Грабер после пощечин как–то очень шустренько воспрял, быстро оделся – одежда оказалась ему здорово тесна, штаны и рубашка просто не застегивались, так что он надел сверху белый халат и застегнул его на все пуговицы. И ботинки напялил. Потом сделал несколько первых неуверенных шагов, споткнулся и как бы невзначай оперся рукой на приборную панель. Лежавшего на столе лаборанта спасло лишь то, что он был раза в два уже Грабера в поперечнике – луч лазера уперся в стол впритык к его пояснице. Пытливый муж завизжал так, что у меня заложило уши. Отпихнув Грабера, я выключил лазер, а заодно и лаборанта – он сразу умолк, с невыразимым ужасом глядя на манипулятор и явно готовясь заорать снова. Повезло крысе – хотя ожог второй степени ему был обеспечен, зато кишки, к великой досаде Грабера, остались в целости.

Я не стал заострять внимания на этом мелком инциденте, и зря Грабер так поспешно рванул к выходу, опасаясь репрессий с моей стороны: гнида укусила гниду, только и всего. Это их, гнидовские счеты, а нормальным людям пора уже подумать о том, как бы унести ноги из этой богадельни.

Тайный министерский портал, как я и предполагал, находился здесь же, в подземелье, и даже оказался не слишком мощно защищен – одной только железной дверью, открывшейся при помощи все той же хозяйской карты. Думаю, Наплеков скорее удавился бы, чем разорился еще на парочку титановых дверей, когда все яйца можно было положить в одну корзинку. Традиция, мать ее, сгубила жмота!

Даже не берусь описать, насколько велик был для меня соблазн уйти отсюда именно через портал: я соскучился, сидя на одной планете, стосковался без регулярного акта насилования матушки–Вселенной посредством телепортации, сиречь – мгновенного пронзания всей своей физиологией ее умопомрачительных глубин. Не говоря уже о том, что это был бы самый простой и естественный в нашем положении способ бегства.

К сожалению, это было невозможно по двум причинам: я не имел права обмануть ждущих меня в городе людей, и я попросту не мог бежать с планеты, оставив здесь инфинитайзер. А уже через минуту после подключения к системе стало ясно, что даже если бы я все это и мог, то воспользоваться порталом нам все равно бы на этот раз не пришлось. Даже Грабер – весь в нетерпении, открывший было рот, чтобы по старому обыкновению давать мне указания, клацнул зубами возле моего уха, захлопывая пасть.

Сетевой мониторинг показывал следующую картину: все точки прибытия, связанные с Ч33, горели красным – то есть были заблокированы извне, зеленела лишь одна – на С19. Призывно так зеленела, затягивающе. Только профан не понял бы ее немого плотоядного призыва: «Летите, голуби, летите в лапочки к доброму папочке!» Почему–то я подозревал, что хорошо знаком с этим «папочкой», знаю, отчего у него такие длинные ручки и отчего так поредели его острые зубки, – а именно оттого, что мне, выражаясь метафорически, уже приходилось по ним вламывать.

Стало окончательно ясно, что про портал нам следует как бы забыть, а сразу переходить к преступному плану категории «А» (смертная казнь); «Шантаж и взятие в заложники высокопоставленного лица с покушением на его имущество, достоинство и жизнь». Именно в таком порядке.

Итак, приступим.

Я связался через макси–коминс с операторской и для начала, не успев еще и рта раскрыть, выслушал требование «выходить из погребов с поднятыми руками» – от кого бы вы думали? От майора безопасности Пал Палыча Токарева, безжалостно нами замоченного в преддверии лифта пятнадцать… нет, семнадцать минут назад. Интересно, ему–то об этом уже успели сообщить?.. Впрочем, Вася подпортил его двойнику физиономию. Но Токарева в связи с этим делом еще припрут, дай только срок. Наблюдая на мониторе его до слез, до боли во лбу знакомый образ, я подумал, что Палютин очень, очень неплохо справился с этой последней в своей жизни ролью. М–мда. Так вот: а если мы не выйдем, то нас все равно отсюда выковыряет лично майор Токарев со своей бригадой, но тогда мы можем не рассчитывать ни на какое снисхождение!

