— Это сонное снадобье, милорд, — напомнил Саймон. — Смертельно опасное в больших дозах и совершенно безвредное в малых. Я хочу проверить его на себе.

— Грендель, ты сошел с ума!

— Это я уже слышал от вас, милорд, — улыбнулся Саймон.

— Зелье я желаю получить как можно скорее. Завтра — крайний срок. Если я обнаружу тебя мертвым рядом с моей сестрой, я переверну здесь все вверх дном, но найду его.

— Я не собираюсь умирать, — возразил Саймон.

— Хм-м-м, — с сомнением покачал головой Ричард. — Лучше просто принеси его мне завтра утром. Испытаем на сэре Гекторе — он в последнее время совсем выжил из ума.

Саймон провожал Ричарда взглядом до тех пор, пока тот не скрылся за поворотом, и лишь после этого вернулся в свою комнату. Камин погас, но было тепло, может быть, даже жарко. Пахло лепестками роз, пряными травами и сладким вином. Элис проснулась и сидела на меховом одеяле, держа в руке серебряный кубок.

— А я уже забеспокоилась, куда это ты пропал, — сказала она хрипловатым со сна голосом. — Приходил мой братец?

Саймон кивнул, не сводя глаз от Элис. Во сне ее платье немного сползло, и обнажившиеся плечи притягивали к себе взгляд Саймона.

— Хотел узнать, вынесла ли ты испытания первой брачной ночи, — сказал он.

— Он хотел убедиться в том, БЫЛИ ЛИ на самом деле эти испытания, — жестко поправила она. — Ты все сказал ему?

Она произнесла фразу на одном дыхании, и лишь появившаяся на ее щеках краска говорила о том, что Элис смущена и говорить об этом ей трудно.

— Я полагаю, что это не его дело. А вообще-то, как я понял, он решил подыскать мне замену.

— Ему нужен новый колдун? Прости, я хотела сказать — советник.

— Нет — новый муж для тебя. А поскольку найти его довольно сложно, он подумывает о том, не отправить ли тебя назад, в монастырь.

— Но я не хочу возвращаться в монастырь.

— Еще недавно это было твоей мечтой. Что случилось? В чем дело?

— В тебе.

Слово было сказано, и оно прозвучало коротко, но при этом бесконечно емко. Саймон застыл на месте, опустив голову. Он рассеянно смотрел на каменные плиты пола, боясь поверить своим ушам.

Элис сидела на его кровати. Платье ее было в беспорядке, волосы спустились, Саймону безумно захотелось лечь рядом и прижаться к ней всем телом.

Элис поднесла к губам кубок и сделала из него большой глоток вина, смешанного со смертельным ядом. В следующую секунду он вспомнил, что было в этом кубке.

Свой голос он услышал словно откуда-то со стороны. Звук катился безудержно и был похож на рев воды, прорвавшей плотину.

— Не-е-е-е-ет!!

Саймон птицей пролетел по комнате, выбил отраву из рук Элис, и капли вина выплеснулись, впитались в белые простыни, словно капли крови.

Элис непонимающе уставилась на мужа. Он озабоченно заглядывал ей в глаза, и взгляд его был похож на взгляд сумасшедшего.

— Сколько ты успела выпить? — хрипло выдохнул Саймон.

Он понимал, что может испугать Элис своим поведением, но сейчас ему было не до этого.

— Прости, — спокойно сказала она. — Я не думала, что ты поднимешь столько шума из-за того, что я сделала глоток из твоего кубка.

— Сколько ты выпила? — нетерпеливо повторил он.

— Глоток или, может быть, два. А в чем дело? Это было не простое вино?

Саймон на мгновение прикрыл глаза и заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть. Когда он снова открыл их, то поймал на себе удивленный взгляд Элис.

— После этого вина ты уснешь, — спокойно заговорил Саймон, надеясь в глубине души, что сказанное им окажется правдой. — Я составлял сонное снадобье для леди Хедвиги.

Довольно топорная ложь, но сейчас ничего лучшего не пришло ему в голову. Не говорить же Элис, ЧТО это на самом деле за снадобье и для КОГО оно предназначено?

— Зачем ты налил его в кубок?

— Я хотел проверить его на себе, прежде чем давать другим.

— На себе?

Голос ее прозвучал приглушенно, и по остановившимся зрачкам Саймон понял, что проклятое зелье начинает действовать. Через несколько минут она крепко уснет, а проснувшись, не вспомнит ни единого слова из их разговора.

