Прошло две недели.

Жизнь на хуторе была нелегкой. Кончился хлеб, его заменяла мамалыга. Не хватало медикаментов и перевязочного материала, на бинты пошло белье обитателей хутора. Правда, Семенцов, переправив партизанам заготовленную рыбу, обратным рейсом доставил немного медикаментов и стерильной марли, но это было в самом начале. А больше Семенцов, несмотря на обещание, не являлся.

При всем том раненые, один за другим, выздоравливали. Было ли причиной этого их природное здоровье, или умение доктора Шумилина и заботливый уход Насти, или сравнительный покой и отдых, или все это вместе взятое, но даже тяжело раненные поднялись на ноги. Лазарет опустел.

Вечерами моряки теснились вокруг радиоприемника, слушали сводки с фронта и спорили. Одни хотели пробиваться через фронт к своим, в Севастополь, другие говорили, что нужно связаться с местными партизанами. Все думали о том, как раздобыть оружие, без которого немыслима борьба с врагом.

Шумилин понимал, что пора действовать, но он не хотел действовать вслепую и его беспокоило долгое отсутствие Семенцова. Он посоветовался со старым лоцманом. Познахирко ответил, что нужно наведаться в город и что сделает это он сам.

Познахирко вернулся спустя два дня и привез ворох новостей. В город назначен немецкий комендант, он угоняет людей в Германию на работы. А недавно появилось гестапо — хватают людей ни за что ни про что, пытают, живым никто не возвращается.

Познахирко рассказывал медленно, не глядя ни на кого. Сухая длинная спина его согнулась. Он приметно исхудал за — два дня, и, когда сворачивал цыгарку из листового табака, который привез морякам в подарок, его коричневые бугристые руки дрожали. Но говорил он твердо, называл имена людей, попавших в гестапо, имена предателей, вроде Балагана, который служит полицаем.

— Лютует Гитлер, — сказал старик и впервые поднял — глаза. Они заблестели из-под черных, не седеющих бровей.-

А все ж таки нас ему не сдюжить!

— Верно, папаша! — одобрительно откликнулся Микешин, до сих пор слушавший хмуро. — Вот это верное слово!

— Неужто все молчат? — зло спросил Зозуля.

— А ты поговори, попробуй, — ответил Познахирко. Он не любил, когда его перебивали, тем более сейчас, когда он хотел сообщить о том, что составляло главную цель его опасного путешествия, — о партизанах. Партизаны уже начинают действовать: расклеили и разбросали по городу листовки с речью Сталина, подорвали на шоссе машину с вражескими солдатами, сожгли склад с зерном.

Связь с партизанами поддерживается через надежного человека в городе — это был Михайлюк (Познахирко не назвал его фамилии), — но сейчас по неизвестной причине прервалась. Может, гестапо пронюхало, а может, партизаны выжидают до времени. Морякам остается либо тоже выжидать, либо действовать иа свой страх и риск.

На этом Познахирко кончил.

Теперь возникли два вопроса: как все-таки связаться с партизанами и где раздобыть оружие? Трудность заключалась в том, что никто из моряков не был знаком с этими местами, доктора Шумилина в городе и в окрестностях слишком хорошо знали, а Познахирко измучен путешествием, да и совестно дважды подвергать старика опасности. Как же быть?

Тут выступил Слава. Перед этим они с Костей усиленно шептались. Слава заявил решительным тоном, что для связи с партизанами следует послать его и Костю. Правда, они мальчики, но это даже лучше, на них не обратят внимания, и они сумеют все разузнать. У них уже есть опыт…

— Скажи, пожалуйста, опыт! — перебил его отец.

Сверх ожидания за Славу вступился Познахирко:

— Мальцы-то мальцы… одначе и в мальцах нынче сила!

Первое дело, заботившее сейчас моряков, — это достать оружие. Абдулаев, Зозуля и Микешин вызвались напасть на румынский пост на мысе Хамелеон и разоружить его. У них имеются ножи, а на худой конец пригодятся и матросские кулаки.

Настя предложила морякам показать дорогу на мыс.

— Ты? — удивился ее отец.

— А что? — Настя вскинула голову и посмотрела на отца такими же серыми, сердитыми, как у него, глазами.

