В чем это засилье выражалось? А выражалось оно в том, что к началу 70-х годов 19 века германская группа суперэтносов имела в частном владении без малого 14 миллионов гектаров земли, что равно территории средних размеров европейского государства. В пользование от государства немцам было выделено лишь 2,047 миллиона гектаров земли, остальные 12,5 миллионов были ими скуплены у разорившихся помещиков. На выделенных государством землях было создано 304 материнских колонии. К концу 19 века немцами было дополнительно создано 3200 дочерних колоний. Немецкие колонии раскинулись на тысячи километров с севера на юг, от Прибалтики до Крыма и с запада на восток – от Бесcарабии до Амура. В немецких колониях производилось 60% сельскохозяйственного экспорта России. По официальным данным за время переселения в Россию въехало 100 000 человек. К концу века за счет естественного прироста численность населения колоний составляла 1,7 миллиона человек. То есть, численность населения увеличилась в 17 раз. В среднем в каждой колонистской семье было по 8 детей, выращенных до совершеннолетия, в то время в России этот показатель составлял лишь 3 ребенка на семью. Грамотой в немецких колониях владело 85% населения, в то же время число грамотных в среде суперэтноса составляло лишь 13%.
Подобная ситуация, которая создалась в России в последней трети 19 века, явилась результатом искусственных условий, созданных в империи усилиями прежних императоров, начиная от Екатерины Великой, а также уникальными трудовыми способностями немцев.
Чем это закончилось, всем известно: был отменен колониальный статус, колонии были переименованы в поселения. Были поменяны на русские немецкие названия колоний, а колонисты обращены в «поселян». В школах стало обязательным изучение русского языка как основного языка общения. Таким образом, государством была сделана попытка ассимилировать немцев в суперэтносе. Но, как показало время, к ожидаемым результатам эти мероприятия на практике не привели.
Прав В.Мюллер, когда утверждает, что немцы первыми пустили в поволжскую «землю корни и стали ее обрабатывать». Но, к сожалению, они не стали от этого своими российскому суперэтносу. И не случайно среди обывателей в те времена вовсю гуляла поговорка: «Немец, он хоть и хороший, а все же лучше его повесить». Они, как были, так и остались чужаками, народом германского происхождения. Создавалась тупиковая ситуация. Чем упорнее немцы не желали ассимилироваться, тем ярче проявлялось недоброжелательное отношение к ним со стороны общества. Был ли другой выход из создавшегося тупика, кроме ассимиляции? Да был, и он заключался в реэмиграции.
Это был первый звонок колокольчика, предвещавшего немцам грядущие беды. 300 тысяч немецких колонистов этот звонок услышали, покинули Российскую империю и направились в Америку осваивать «дикий запад». Но большая часть не решилась оставить, политую потом не одного поколения землю, и обрекла тем самым себя на будущие страдания.
Ассимилироваться колонисты в силу многих объективных причин не могли, да и не хотели. Немецкий вопрос принял затяжной хронический характер. В будущем все попытки его решения со стороны власти с годами приобретали все более насильственный и перманентный характер. В конечном итоге, насилие в отношении немцев, как отдельного народа, в годы последней мировой войны воплотилось в высшую форму его проявления – геноцид.
В.Мюллер в своей статье пытается опровергать мой тезис о том, что спасением пришлого народа, когда у него за спиной находится метрополия, из которой он вышел, является ассимиляция в суперэтносе. В качестве контраргумента он приводит совершенно неуместный пример с турками, живущими сегодня в Германии. В.Мюллер пишет: «Возьмите, например, турок в Германии, у них за спиной своя метрополия, растворяться и ассимилироваться они не собираются и, уж тем более, не видят для себя никакой этнической трагедии». Турки не видят, и В.Мюллер не видит в этом никакой трагедии, а я вижу...
