Отряд № 100 имел секретное скотоводческое хозяйство. Оно находилось недалеко от советско-маньчжурской границы, километрах в 80 северо-западнее города Хайлара. Стадо насчитывало 500 голов овец, 100 голов коров и лошадей. Отряд закупил их у местного населения Северо-Хинганской провинции и выкармливал вплоть до окончания войны. Скот предназначался исключительно для проведения биологических диверсий.
В апреле 1944 г. отряд № 100 направил в Северо-Хинганскую провинцию секретное подразделение, которому было приказано ознакомиться с обстановкой в провинции и произвести подсчет всего имеющегося в этом районе домашнего скота. В результате выяснилось, что в провинции его насчитывалось около полутора миллиона голов. Цель, с которой в отряде № 100 содержали скот, была следующей: «В случае начала войны между Японией и СССР советские войска, вторгнувшись в Северо-Хинганскую провинцию, непременно угонят из нее в качестве трофея весь скот. Японские войска, отступая, выпустят на волю лошадей и овец, которых заразят сапом. Через неделю или две в местах скопления скота вспыхнет эпизоотия...» По крайней мере, так они предполагали.
Разработка средств бактериологического нападения. Эти работы включали:
1) получение штаммов возбудителей инфекционных болезней с повышенной вирулентностью;
2) стабилизацию свойств уже наработанной бактериальной массы;
3) разработку специальных боеприпасов и технических устройств для диспергирования бактерий. Для применения в диверсионных целях японцами исследовались поражающие свойства малоизвестных в те годы биологических токсинов.
Чума. Исии с самого начала своих исследований остановился на бактериях чумы как «мощном оружии» для ведения бактериологической войны. Моримура объясняет это следующим образом. Во время своей поездки по Европе Исии узнал, что в сознании правящих кругов европейских стран из поколения в поколение, как осложнение после тяжелой болезни, передается ужас, связанный с эпидемиями чумы. Страх перед чумой как перед небесной карой и заставил в начале 1930-х гг. европейские страны исключить бактерии чумы из списка возможных агентов бактериологического оружия. Исии решил, поскольку именно бактерии чумы не являются объектом исследований в Европе, то европейцы в принципе не могут иметь надежные средства защиты от нападения с использованием данного биологического поражающего агента.
Повышение вирулентности штаммов бактерий. Эти исследования проводила группа Такахаси. По сведениям, собранным Моримурой в ходе бесед с работниками отряда, такие эксперименты проводились следующим образом. Несколько «бревен» заражали возбудителем чумы, в результате большинство из них погибали. Сыворотку выживших людей японцы считали «сильной». Поэтому сыворотку крови подопытного А. вводили подопытному Б., потом заражали его сывороткой, содержащей возбудитель чумы, полученной от погибшего в предыдущем эксперименте «бревна». В результате борьбы бактерий чумы, уже имеющих повышенную вирулентность, с антителами в организме подопытного Б., как полагали сотрудники 1-го отдела, появлялась еще более «сильная» и способная преодолевать специфический иммунитет культура бактерий, которую таким же образом вводили третьему подопытному В. Разумеется, этим примером такие исследования не исчерпываются.
В ходе экспериментов неизбежно появлялись «бревна», которые после инфицирования бактериями чумы все-таки выживали. Были «бревна», приобретавшие такого рода иммунитет и к другим микроорганизмам (о каких именно возбудителях болезней идет речь, Моримура не сообщает).
Для исследования процесса появления иммунитета эти подопытные представляли значительную ценность, но, с другой стороны, оказалось, что если их оставлять в живых, то некуда будет помещать новые «бревна», которые постоянно прибывали. И тогда прибегли к методу скоростного умерщвления, который назывался «прореживанием».
