– Послушайте, Констанс, я просто хотел сказать, что… да, я очень сожалею. Простите меня за все.

Женщина встревоженно посмотрела на него, но не ответила.

– Я сознаю, сколько боли и страданий – и унижений – доставил вам, но благодаря вам я понял, что больше всего на свете боюсь навредить пациенту.

«Особенно такому уникальному пациенту, как вы», – добавил он мысленно.

– Ваши извинения приняты, – сказала Констанс.

– В своем стремлении помочь вам я потерял осторожность. Позволил обмануть себя. Как, в сущности, обманули и всех остальных.

Эту попытку самооправдания женщина оставила без ответа.

Тогда он спросил заботливым тоном:

– Как вы себя чувствуете, Констанс?

– Хорошо, насколько это возможно в моем состоянии.

Фелдер внутренне содрогнулся. На мгновение в комнате повисла тишина, пока он обдумывал, что следует сказать дальше.

– Я совершил страшную ошибку, – признался он. – Она меня многому научила. И напомнила о том, о чем я действительно забыл. Тот принцип, которому нас учили в медицинской школе: не существует короткой дороги к полному выздоровлению.

Констант немного подвинулась на стуле, держась за него правой рукой. Фелдер заметил пластырь на большом пальце.

– Не стану отрицать, что меня особо интересует именно ваш случай, – продолжил он. – Уверен, что ни один врач не отнесется к вашей болезни с большим сочувствием, чем я.

На лице женщины появилась мимолетная холодная улыбка.

– Болезни, – повторила она.

– Я хотел спросить: согласны ли вы продолжить прерванное лечение? Начать все сначала в обстановке…

– Нет, – прервала его Констанс тихим голосом, в котором слышалось столько металла, что Фелдер замолчал и нервно сглотнул слюну.

– Простите?

Она заговорила спокойно, но твердо, не отводя взгляда:

– Как вы могли даже заикнуться о продолжении вашего так называемого лечения? Из-за вашей беспечности меня похитили отсюда. Из-за вашего желания самостоятельно работать с необычным пациентом я оказалась в плену и едва не погибла. Не оскорбляйте меня заявлениями, будто бы я как-то виновна в ваших ошибках. Неужели вы полагаете, что я смогу снова довериться вам и откажусь от традиционного лечения? Если, конечно, допустить, что я действительно нуждаюсь в лечении. Возмутительная самонадеянность!

Ее возбуждение спало так же быстро, как и возникло. Фелдер хотел что-то ответить, но передумал. Возразить было нечего.

Настойчивый стук нарушил тишину.

– Доктор Фелдер? – послышался из-за двери голос Острома. – Ваши десять минут истекли.

Фелдер попытался что-нибудь сказать на прощание, но не справился с собственным голосом. Он коротко кивнул и направился к двери.

– Доктор Фелдер, – тихо окликнула его Констанс.

Он обернулся.

– Наверное, я чересчур резко говорила с вами. Вы можете навещать меня время от времени, если захотите. Но просто как мой знакомый, а не врач.

Фелдер вдруг почувствовал невероятное облегчение… и благодарность.

– Спасибо вам, – сказал он, сам удивляясь внезапному наплыву эмоций, и вышел в освещенный намного ярче коридор.

Д’Агоста должен был к часу дня явиться в главный конференц-зал департамента полиции в Уан-Полис-Плаза. Он совершил большую ошибку, сразу после наблюдения за вскрытием выпив три чашки двойного кофе и съев два куска кекса с хрустящей корочкой в «Старбаксе», и теперь у него в животе происходил странный процесс, не имеющий ничего общего с нормальным пищеварением.

Без пяти минут час. Боже, день обещал быть очень долгим. Несмотря на некоторый прогресс в деле, лейтенанта не покидали дурные предчувствия. Очень дурные. Он опять задумался над тем, в какую чертову дыру провалился Пендергаст. Д’Агоста хотел просто обсудить с ним ход дела, послушать его мнение. Этот случай как раз для него. Проктор, вернувшийся из больницы в особняк на Риверсайд-драйв, ничего не знал о хозяине. У Констанс тоже не было никаких новостей. К телефону квартиры в «Дакоте» никто не подходил, а мобильник Пендергаста, очевидно, до сих пор так и не заработал.

