— Но и это бы еще полбеды, — внес свою лепту в разговор Меняйленко. Он снова приободрился и теперь выглядел орлом — как всегда. Ольга поняла, что застала Александра Тимофеевича в минуту слабости, что, судя по всему, был редчайший случай. — Открылись новые обстоятельства.

Ольга присела на краешек дивана.

— Что же еще могло приключиться? — спросила она.

— Милиции, хочешь — не хочешь, пришлось открывать уголовное дело. Оказывается, по вашей с Вовой «Волге» стреляли. Причем дважды.

Ольга вдруг вспомнила, как Вова заорал — «баллон пробили», после чего предложил ей «держаться за собственную жопу» — и некстати хихикнула.

— Это нервное, — сказал Меняйленко, меряя ее любопытным взглядом. — Не обращайте внимания, Аристарх Викентьевич.

— А я и не обращаю, — последовал ответ. — Я искренне удивляюсь. Ведь несмотря на то что произошло ночью, наша прекрасная героиня сохранила способность смеяться.

— Браво, — закончил Меняйленко и стал подниматься с дивана. — Теперь, когда мы выяснили, что с Оленькой не пропадешь, можно ехать. Надеюсь, вы захватили с собой документы, деточка?

Ольга с готовностью похлопала себя по сумочке, хотя обращение администратора ей не понравилось.

Она снова хихикнула.

— А может, все-таки оставим ее здесь, Аристарх Викентьевич? — задал провокационный вопрос Меняйленко. — Представляете, что будет, если она начнет хихикать, когда ей придется давать показания в Управлении внутренних дел? Они там, чего доброго, решат, что девушка не в себе... — Глаза Александра Тимофеевича снова обрели былой блеск и смеялись.

— Дорогие товарищи, то есть, простите, какие вы к черту товарищи, — Ольга притворно смутилась, но в глазах у нее заплясали бесенята. — Господа, даю честное журналистское слово, что в Управлении внутренних дел я смеяться не буду.

— Неважное обеспечение — журналистское слово, вы не находите? — продолжал доставать Ольгу своими намеками Меняйленко. — Девушка ведь соврет — недорого возьмет. Так сейчас вся журналистская братия поступает. Чем она лучше? А? Аристарх Викентьевич?

Собилло снова стал грудью на защиту Ольги.

— Нет, нет, Александр Тимофеевич, надо брать, — твердо сказал он. — Эта девушка смела, умна, вынослива, обладает аналитическим складом ума и чувством юмора. Не говоря уж о том, что она просто красавица. Ну и, разумеется, она отличается от прочих собратьев по своему цеху тем, что находится рядом с нами, людьми из Благородного собрания. Было бы просто несправедливо, если бы мы не оказали на нее облагораживающего влияния — иначе на что, черт возьми, нужны все эти наши Благородные собрания?

Ольга спустилась по ступеням Управления внутренних дел и направилась к дожидавшемуся ее «Мерседесу» Меняйленко. В Управлении она старалась вести себя сдержанно и отвечать на вопросы коротко и ясно. Правда, по просьбе администратора, она и словом не обмолвилась о знакомстве с Сенечкой и разговоре с Заславским в «Первозванском трактире».

— С этими двумя мы сами разберемся, — проворчал Меняйленко, когда они мчались в его лимузине по направлению к городу. — Нечего возводить напраслину на людей, если они ни при чем. Но если виноваты... — Администратор не договорил, но по жесткому выражению, которое появилось у него на лице, Ольга поняла, что в этом случае им придется несладко.

В милиции она сказала лишь, что взяла такси у театра, поскольку это было единственное оживленное место в городе после одиннадцати часов вечера. В ответ следователь полюбовался на ее яркий макияж, подмигнул своему сотруднику, находившемуся вместе с ним в кабинете, и радостно заулыбался. Тогда Ольга подсунула ему под нос свое журналистское удостоверение и сообщила, что приехала в Первозванск не столько отдыхать, сколько писать о жизни города. Радостная улыбка с лица детектива быстро улетучилась.

Ольга со всеми подробностями доложила о ночной гонке по шоссе и об аварии, не забыв упомянуть о банде, действовавшей в округе и грабившей дальнобойщиков и странствующих коммерсантов.

