Аполлон в тот миг стоял спиной к порталу. Он ругал сестру за то, что она вмешалась не в свое дело, все испортила…

И тут его вдруг словно разорвало пополам – когда он ощутил, что его половинка появилась на Олимпе. В тот момент, когда ее смертная душа миновала портал, ее тело начало изменяться. Аполлон беспомощно наблюдал, как Памела тает, блекнет – а потом превращается в прекрасный, душистый цветок жасмина.

– Унеси ее обратно, пока не взошло солнце! – закричала сестра. – Когда портал закроется, чары иссякнут!

И она снова станет Памелой… Слова Артемиды подействовали на Аполлона как хороший пинок. Он бросился вперед, чувствуя рядом с собой Артемиду. Схватив нежный цветок, Аполлон оторвал его от мраморного пола, в который жасмин уже начал пускать корни. Прерывисто шепча извинения, Аполлон проскочил через портал, крепко держа в руках измененное тело Памелы.

Артемида задержалась перед порталом и быстро оглянулась через плечо на огромное, от пола до потолка, окно, сквозь которое было видно, что рассвет уже начинает румянить небо розовыми лучами.

– Нет, дурак! – закричала она в бешено вертящийся диск света. – Не ходи туда!

Богиня наклонилась, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь через сияющий проход.

Бахус, скрывавшийся в тени, бесшумно шагнул вперед. И решительно, изо всех сил толкнул Охотницу плечом точно в середину спины. Артемида взвизгнула – и упала в диск за секунду до того, как портал потемнел и закрылся, потому что над горизонтом показалось солнце и на гору Олимп пришел рассвет.

Бахус расхохотался, и его смех звучал пугающе победоносно.

Памела стояла на четвереньках. Она не дышала, а судорожно всхлипывала, и зубы у нее стучали в такт телесной дрожи. Ее тело! Она действительно ощущала свое лицо, свои руки! Она превратилась во что-то… во что-то зеленое и растущее. Но теперь она снова в норме. Она опять человек.

– Все кончилось, моя сладкая, – сказал Аполлон, протягивая к ней руки.

Памела шарахнулась в сторону.

– Ты! – нервно выдохнула она, но прежде чем успела произнести еще хоть слово, в маленькую комнату влетела головой вперед сестра Фебуса, и тут же кружащийся жемчужный диск исчез.

Артемида выругалась на незнакомом Памеле языке, поднимаясь с пола. Брат уставился на нее, разинув рот.

– Бахус еще здорово пожалеет о том, что Зевс спас его, когда эта его безмозглая человеческая мать… – Она внезапно умолкла, осознав, что портал закрылся.

– Нет… – простонала она. – Мы не можем оказаться запертыми здесь!

– Какого черта, кто вы такие? – вырвалось у Памелы.

Аполлон и Артемида разом повернулись к маленькой смертной, скорчившейся на полу. Памела отползала от них, пока не уперлась спиной в закрытую дверь. Ее огромные глаза казались невероятно темными на побледневшем лице.

– Памела… – Аполлон старался говорить как можно спокойнее, и снова протянул к ней руку. – Ты ведь знаешь, кто я.

– Нет! – резко выкрикнула она, уклоняясь от его руки. – Я спрашиваю, кто вы на самом деле?

– Ты должен заставить ее забыть, – сказала Артемида, не обращая на Памелу ни малейшего внимания. – Она видела слишком много. Посмотри на нее… она все помнит!

Богиня подняла прекрасную руку.

– Ладно, я сама это сделаю для тебя. Я знаю, ты уж слишком привязался к ней. Засни и забудь. – И Артемида щелкнула пальцами перед лицом Памелы.

Памела отшатнулась.

– Стой! – закричал Аполлон. – Я не хочу, чтобы ты вмешивалась!

– Черт возьми, что здесь вообще происходит? – Памела уже достаточно пришла в себя, чтобы подняться на ноги, но продолжала стоять, прижавшись спиной к двери, и ладони тоже прижала к надежному дереву, чтобы справиться с дрожью.

– Почему она не засыпает? – спросила Артемида, обращаясь к брату.

Она встряхнула рукой и посмотрела на свои пальцы.

– Портал закрыт, – ответил Аполлон.

Сестра нахмурилась.

– Я вижу.

Аполлон просто продолжал смотреть на нее. И тут она поняла.