Д’Агоста покачал головой. Незачем так волноваться: Пендергаст часто куда-нибудь пропадает, никого не предупредив.

Пора идти. Д’Агоста взял папку и ноутбук, поднялся из-за стола и направился в конференц-зал. Свыше тридцати сотрудников были подключены к этому делу средней степени важности. Особо важными делами занималось обычно вдвое больше народа. Но все равно их слишком много, и у каждого наверняка есть что рассказать. Совещание может занять целый день, но его необходимо провести. Каждый должен быть в курсе того, что удалось выяснить другим. И как показывает практика, сколько бы ты ни уговаривал и ни угрожал, ничто не заставит полицейского просто сидеть и читать отчет. Это будет настоящий митинг.

Он опоздал на несколько минут и обрадовался, увидев, что все уже собрались. Атмосфера в зале была неспокойной, все явно ожидали чего-то необычного. Как только наступила тишина, д’Агоста услышал зловещее бурление в собственном животе. Он поднялся к кафедре, установленной на колесной подставке возле демонстрационного экрана. Оглядев зал, он сразу заметил начальника детективов Синглтона. Капитан сидел в первом ряду вместе со своим помощником по округу Манхэттен и другими важными шишками.

В животе опять забурлило. Д’Агоста положил папку на кафедру, дождался тишины и произнес заранее заготовленную фразу:

– Должно быть, все уже знают, что я – лейтенант д’Агоста, руководитель следственной группы.

Он кратко изложил суть дела об убийстве, а затем вызвал первого из составленного собственноручно списка:

– Кугельмейер, отпечатки пальцев.

Кугельмейер подошел к кафедре, на ходу застегивая приобретенный не иначе как в «Уолмарте»[25] пиджак отвратительного коричневого цвета. Д’Агоста показал ему на часы и легонько постучал по ним пальцем, как бы предупреждая о серьезных, вплоть до летального исхода, последствиях, если тот превысит отведенный лимит в пять минут.

– Мы получили превосходные отпечатки с места преступления и с самого трупа, – быстро заговорил Кугельмейер. – Целые и частичные, правых и левых пальцев, а также ладоней. Проверили их по базе данных. Результат отрицательный. У преступника, похоже, никогда не брали отпечатков пальцев.

Вот так. Кугельмейер сел на место.

Д’Агоста снова оглядел зал:

– Форман, волосы и ткань.

Еще один короткий отчет. За ним последовал десяток других: пятна крови, следы обуви, микрочастицы – один за другим, с военной точностью, к полному удовлетворению д’Агосты. Сам он избегал встречаться взглядом с Синглтоном, хотя и не отказался бы узнать мнение капитана.

Лейтенант давно уяснил, что в такие совещания необходимо вносить элемент драматизма, приберегая самые важные сведения напоследок, чтобы не дать коллегам скучать и удерживать их внимание. На этот раз таким «десертом» был Уорсоу помешанный на электронике парень из отдела экспертизы, занимающийся записями камер наблюдения. Несмотря на официальное звание детектива, Уорсоу скорее напоминал подростка, неряшливого, прыщавого, с нечесаными волосами. Вместо костюма, пусть даже самого дешевого, он был одет в джинсы и футболку с эмблемой какой-то хеви-метал-группы. Но ему все сходило с рук, поскольку в своем деле он был лучшим.

Помимо всего прочего, Уорсоу имел еще и склонность к позерству. Он подошел к кафедре, держа в руке пульт дистанционного управления. Свет в зале потускнел.

– Привет всем! – начал Уорсоу. – Добро пожаловать на наше шоу «Скрытая камера».

Послышался смех.

– В «Мальборо-Гранд» установлены новейшие камеры наблюдения, и мы располагаем замечательными изображениями преступника. Вид спереди, сзади, сбоку, сверху и снизу – все отличного качества. Здесь собраны самые интересные моменты… э-э… из расчета на пятиминутный регламент. Вы получите подборку, которой наверняка придется поделиться с другими отелями, а также с «Таймс», «Пост» и «Дейли ньюс».