— Ну, дай бог, коли так, — только н сказал Познахирко.

Этой же ночью моряки вместе с девушкой отправились

к мысу. Вернулись они под утро, принесли три винтовки, подсумки с патронами, жареную баранью ногу н плетеную бутыль с легким бессарабским вином. Никто не пострадал, кроме Абдулаева, у которого рука была завязана окровавленной тряпкой.

Солдаты на мысе Хамелеон, очевидно, настолько привыкли к спокойному образу жизни, что больше были заняты бараниной к вином, чем своими прямыми обязанностями. По этому, если верить Микешину, трудной оказалась только дорога — острый, обрывистый гребень мыса, с которого того и гляди сорвешься в темноте. Здесь все зависело от Насти: она показывала, как пройти.

— Боевая дивчина! — вставил Зозуля. — Без нее Микешке труба.

Микешин покосился на низенького Зозулю, подождал, не скажет ли он еще что-нибудь, и продолжал рассказывать. Когда они достигли оконечности мыса, было за полночь. Три солдата спали под навесом, а четвертый, накрывшись балахоном, сидел с винтовкой в руках. Микешин подполз к нему с одной стороны, Абдулаев с другой-и разом столкнули его со скалы в море. Он и крикнуть не успел. Потом втроем они полезли под навес, связали сонных солдат. Один из них все-таки успел ударить Абдулаева тесаком.

Винтовки, патроны, гранаты, галеты и консервы матросы сунули в мешок, найденный под навесом, и стали думать, что делать с вражескими солдатами. Оставить нельзя, взять с собой тоже нельзя.

— Ну, чтобы не обидно было, отправили их к дружку в море купаться, — заключил Микешин свой рассказ.

— А Настенька винца раздобыла, чтоб выпить за упокой их души, — опять вставил Зозуля. Девушка взглянула на него и смущенно засмеялась.

Итак, первая вылазка закончилась удачно. Добытое оружие сразу превратило моряков в маленький боевой отряд.

На следующий день все обитатели хутора приняли участие в деле, которое задумал Познахирко. Он знал, что вражеский сторожевой катер ходит ночью вдоль берега, а к утру возвращается в город. После нападения на мыс Хамелеон в городе, наверно, тревога, и патрулирующий катер останавливает каждую рыбацкую лайбу. На этом и построил Познахирко свой план.

Лодку Познахирко и ту, на которой спаслись моряки, снарядили для рыбной ловли. На первой пойдет сам старый лоцман с дочерью, на второй — Костя и Слава. Моряков распределят по обеим лодкам и укроют вместе с оружием на дне, под мешковиной и всяким тряпьем, какое найдется на хуторе, а сверху — ворохом веток, листьев, травы. В том случае, если одна из лодок встретится с катером, вторая должна немедля подойти к катеру с другого борта.

— С двух бортов на абордаж! — объяснил Познахирко.

Еще было темно, когда он поднял всех на ноги. Первой отвалила его лодка, за ней — лодка Кости и Славы. Спустились к устью Казанки, преодолели встречное морское течение и повернули в сторону мыса. Предутренний туман лежал низко над морем и скрывал мыс. Чтобы не потерять друг друга из виду, на лодках изредка перекликались.

Шум прибоя становился слышнее. Лодки подходили к мысу Хамелеон. За ним должен открыться город. Приближаться к городу не было в намерениях Познахирко. Он дал знак поворачивать. Но то ли туман был слишком силен, то ли ребята не разобрали сигнала, лодка Кости и Славы продолжала идти прежним курсом.

Дело принимало дурной оборот. Мальчики могут первыми наткнуться на сторожевой катер, а Познахирко может оказаться далеко и не услышать… «Эх, недоглядел, старый, зря людей загубишь! Тебе ли за такие дела браться?» — подумал Познахирко.

Лоцман сердито посмотрел на дочку. По лицу Насти он понял, что и она встревожена. Но, заметив вопросительный взгляд отца. Настя храбро улыбнулась и налегла на весла. Лодка прибавила ход. «Ну, — подумал Познахирко, — коли девка не сробела, мне и вовсе не след!» Он повернул мористее, и лодка понеслась.