— Я подумал, что так будет лучше. Принять снотворное — это единственный способ уснуть, так и не притронувшись к тебе.

— А разве ты не хочешь притронуться ко мне? — прошептала Элис.

Она хотела его. Маленькая девственница, выросшая в монастыре, боявшаяся лошадей и грозы, она хотела его, колдуна и черного мага из Соммерседжа!

Голова Элис откинулась назад, и его взору открылась ее длинная лебединая шея. -

«Что будет, если я прикоснусь к ней сейчас губами?» — подумал Саймон.

Элис упала на подушки, чувствуя, каким тяжелым и неподвижным становится ее тело. Яд медленно растекался по жилам, опутывал Элис своей паутиной.

— Я боюсь тебя, — сказал Саймон, зная о том, что, проснувшись, она не вспомнит ни единого слова. — Боюсь любить тебя.

Слипающиеся веки Элис чуть дрогнули.

— Боишься заняться со мной любовью? — чуть слышно спросила она.

— Нет, — грустно ответил Саймон. — Боюсь, потому что мое сердце отвыкло от любви. Оно не выдержит такого переживания. Я боюсь, что любовь погубит меня.

Глаза Элис уже закрылись, но губы еще нашли силы, чтобы улыбнуться.

— В таком случае, — прошептала она, — тебя нужно погубить.

Она уснула. Это был не обычный сон, а тяжелое наркотическое забытье на грани жизни и смерти. Саймон был бессилен. Он мог лишь сидеть и смотреть на спящую Элис. Она лежала неподвижно и тихо дышала. Мерно поднималась и опускалась под тонкой тканью ее маленькая грудь, легко трепетали опущенные веки с просвечивающими голубыми ниточками вен.

Саймон вытянулся на кровати рядом с Элис, прижимаясь к ней всем телом. Несколько раз Элис принималась что-то говорить во сне. С ее языка срывались бессвязные слова, — очевидно, такие же бессвязные, как и ее сновидения, навеянные наркотиком. Вдруг она открыла глаза и какое-то время слепо всматривалась в лицо Саймона. Потом, облегченно закрыв их, снова откинулась на спину и погрузилась в забытье.

Элис выглядела сейчас трогательно-доверчивой, но Саймон ненавидел ее. Ненавидел свою слабость по отношению к ней. Ненавидел себя за то, что сидит возле этой женщины словно верный пес, в то время как мог бы поручить это Годфри. Его слуга был опытным человеком и вполне мог бы понаблюдать за тем, как организм Элис сражается с отравой. Но Саймон не мог позвать Годфри, не мог позволить ему занять место возле спящей Элис.

И сам не мог отойти от нее ни на шаг. Саймон обнял Элис, и когда его изуродованная правая рука легла возле лица Элис, он поразился контрасту.

Он не мог даже подумать о том, что с ним будет, если Элис умрет. А ведь за свою жизнь он повидал немало смертей. Видел, как умирают женщины и дети, молодые, полные сил мужчины и убеленные сединами старики. Сколько смертей! Если к этому ряду добавится еще и смерть Элис, чаша его страданий переполнится.

Ближе к утру Элис еще раз открыла глаза, и взгляд их был глубок и спокоен. Саймон всмотрелся и понял, что она умирает: именно такой взгляд бывает у человека перед тем, как его душе предстоит покинуть бренное тело. Гнев и отчаяние охватили Саймона, и он застыл словно изваяние, неподвижно и неотрывно глядя в лицо Элис.

Она потянулась вперед, коснулась своими пальцами щеки Саймона и тихо прошептала:

— Я умираю?

— Нет, — солгал Саймон.

На лице Элис появилась легкая улыбка.

— Хорошо. Мне не хотелось бы умереть девственницей.

И она поцеловала Саймона.

Пока он приходил в себя от неожиданности, Элис вновь прилегла и спросила, слегка приподняв брови.

— Я все сделала правильно?

Саймон почувствовал, что начинает терять рассудок. Он упал на Элис сверху, прикрыв ее всю своим большим телом, подложил руку ей под голову и прошептал:

— У тебя мало опыта, но это поправимо.

С этими словами он припал к губам Элис — мягким, горьковато пахнущим травами и вином. Как желанна была ему эта женщина, как нужна она была ему! Саймон безумно хотел Элис, хотел ее нежное мягкое тело. Плоть его затвердела, подчиняя своему дикому желанию волю Саймона.