Она ступила босыми ногами на обжигающие холодом каменные ступени лестницы, ведущей вверх, на смотровую площадку башни. Плотнее закуталась в тонкую накидку, наброшенную поверх влажного платья, прилипавшего к телу. Ледяные капли дождя упали на ее лицо, когда Элис подошла к люку, ведущему наверх. Жаль, что на ногах у нее нет туфель. Хорошо бы вернуться в спальню, ту, что они делили с сестрой, забиться под одеяло и притихнуть, ожидая возвращения Клер.

Элис казалось, что она поднимается прямо к небесам. Небесам, где разыгралась настоящая буря. Единственное убежище для нее только одно: муж. Она сделала свой выбор и должна теперь следовать ему.

Она боялась грозы, лошадей, она боялась таких мужчин, как Саймон. Высоты Элис тоже боялась. Ее окружала мгла, простроченная струями дождя. Элис замерла у выхода на площадку башни, дрожа от холода и страха, пристально всматриваясь в водную пелену.

Кроме них двоих, здесь сейчас никого нет. Он может просто перебросить ее через зубцы башни, и она умрет так же, как Эйдан, разбившись о каменные плиты двора. Никто не станет оплакивать ее, кроме Клер, которая, может быть, уже умерла там, в лесу.

Элис увидела Саймона. Он стоял спиной к ней, всматриваясь в черное небо. То и дело вспыхивали молнии, освещая неподвижную фигуру мага призрачным мерцающим светом. Они танцевали вокруг Саймона, ударяя то в вершину соседних башен, то врезаясь огненными стрелами в землю. Одна из них рассыпалась искрами, но Саймон даже не шелохнулся. Не повернулся он и тогда, когда дрожащая от страха Элис решилась выйти из укрытия на открытое пространство. Сейчас Саймон казался ей настоящим повелителем стихий, ужасным и могучим властелином грома и молний.

Очевидно, он почувствовал на себе взгляд Элис и медленно обернулся. На нем не было ни накидки, ни плаща, лишь промокшая полотняная рубаха и такие же штаны. Саймон не мигая смотрел на Элис. По-прежнему сверкали молнии, грохотал гром, а он все смотрел и смотрел — молча, не отрываясь, не шевелясь.

Элис хотелось убежать, это было ее первым желанием в тот миг, когда она увидела Саймона. Но желание быть рядом с ним оказалось сильнее страха, тянуло ее вперед. Саймон воздел к небесам свою искалеченную руку, словно призывая их в свидетели, и Элис поняла, что убежать она уже не сможет.

— Что тебе нужно, Элис? — спросил наконец Саймон — холодно и отстраненно.

«ТЕБЯ», — промелькнул единственный и самый очевидный ответ в голове Элис, но она побоялась произнести это вслух.

— Сильный ливень, — сказала она.

— Ты пришла затем, чтобы сказать мне об этом? — усмехнулся Саймон.

— В такую грозу опасно стоять здесь.

— Я знаю. Но я не боюсь ни грома, ни молний, дорогая Элис. Не боюсь ни лошадей, ни людей, ни смерти, ни, наверное, самого бога. Я не боюсь ничего и никого.

Неясное воспоминание промелькнуло в голове Элис, и она сказала, не задумываясь:

— Кроме меня.

Он застыл словно изваяние на фоне угольно-черной ночи.

— У меня нет причин бояться тебя, Элис. Скорее это ты боишься меня.

Он повел рукой, и тут же вспышка молнии прорезала темноту, словно повинуясь его движению. Последовал оглушительный раскат грома.

Элис отшатнулась назад, и Саймон рассмеялся. Его смех показался ей не менее грозным, чем громовые раскаты.

— Вот видишь, — сказал Саймон, — ты сама не знаешь, чего ты хочешь, а если и знаешь, твои страхи сковывают тебя. Иди в постель, Элис. Я не хочу снова прикасаться к тебе.

Снова! Вот оно, то самое слово — ключ к событиям вчерашней ночи!

— Ты взял меня прошлой ночью? — напрямик спросила Элис.

— Разумеется, — усмехнулся он. — Поначалу ты не была уверена в том, нравится тебе это или нет, но под конец ты стала вести себя весьма… напористо.

— Почему я этого не помню? Ты околдовал меня? Произнес какое-нибудь заклинание?

— Это не я, — ответил Саймон. — Ты выпила вино, которое тебе не предназначалось. В нем-то все и дело. Ты была очень требовательна, моя любимая. Так что опасность остаться в старых девах тебе больше не грозит.