— О банде-то вы откуда знаете? — с грустью в голосе осведомился следователь. — Вы ведь не местная.

— Вова сказал, — коротко отрапортовала Ольга, а когда следователь в недоумении возвел на нее глаза, добавила: — Это таксист. Тот самый, что меня вез.

— А вы, гражданка Туманцева, что думаете о случившемся? Подозреваете кого-нибудь? Может быть, у вас имелись враги? — задал очередной вопрос следователь. Как Ольга поняла — для очистки совести.

— В Первозванске я нахожусь чуть больше суток. Раньше в этом городе никогда не бывала. С моей стороны требовалось совершить нечто из ряда вон выходящее за то короткое время, что я пробыла у вас, чтобы вызвать у кого-то острое желание гоняться за мной. Да еще и стрелять. Странно это все.

— Странно, как минимум, — согласился с ней следователь в штатском, о майорском звании которого молчаливо свидетельствовал висевший у него за спиной китель с погонами. — В этом деле вообще много непонятного. В частности, меня удивляет, что шофер лежит в больнице и врачи борются за его молодую жизнь. А вы вот ходите, и очень даже неплохо, — неожиданно добавил он, будто упрекая Ольгу за то, что она тоже не лежит на больничной койке.

Ольга возмутилась.

— Вы что же, ставите мне в вину, что я не получила при аварии пары хорошеньких переломов? — спросила она, устремляя на следователя взгляд зелено-голубых глаз, вобравших в себя, казалось, вечный холод Арктики.

— Да бросьте вы. Ничего я вам в вину не ставлю, — отрезал следователь. — Я во всем этом разобраться пытаюсь. Хочу вот, в частности, выяснить, почему водителя налетчики оставили в машине, а вас, как вы утверждаете, увезли с места происшествия, прокатили несколько километров, а потом бросили на обочине. И при этом, заметьте, не изнасиловали и даже не ограбили — опять-таки по вашему заявлению.

— Понимаете, офицер, о чем вы меня спрашиваете? — поинтересовалась Ольга у детектива, который явно пытался строить ей козни. — Вы хотите, чтобы я, пострадавшая, сама ответила на главный вопрос следствия: почему все случилось именно так, как случилось. Тогда отчего бы вам сразу не спросить меня — кто конкретно на нас напал? Такой способ ведения дела наверняка облегчил бы вам жизнь, но ничуть не приблизил бы к разрешению проблемы. Потому что, повторяю, я не имею представления, что на самом деле произошло. Я даже не поняла, что по машине стреляли. После удара я потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что лежу на снегу рядом с дорогой, а чуть позже увидела неподалеку свою сумку.

— Кстати, Дмитрий Сергеевич, — обратился к детективу сотрудник, сидевший за столом напротив, — машина врезалась в дерево тем боком, где находился водитель. Ствол липы сильно искорежил дверь. Вот, обратите внимание. — И сотрудник перекинул следователю несколько фотографий.

— Надеюсь, майор, вы не станете утверждать, что это я крутанула руль машины в момент заноса, чтобы подставить под удар таксиста? — сказала Ольга, воспользовавшись этой неожиданной поддержкой. Майор этот начал ее не на шутку раздражать, и она едва сдерживалась, чтобы не выпалить ему все, что она о нем думала.

Он будто уловил направление ее мыслей, поскольку устало вздохнул, посмотрел и снисходительно ответил:

— Нет, гражданка Туманцева, не стану. Для этого вам пришлось бы очень точно рассчитать угол соприкосновения дерева с машиной и, одновременно, определить вектор движения транспортного средства, а это, принимая во внимание занос, сделать практически невозможно. Давайте вашу повестку — я подпишу..Идите, но если обнаружите что-то новое по делу, не забудьте поставить меня в известность. Моя фамилия Неверов.

— Он смотрел на меня, как на преступницу, — заявила Ольга, усаживаясь в «Мерседес» и торопливо захлопывая за собой дверцу, чтобы не выпустить из салона благодатное тепло. Ее слова были адресованы Аристарху, поскольку Меняйленко убежал по своим делам и велел его не дожидаться.