнул головой. Пора было пресекать вредные разговоры.
— Чего ты страшишься больше, Очир, — козней ночных духов этого мира или гнева Субудэй-богатура и ярости Джебе-нойона? — спросил он.
Очир умолк. Участь нерадивых и трусливых воинов, прогневивших Субудэя и Джебе, была известна всем. Ну а духи… Духи — это только духи.
— Нам приказано добыть пленника, — продолжал Далаан. — Любого пленника, любой ценой. И мы выполним приказ Субудэя, даже если придется выковыривать из самобеглой колесницы чотгора, мангуса или ведьму-шулму. Следует только придумать, как остановить железную повозку, а уж потом…
— Унбаши! — вскинулся вдруг Тюрюубэн. — Опять! Демон-колесница!
Молодой разведчик обладал не только отличным зрением, но и превосходным слухом. На этот раз он подал знак первым.
— В укрытие! — коротко бросил Далаан.
Опытные разведчики мгновенно раствориться в темноте ночи. Далаан вернулся на свое место у обочины.
* * *
Вторая колесница сильно отличалась от первой, что было заметно уже издали. Эта повозка тоже двигалась сама по себе, без тягловой скотины и без упряжки, но имела лишь один глаз, горящий в ночи ярко-белым, с голубоватым отливом огнем. Размером она оказалась поменьше, хотя рычала громче и дребезжала так, будто собиралась вот-вот развалиться.
Оглашая окрестности устрашающим ревом, одноокая тэмэр тэрэг виляла от обочины к обочине, словно молодая игривая кобылка. Уже можно было разглядеть три — да именно три, а не четыре, как в прошлый раз, — колеса. Два — слева, одно справа. Над правым колесом располагался большой короб, укрытый сверху грязной тряпкой. Два других оказались частью… Трудно даже сказать частью чего. Раньше таких повозок Далаану видеть не доводилось. Да что там видеть: он и вообразить раньше не мог ничего подобного.
Высотой эта колесница была всего-то с небольшого ослика, даже, пожалуй, еще ниже — с козла. Вместо ног — крутящиеся колеса, а впереди — над огненным глазом — торчат в стороны два коротких изогнутых рога, за которые держался человек. Всадник, оседлавший диковинного железного козла, укрывался за небольшим прозрачным щитом.
Далаан колебался недолго. Милостивый Тэнгри посылал им удачу, которой глупо не воспользоваться. Шамана на рычащей трехколесной зверь-повозке можно было сдернуть арканом и скрутить, прежде чем он призовет на помощь духов чужого мира. Но нужно действовать быстро и решительно. Ибо только извечному отцу всего сущего Великому Тэнгри ведомо, повезет ли им в эту ночь еще раз.
Далаан потянулся к уложенной кольцами волосяной веревке. С небольшого расстояния аркан можно набросить в одно движение — не раскручивая петли над головой. А до дороги — рукой подать. И чужак-илбэчин все ближе, ближе…
Кусты, правда, мешают. Но если быстро выскочить на обочину и сразу метнуть аркан…
«Успею! — решил Далаан. — Смогу!»
«Др-р-ру-р-ру-р-ру-р-ру-р-ру!» — рычала-дребезжала-грохотала трехколесая одноглазая повозка. Позади стелилось дымное облако. Колдовская колесница подпрыгивала на разбитой колее. Человек, вцепившийся в железные рога, покачивался на узком потертом седле, лишенном лук. Ноги наездник упирал не в стремена, а в короткие выступы, торчавшие из поблескивающих металлом боков.
Рогатая повозка моталась по дороге туда-сюда: то ли чужак-илбэчин старался избегать рытвин и ям, то ли наездником был никудышным. Вот повозка поравнялась с укрытием Далаана. А вот — проезжает мимо.
Далаан вскочил, ринулся в смрадное дымное облачко, в волну горячего воздуха и резких незнакомых запахов. Перед глазами мелькнули красный огонек, горевший там, где у лошади должен быть хвост.
Удерживая аркан левой рукой, правой Далаан бросил петлю. Вот так! Вперед и вверх.