Впечатление складывалось такое, что майор проснулся только по тревоге, поднятой уже после открытия нами заветной двери, а из его решительной речи стало ясно, что они там наверху понятия не имеют о том, где именно находится сейчас их министр внутренних дел. Хорошо была поставлена конспирация у Аркадия Степановича Наплекова!

Терпеливо дождавшись конца ультиматума, я просветил майора по поводу точного местонахождения его министра, попросту показав его в камеру – наверняка ведь уже обыскались начальства, сердешные. Затем я выдвинул им ответный ультиматум: выпустить нас беспрепятственно из Управления, а затем и за территорию Купола, иначе мы, во–первых, выпотрошим министра, а во–вторых, будем сидеть здесь ровно до того времени, пока нас не освободит отсюда армия бессмертных, стоящая уже на позициях, в полной готовности к нападению на Купол.

Пока они там переваривали мой ультиматум, я размышлял вот о чем: мне необходимо было найти Жен, а еще – срочно отыскать замену профессору Рунге, и для этого надо было отправляться в большой мир, захватив, разумеется, с собой инфинитайзер. Но как теперь туда отправишься, когда все пути перекрыты, а единственный доступный порт на С19 – наверняка ловушка?..

Сосредоточиться мешало монотонное, как жужжание мухи, старческое бормотание, начавшееся за спиной сразу после моей наглой отповеди властям. Я прислушался:

– …И что же мне теперь делать, ведь домой–то уже не вернешься, а внучка–то моя как же, она ж у меня одна, затаскают ведь, а то и вовсе упекут невинное дите, не уберег я ее, порежут–испластают за дурака–деда, куда ж деваться–то нам от этих живодеров, хоть в космос улетай… И что же мне делать–то теперь…

В космос?..

Я отключил ретрансляцию, резко обернулся и отодвинул рукой Грабера, загородившего мне источник жужжания: старик сидел на полу в уголочке, закрыв руками седую голову и не переставая тихонько бормотать. Я обратился к нему:

– Эй, отец! Сколько тебе лет–то? Ты, говоришь, ветеран космоплавания?

– Потомственный ветеран. Вторая Экспансия, Русско–Германский конфликт… – продолжал он тем же горестным тоном, даже не изменив позы.

– Что значит «потомственный»? Сам–то ты когда–нибудь в космос летал?

– А как же, регулярно совершаю учебные полеты…

– Стой, дед, брось причитать! Какие еще «учебные полеты»? На флаере, что ли, летаешь?

Старик поднял голову, в единственном глазу загорелся фанатичный огонек.

– Обижаешь. Не на флаере. А на космическом корабле.

Так, все ясно. Дед не выдержал нервного перенапряжения и спятил. Обычное дело, такое и с молодым может произойти на акции, если, конечно, он не пария, а «люкс».

А идея интересная. Надо покопать здешнюю базу данных – по поводу старых космических баз, ангаров, портов и прочего такого. Не может быть, чтобы совсем ничего не сохранилось от тысяч кораблей, списанных в отставку и заброшенных, а может, и законсервированных где–то здесь со времен космоплавания – на всякий случай, но кому с тех пор пришло бы в голову ими пользоваться? С таким же успехом жителю мегаполиса могло прийти в голову купить себе лошадь, чтобы ездить на ней на работу: мало того, что перед тобой сразу встают проблемы корма, стойла и ухода, но ты и на работу будешь добираться только к вечеру, тратя при этом на одно содержание несчастного животного вдвое – да нет, вдесятеро больше средств, чем если бы просто каждый день заказывал себе тачку к подъезду.

Итак, я полез в базу за информацией по старым космическим «стойлам». Сразу она, естественно, мне не далась – пошел запрос пароля, которого я не знал, но решил эту проблему с помощью наплековской магнитной ксивы – настоящего золотого ключика, для которого здесь не существовало вообще никаких преград – ни железных, ни информационных.

В результате нескольких манипуляций на экране возникла старая карта Москвы–Ч33; к моему удивлению, город оказался буквально усеян объектами, так или иначе связанными когда–то с космосом. Вопрос: «На каких из них могли сохраниться корабли, пригодные к эксплуатации?» – радикально изменил картину: на карте осталось гореть лишь несколько точек. Я собирался скачать информацию по этим объектам, чтобы изучить ее конкретнее, когда появится время, как вдруг из–за моего плеча протянулась морщинистая рука, и корявый палец с обрезанным до мяса ногтем уперся в экран: