Начало эпидемии. Эпидемия вспыхнула одновременно в разных местах Маньчжурии. Первый бактериологически подтвержденный случай чумы был констатирован врачами в поселке при станции Маньчжурия 2 октября, но начало эпидемии не совпадает с этой датой.
Недели за три до указанного времени в доме железнодорожника Комарова в поселке Маньчжурия были случаи тяжелых, острых заболеваний со всеми признаками чумы, кончавшиеся смертью. По китайским сведениям, полученным Е.С. Касторским (1911) от члена поселковой Управы Борисова, всего умерло в поселке до 12 октября от 80 до 100 человек.
Местные жители рассказали ему, что эпидемия чумы была уже в июле. Инженер Хилков утверждал, что в местности по реке Ган в Монголии против Старого Цурухайтуя весной охотники находили трупы своих товарищей и около них шкурки убитых ими сурков. Затем в конце июля верстах в двухстах от Маньчжурии казаки замечали, что среди сурков был мор, и они гибли в большом количестве. Видимо, и среди монголов в то время эпидемия уже свирепствовала, так как казаки обнаружили табуны скота, бродившие без присмотра.
В начале августа, по более точным сведениям, против Хайластуя и Капсагастуя в 40 верстах за рекой Аргунь, случаи заболевания чумой были замечены среди китайской прислуги местного жителя Владимира Попова, охотившегося за тарбаганами. В двух палатках, в одной из них заболело и умерло 5 человек, и один убежал, а в другой — из 6 человек трое погибли, а трое убежали неизвестно куда. В начале сентября против Хайластуя умерло еще трое китайцев, охотившихся за тарбаганами.
В Забайкальской области первый случай чумы обнаружен в селении Акурай Маньковской волости. Там 20 сентября заболел, а через 3 дня умер инородец Миронов, вернувшийся с охоты на тарбаганов. 5 октября заболели его дочь и сестра, а 8 октября они умерли, 9 октября заболела вторая сестра, у которой кроме жара замечено увеличение паховых желез. Она погибла 12 октября, при исследовании органов умершей на бактериологической станции в Чите были найдены чумные палочки. На этом вспышка чумы в Акурае закончилась.
По данным Э.П. Хмара-Борщевского (1912), начало эпидемии чумы на ст. Маньчжурия относится к 12 октября 1910 г., когда председатель поселкового совета А.Н. Никитин сообщил по телефону заведующему железнодорожной больницей доктору Писемскому о том, что, по заявлению арендатора дома Шардакова, по Александровскому проспекту, на участке № 3083, среди китайцев появились заболевания со смертельным исходом и что за последние 5 дней там умерло 9 человек. Явившись в указанный дом, доктор Писемский увидел там такую картину: барак был оставлен жильцами, на нарах валялись в беспорядке брошенные ими вещи и посуда, а в углу лежал прикрытый лохмотьями больной китаец с высокой температурой. Перкуссией и аускультацией у него было установлено воспаление правого легкого. Больной тотчас же был отправлен в железнодорожную больницу, барак заколочен и сдан под охрану полиции. По рассказам соседей, в этом доме жили китайцы-тарбаганщики, в одной половине 25 человек, в другой — 15. Среди жильцов первой группы умерло 9, а второй — 5 человек. Перед прибытием врача все жильцы дома разъехались, бросив свое имущество.
Доставленный в больницу охотник за тарбаганами был помещен в изолятор, где он и умер. Вскрытием трупа, произведенным врачами Писемским и Г.И. Маловым, а также бактериологическим исследованием был установлен диагноз легочной чумы.
По мнению японского профессора Абэ (1942), распространение чумы в 1910 г. началось при следующих обстоятельствах. В Даурии существовала артель плотников-китайцев, среди которых примерно в середине сентября умерло 7 человек с явлениями кровохарканья. Оставшиеся из этой артели в живых два плотника-китайца перешли на работу в другую артель на станции Маньчжурия и здесь скончались 12 октября. Затем в этой второй артели среди 20 плотников к 25 октября умерли один за другим 9 человек. Отсюда инфекция распространилась по всему поселку Маньчжурия.
Возможно, обе версии отражают разные части целого — реально произошедших событий. Но кто бы ни занес легочную чуму в поселок при станции Маньчжурия, с 12 октября эпидемия начала здесь быстро прогрессировать и отсюда распространяться по железной дороге в Забайкальскую область и по всей линии КВЖД.