Ездок не заметил опасности. И не услышал, разумеется, тоже. Что он мог сейчас слышать в рыке и грохоте своего железного зверя с колесами вместо ног?
Веревка из темного конского волоса слилась с ночной тьмой. Петля, будто пасть, раскрылась над головой чужака, на миг зависла в воздухе…
Опала.
Далаан ощутил резкое натяжение аркана, как бывает всегда после удачного броска. Сильно дернул на себя.
Веревочный зев затянулся, обхватывая жертву.
— «Ё-пс-с!» — коротко и непонятно вскрикнул ездок.
И, вырванный из седла, покатился по земле.
Рогатая колесница — уже без седока — свернула с дороги, перескочила через обочину, вломилась в заросли высокой пшеницы. Рыкнула. Кашлянула. Затихла.
— Ко мне! — рявкнул Далаан.
Воины из его десятка появились на дороге. Воины торопились успеть прежде, чем придет в себя сброшенный на землю колдун. Воины хотели опередить демонов чужого мира.
Впереди всех бежал Очир.
— «…Ёба-ма-а-а! Менты поганые!..» — чужак, корчась на земле, уже изрыгал незнакомые заклинания на неведомом языке. Его шаманская молитва-дурдалга могла причинить вред.
Но Далаан и Очир уже навалились на колдуна, уткнули его лицом в землю.
Проклятый илбэчин извивался как змея. Изо рта чужака шел дурной запах и, наверное, очень дурные и опасные слова.
— «Суки-суки-суки!» — шаман отчаянно мотал головой и призывал на помощь здешних духов, пока втиснутый в глотку кляп не оборвал его камлание.
Далаан вздохнул с облегчением: кажется, духи затуманных земель не услышали обращенных к ним призывов.
Очир, опасливо озираясь, все же трижды хлопнул в ладоши, отгоняя ночных демонов.
Глава 5
— Ёпс-с-с! — только и успел выкрикнуть Лукьяныч.
Руки сорвало с руля, как срубило.
Прижало к бокам.
Стиснуло грудь, перехватило дыхание.
Сдернуло с мотоцикла.
Швырнуло на землю.
Ударило — крепко, сильно.
Старый ржавый «Иж» прыгнул вправо, вылетел за обочину, из дощатого ящика, поставленного вместо сгнившей коляски, посыпались початки. Мотоцикл хрустко вошел в кукурузную стену, где и заглох благополучно.
В первые секунды Лукьяныч и понять-то ничего не успел. Трудно соображать, когда вокруг пыль столбом, тяжелый запах выхлопа, чьи-то крики. Когда от дешевой бормотухи и от нехилого — мать-перемать, чуть башку не проломило! — удара о землю гудит в голове.
А вдобавок ко всему руки стягивала невесть откуда взявшаяся веревка.
«Повязали, — с тоской подумал Лукьяныч. — А от ментов ведь поллитровкой хрен откупишься».
Странно, вообще-то, все это. Сторожей на дальних кукурузных полях сроду не водилось. Гибэдэдэшники здешние глухие проселки тоже не шибко любили: у них кормовые точки всё ближе к трассе. Милиции — той и в помине здесь не было.
Кукурузу таскать помалу никто пока не мешал: Лукьяныч по ночам ездил на поля как на работу. Жена варила початки кастрюлями, продавала городским. Какое-никакое, а подспорье к нищенской пенсии. И вот, нате-пожалуйста, доездился, итить! Нарвался…
Лукьяныч услышал топот. Вывернул шею, стараясь разглядеть, кто такие. К нему кто-то бежал, но в темноте не пойми-разберешь кто. Клоуны какие-то, обряженные в чудные каски и бронники.
А пошевелиться — никак. Руки стянуты. Ну, менты пошли нынче, ну артисты! Спецназовцы, мля, офуенные! Крутизна изо всех дыр прет! Вместо того, чтобы настоящих ворюг ловить, на пенсионеров засады устраивают! Небось с Алибеком, бандюком известным, что нынче при власти, а порой и над властью стоит, так бы обращаться не посмели.