– Когда портал закрыт… – Она умолкла, не договорив.

– Когда портал закрыт, он отрезает нас от нашей силы, – закончил за нее Аполлон.

Артемида задохнулась от ужаса.

– Ладно. С меня довольно. Я ухожу. – Памела резко распахнула дверь кладовой и вышла на плохо повинующихся ногах.

– Ну, теперь видишь, что ты натворила? – прорычал Аполлон и бросился следом за Памелой.

– Я?

Артемида негодующе фыркнула. И неохотно пошла за братом. Она желала, чтобы портал снова открылся. Она мечтала вернуться на Олимп и надолго погрузиться в свой целительный источник. Ей хотелось, чтобы к ней вернулась ее бессмертная сила и…

Артемида вздохнула и вышла в коридор.

Аполлон догнал Памелу уже в нескольких шагах за дверью и схватил за локоть. Она пыталась вырвать руку из его пальцев, пока он бормотал что-то успокаивающее. Артемида покачала головой. Как низко пал брат… Она подошла к парочке.

– Успокойся, смертная, – с презрением произнесла Артемида. – На самом деле все очень просто.

Она показала на брата.

– Его настоящее имя – Фебус Аполлон, бог света, музыки и медицины. А меня зовут Диана, но только в Древнем Риме. Я предпочитаю имя Артемида, богиня-охотница. Я в родстве с луной, так же как мой брат в родстве с солнцем, но я думаю, что и этого знания более чем достаточно, иначе ты окончательно запутаешься, – язвительно закончила Артемида.

– Так вы боги? – Памела отчаянно надеялась, что вот-вот проснется.

– Да. Бессмертные. Или, по крайней мере, были такими, пока не закрылся портал и мы не очутились в ловушке в этом никудышном мире. Так что, полагаю, сейчас мы просто очень привлекательные смертные, – сухо произнесла богиня.

– Аполлон и Артемида… – Памела перевела взгляд с брата на сестру и обратно.

– Я ведь сказала, все очень просто.

– Вы долбаные сумасшедшие! – выпалила Памела.

– Я не хотел, чтобы ты узнала обо всем вот так, – сказал Аполлон. – Но видишь ли, Артемида сказала чистую правду. Хоть и оказала мне весьма дурную услугу.

– Что? – возмутилась Артемида. – Если ты хотел тихой музыки и аромата цветов, то извини, но я совсем не хотела оказывать тебе услугу… во всяком случае, пока портал закрыт.

– Пользы от тебя… – пробормотал Аполлон.

– Но никаких богов не существует! Это всего лишь мифы, – сказала Памела.

– А ты говорил, что она умная, – фыркнула Артемида.

Памела уставилась на прекрасную молодую женщину, так похожую на ее возлюбленного, и вдруг почувствовала, как холодный ужас, державший ее, тает. И она начала понемногу приходить в себя.

– Вам совершенно незачем грубить, – сказала она.

– Грубить? – прищурилась Артемида. – Это ты меня считаешь грубиянкой, при том что отрицаешь мое существование? А сама стоишь в центре огромного здания, построенного лишь потому, что древние люди почитали меня и других одиннадцать так сильно, что и спустя тысячелетия нас не забыли. Неужели тебе это кажется таким уж умным?

– Это и не умно, и не глупо. Это просто невозможно. Все вообще невозможно. Это не может быть правдой.

Аполлон взял Памелу за второй локоть и развернул лицом к себе, стараясь не обращать внимания на то, что она все так же пыталась вырваться. И заговорил тихо и ровно:

– Ты знаешь правду, Памела. Ты ее испытала на себе. И тебе осталось лишь принять ее.

Она посмотрела на него. Он был все тем же самым высоким красивым мужчиной, с которым она провела предыдущую ночь. И все-таки он им не был. В нем что-то… ему чего-то не хватало. Он был все так же необычайно привлекателен, но синева его глаз приобрела… Памела сглотнула… приобрела более человеческий оттенок. И еще что-то… Он стал менее броским. Никакого другого слова Памела подобрать не смогла. То есть вроде бы он выглядел так же, но не совсем. Все, что было при нем, осталось прежним. Его плечи не стали уже, грудь не стала менее мускулистой… это Памела видела прекрасно, потому что на нем не было рубашки. Но он все равно изменился… стал другим… стал меньше.