К этим 356 погибшим надо добавить еще не менее 100 человек, ставших жертвами чумы с июля по октябрь (Касторский Е.С., 1911). Но и тогда приведенные сведения оказываются неточными. И.Л. Марти-невский и Г.Г. Молляре (1971) указывают на то, что в апреле 1911 г., после таяния снега, в окрестностях поселка был обнаружен 191 труп, причем 131 труп найден на полосе отчуждения и 60 трупов вне ее. Печальный итог эпидемии: 647 погибших.
20 октября появились первые случаи заболевания чумой на станции Даурия, 21 — в Джалайнорских копях, 26 — в Тарбагатайских копях, 27 — в Хайларе, Джалантуне, Харбине, Петровском заводе в Верхне-удинске, 31 — в Бухеду. Из этих пунктов, в особенности из Харбина, эпидемия распространилась по линиям КВЖД и Южно-Маньчжурской железной дороге. В конце декабря и начале января она появлялась в следующем хронологическом порядке: станция Дуй-цынь-шань (24 декабря), Манршань (27), Ханди-Охедзы (28), Яомынь и Цайцзягоу (30), Сахарный завод Ашихэ (31 декабря), Каучендзы (1 января 1911 г.), Санчихэ (2), Мадягоу и Талайчжоу (3), Шунченпу (4 января).
Развитие эпидемии. Чума добралась до Харбина через 15 дней после ее появления на станции Манчьжурия. Эпидемия развивалась медленно и буднично. Работали предприятия, дети ходили в школу, с вокзала отправились поезда, но появились следы пребывания чумы в городе — чумные трупы.
Первое заболевание чумой в Харбине констатировано 27 октября у прибывшего со станции Маньчжурия в Новый город зажиточного китайца. О больном узнал случайно бой доктора Можаева, а последний довел об этом до сведения главного врача города.
Командированный для принятия соответственных мер прозектор городской больницы доктор Н.С. Петин нашел этого китайца уже мертвым, вывел лиц, бывших с ним в контакте на обсервацию и, произведя частичное вскрытие трупа, бактериоскопически нашел биполярно окрашенные палочки возбудителя чумы. Но потом почти полмесяца чума в Харбине не показывалась.
Однако массовые заболевания людей чумой начались в начале ноября среди населения смежного с Харбином китайского города Фуцзядяна. Власти города и население не приняли никаких по-настоящему эффективных мер по ограничению эпидемии.
Первым больным, поступившим 11 ноября в чумный барак Харбина, был фельдшер Ромусов, работавший в фуцзядянской чумной больницы у доктора Будберга. В тот же день у ворот дома № 10 на Пристани по Страховой улице поднят труп китайца, умершего от легочной чумы. 13 ноября в чумной барак доставлен китаец Сю Я Лин, слесарь Главных мастерских КВЖД, живший по 2-й Механической улице в бараке № 238. По сведениям доктора Л.А. Ольшевского, этот китаец накануне заболевания провел целый день в Фуцзядяне. Двое китайцев, приходившие с ним в соприкосновение, были помещены в изоляцию. У одного из них, Гуан Фын Хэ, открылось кровохарканье, 16-го он был взят в чумный барак, но оказалось, что его заболевание ничего общего с чумой не имеет, и он был выписан 19 ноября. При осмотре врачебно-санитарным отрядом китайских фанз в пригородном поселке Модягоу в фанзе № 53 обнаружен подозрительный по чуме больной китаец Эн Юн. В этой же фанзе проживал китаец Ю Ден Зы, везший 16 ноября на арбе труп китайца и задержанный возле пивоваренного завода Вруб-левского. Среди китайцев, взятых из этой фанзы на обсервацию, двое заболели чумой и 19 ноября были переведены в чумной барак (рис. 45).
20 ноября были получены сведения, что из казарм мельницы Русского мукомольного товарищества подозрительный по чуме больной китаец тайно увезен в фуцзядянскую больницу, вследствие этого Сани-тарно-исполнительной комиссией было сделано распоряжение об оцеплении мельницы и отправлении на обсервацию всех рабочих в количестве 300 человек. Затем ни больных, ни трупов в течение последующей недели обнаружено не было, и только 27 ноября доктором И.З. Белявским был найден труп умершего от чумы китайца в деревне Чин Хэ за Главными мастерскими.