Выживших подопытных заключенных сотрудники спецгруппы выводили из камер и вели в помещение рядом с ванной комнатой. Имевшие горький опыт неоднократных экспериментов люди были крайне настороженны, поэтому вывести их из камер было нелегко, тогда «экспериментаторы» прибегали к обману: «Тебя сейчас освободят, но для этого нужно сделать предохранительную прививку». Так их выманивали из камер и вели под охраной сотрудника спецгруппы, вооруженного пистолетом. Приведя «бревно» в специально оборудованную комнату, ему быстро вкалывали в запястье 20 см3 хлороформа. Менее чем через секунду у подопытного начиналось удушье, глаза выкатывались из орбит, тело покрывалось гусиной кожей, и наступала смерть. Такому «прореживанию» подвергалось до 20 «бревен» в месяц.
С целью повышения вирулентности бактерий использовались и сравнительно «безобидные» методы. Уже к 1936 г. были хорошо изучены возможности ее достижения с помощью модификации сред культивирования возбудителя чумы. Например, путем внесения новых составных таких компонентов, как вещества растительного происхождения — лопух, морковь, гинкго; и животного — как желток, рыбий порошок, удалось вырастить бактериальные культуры и снизить их летальную дозу для мелких экспериментальных животных.
Инкубационный период инфекции у зараженных животных, ранее обычно тянувшийся 2–4 дня до появления симптомов, удалось снизить до 48 ч. путем повторных пассажей бактерий через организм экспериментального животного.
К концу войны в отряде № 731 уже производился штамм возбудителя чумы, в 60 раз превосходящий по вирулентности исходный. Трудно даже представить, сколько «бревен» сгорело в топке этих дьявольских экспериментов.
Стабилизация свойств уже наработанной бактериальной массы. Имеющиеся данные не позволяют считать, что японцам удалось добиться больших успехов в решении этой сложной технической задачи. Моримура утверждает, что к концу войны (1944) в отряде были разработаны какие-то технологии высушивания бактерий чумы, и японцы могли их хранить в сухом виде, однако это была пористая масса, предназначенная для разведения непосредственно перед боевым применением. Нет оснований считать, что японцами было создано то, что В.В. Мясников с соавт. (1984) называли «биологической рецептурой», т.е. «смесь культуры биологического агента и специальных препаратов, обеспечивающих этому биологическому агенту наиболее благоприятные условия для сохранения своей жизненной и поражающей способности в процессе складского хранения и боевого использования». В основном в целях биологической войны они применяли бактериальные агенты в виде бульонных культур, которые подращивали перед применением (например, уже в бомбе перед ее применением), или суспензий культур, смытых с поверхности плотной питательной среды. Однако даже приготовленные таким образом бактерии, оказалось, практически невозможно применить в целях биологической войны.
Во время предварительного следствия Кадзицука Рюди на допросе от 23 октября 1948 г. показал следующее:
«В феврале 1941 года начальник отряда № 731 полковник медицинской службы Исии в гор. Чанчунь в моем служебном кабинете во время доклада мне о работе отряда с разрешения командующего Квантунской армией Умедзу также рассказал о том, что было проделано отрядом по подготовке к бактериологической войне... Исии рассказал мне, что с большой высоты сбрасывать бактерии нельзя, так как они гибнут, но при малой высоте площадь распыления бактерий получается слишком незначительной.
От Исии я узнал, что сбрасывание бактерий холеры на территории противника малоэффективно и трудноосуществимо, во-первых, потому, что сбрасывать нужно с малой высоты, что дает возможность противнику свободно обстреливать самолеты, а во-вторых, потому, что для этого потребовалось бы слишком большое количество бактерий.
Далее Исии сказал мне, что гораздо более эффективно сбрасывание бактерий не в “голом” виде, а вместе с посредниками — насекомыми и в частности с блохами. Блохи, являющиеся наиболее живучими насекомыми, заражались чумой и сбрасывались с самолетов, и бактерии чумы, оставаясь в блохах, благополучно опускались вместе с ними на землю. Это обстоятельство уменьшало уязвимость самолета со стороны зенитной артиллерии противника.