Вот в том-то, что они не видят для себя в создавшейся ситуации никакой трагедии и отказываются ассимилироваться, как раз и кроется опасность. И доказательством моему выводу является судьба нашего народа – российских немцев, который не захотел в свое время ассимилироваться в среде суперэтноса, в результате – пережил геноцид. В связи с такой позицией турецкой диаспоры в Германии, со стороны общества год от года растет недовольство, что само по себе уже опасно. К тому же недовольство перерастает в раздражение, раздражение может перерасти в ненависть, которая, превысив критическую массу, имеет свойство искать выход в агрессивных всплесках. Но турок, в отличие от немецких колонистов России не держат огромные частные владения земли и они всегда готовы ретироваться в родное отечество.
А теперь давайте рассмотрим гипотетическую ситуацию, когда Турция и Германия вдруг окажутся в состоянии политического, экономического или, хуже того, военного противостояния. Ведь никто не может гарантировать нам вечный мир. Что будет с турками, живущими в Германии? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к историческим аналогам. В декабре 1941 года, когда Япония объявила войну США, правительство интернировало всех японцев, проживающих на ее территории, и до конца войны содержало их в концентрационных лагерях. То же самое проделала и Великобритания по отношению к проживающим на ее территории итальянцам, союзникам Третьего рейха. Отметим, что данную процедуру проделал не диктаторские режимы, а самые, что ни на есть представители эталонных демократических государств, как они себя именуют. Так что на месте В.Мюллера я не стал бы ссылаться на такие зыбкие аргументы.
Далее, в отношении ситуации с турками В.Мюллер замечает: «...при дальнейшем сохранении динамики демографических процессов в Германии они (турки. Вставка моя – А.П.) растворят в себе немцев, а затем и одряхлевшую старушку Европу».
Если турки и лелеют такие планы, то держат их в тайне, а о создании турецкой автономии вообще помалкивают, очевидно, понимая весь абсурд таких притязаний! А чем же, господин Мюллер, мы лучше турок, что до сих пор требуем от России воссоздания автономии. Заслуг больше? А кто их измерял? Турки, например, утверждают, что именно они «восстановили» послевоенную Германию. Почему бы и им не запросить себе в пользование, ну, хотя бы, какой-нибудь «восстановленный» ими город, если уж не автономию...
И не удивительно, что В.Мюллер видит опасность для Германии, которое исходит от турок. В его рассуждениях видится истинный патриот. Вот точно также размышляли в конце 70-х годов и патриоты России: «Мы не хозяева в собственном доме. Да! Чужеземец у нас везде. Рука его проглядывает во всем. Мы игрушки его политики, жертвы его интриг, рабы его силы. И если вы пожелаете узнать от меня, кто этот чужеземец, этот пролаз, этот интриган, этот столь опасный враг русских и славян, то я назову его. Этот виновник – Drang nach Osten, вы его знаете – это немец! Борьба между славянами и тевтонами неизбежна. Она даже близка». Эти слова принадлежат знаменитому русскому генералу Скобелеву. Немецкие колонисты при этом рассматривались патриотами-панславистами в качестве передового отряда, арьергарда тевтонов.
Стало быть, себе мы в патриотизме не отказываем, а вот славянам отказываем! С чего бы это такой двойной стандарт в подходе к одинаковой проблеме у автора статьи?
Я уже писал в одной из своих статей о том, что, если бы колонисты России были пришельцами с другой планеты, то и Россия, и ее народ посчитали бы их бесценным приобретением для своего государства и дали бы немцам столько суверенитета, сколько те «смогли бы унести» или как там Б.Ельцин на подобную тему брезгливо говаривал. Но камнем преткновения к такому восприятию германского субэтноса была его историко-этническая принадлежность к мощнейшему центральному государству Европы – к Германии.
Вся наша беда заключается в том, что Россия всегда рассматривала немецких колонистов в мирное время в качестве представителей германского суперэтноса, а во время конфликтов и войн, как 5-ю колонну Германского государства.