Элис почувствовала, как краснеют ее щеки, в то время как все тело наливается ледяным холодом. Саймон же, казалось, вовсе не замечал ни грозы, ни холода, ни вспышек молний.

— Вот, значит, почему я все забыла?

— Да. Но, может быть, и просто от стыда. Ведь ты так хотела меня вчера.

Взгляд его был по-прежнему холоден. Элис не думала, что золотистые янтарные глаза могут быть такими неприступными, но они были холодны, как лед, как дождь, продолжавший неистово хлестать вокруг.

— Зачем ты пришла, Элис? — снова спросил Саймон. — Чего ты хочешь?

У нее не было ответа на этот вопрос, и Саймон, не дождавшись его, снова повернулся спиной к Элис.

Тогда она сделала еще шаг по ледяным плитам площадки. Сверкнула молния. Еще один шаг. Прогремел раскат грома.

Элис знала, что проходит сейчас испытание. Кто же испытывает ее на самом деле — коварный демон или милосердный бог? Впрочем, сейчас это было для нее неважно. Она сделала еще шаг, каждую секунду ожидая смерти.

— Что ты делаешь, Элис? — спросил Саймон, оборачиваясь. Лицо его перестало быть непроницаемым. Он удивился. Он не ожидал этого.

Элис остановилась. Очень страшно было удаляться от спасительной лестницы, ведущей вниз.

— Смотрю в лицо своим страхам, — дрожащим голосом ответила она.

— В лицо смерти?

— Ты можешь убить меня?

— Молния может.

— Ты собираешься убить меня? — настойчиво повторила Элис.

В небе снова пророкотал гром.

— Ты можешь сесть на лошадь ради меня? — спросил Саймон.

— Да.

— А пройти по площадке ко мне?

— Да.

И она вновь осторожно пошла вперед под струями дождя, с трудом волоча за собой подол промокшего платья.

Саймон смотрел на нее спокойно и очень внимательно. Элис была сейчас похожа на факира, идущего по раскаленным углям. Саймон не произнес ни слова, пока Элис не приблизилась. На полпути она остановилась и выпрямилась, расправив плечи, подставляя лицо ледяным струям.

— А ты можешь подойти ко мне? — спросила она.

— Да, — ответил Саймон.

Он быстро преодолел те несколько шагов, что разделяли их, обнял Элис и припал губами к ее мокрому лицу.

Он промок насквозь, и рубашка его прилипала к телу, когда Элис срывала ее с Саймона. Он распустил шнуровку ее платья, стащил его и бросил на мокрый каменный пол как подстилку. Стянул с Элис тонкую нижнюю рубашку и уложил свою жену — обнаженную, мокрую — прямо под сверкающими молниями и струями дождя. Она увидела над собой бушующее небо и золотистые глаза Саймона.

Ей хотелось, чтобы он взял ее быстро, но Саймон не спешил, зачарованно гладя ее тело. Там, где его касались пальцы Саймона, оно мгновенно согревалось и загоралось внутренним жаром. Он поцеловал ее в губы, и она ответила на его поцелуй. Элис обняла обнаженную шею Саймона, чувствуя под пальцами его горячую влажную кожу, стальные мускулы и шрамы, оставшиеся от старых ран. Он поцеловал шею Элис, опустился ниже, к груди, и когда его губы коснулись ее сосков, все тело Элис вдруг изогнулось вверх, словно дуга лука, а с губ слетел слабый стон. Саймон положил ладонь между ее ног. Элис поначалу испугалась, но потом медленно развела их в стороны, позволяя мужу трогать себя, дразнить, играть со своим телом. Саймон опустил голову, и там, где только что были его пальцы, оказался язык.

Элис опять захотелось вскрикнуть, но она не смогла, потому что потеряла от волнения голос. Наслаждение захватило ее, сводя с ума. Молния сверкнула в небе, и такая же вспышка пронзила вдруг все тело Элис. И тогда она наконец закричала.

Гром сердито ворчал с высоты, но стук сердца Элис заглушал раскаты грома. Ей хотелось прекратить эти мучения, но томление было так сладко, что сопротивляться не было сил. Ничего подобного она не испытывала никогда в жизни.

Пальцы Саймона вдруг скользнули глубоко внутрь тела Элис, и на секунду ей показалось, что она теряет сознание. Она слышала вокруг себя шорох крыльев. То ли ангелы расправляют белоснежные покрывала, то ли исчадия ада собрались вокруг, чтобы захлопать своими перепонками.