В Европе усиливается Германия, а в России, в ее собственных владениях - немцы-колонисты. Эта взаимосвязь была подмечена российской общественностью. Было о чем задуматься политикам. А вся беда немецких колонистов была в том, что в силу исторических обстоятельств они как народ никогда не считались достоянием России, а тем более, русской культуры. За колонистами всегда маячила тень Германии. А с конца 19 века - грозная тень Германии.
В России в последней трети девятнадцатого века вражда между Россией и Германией была обоснована теоретически. Подобная теория была разработана Н.Я Данилевским в его труде «Кодекс славянофильства», где была практически изложена суть панславизма, возвышающего все славянские народы под верховенством России.
Не будем строго судить это явление, возникшее на почве патриотизма россиян и любви к своему отечеству, но, в то же время, попытаемся понять ситуацию, в которой оказались немецкие колонисты в этих условиях, когда с одной стороны они нужны российскиму обществу, а с другой - своими положительными действиями это же общество раздражают.
В любом случае Император Российской империи Александр II был первым из русских царей, кто нарушил взятые на себя предыдущими императорами обязательства перед немцами-колонистами. Александр Второй вошел в историю России как император-освободитель. И если он заслужил у русского народа такой громкий титул за то, что освободил крестьян от крепостной зависимости, то для немецких колонистов он был, наоборот, притеснителем. Если первых он сделал свободными, то вторых закабалил, тем самым, нарушив клятвенные обещания прежних четырех государей России: Екатерины Великой, Павла I, Александра I и Николая I, которые один за другим обещали немцам-переселенцам сохранить "на все времена" самоуправление в колониях, освобождение от государевой службы, в том числе и военной, и свободу распоряжаться нажитым в России имуществом, вплоть до перевода всех своих капиталов в Германию, а также права на сохранение собственной религии и языка.
Начало начал
Со времени выхода указа Екатерины Великой, которым немцы Германии приглашались в Россию, минуло 108 лет. В июне 1871 года император-реформатор принимает несколько указов, которые, практически, отменили все прежние законы, касающиеся переселенческого статуса, а некоторые из них свели к нулю.
Колонисты были лишены самого главного условия, которое способствовало бурному расцвету колониального хозяйства: колониального статуса. В результате этого колонии лишились самоуправления, и были подчинены министерству Внутренних дел империи. Вместе с этим предписывалось все делопроизводство в колонистских общинах вести только на русском языке. Помимо этого, с 1874 года на колонистов была распространена всеобщая воинская повинность. И только меннонитам после долгих переговоров с правительством удалось, опираясь на свои религиозные убеждения, добиться сохранения за собой права не служить в армии. Военная служба им была заменена службой в лесничествах и службой в госпиталях санитарами во время боевых действий русской армии.
С 1880 началось наступление и на немецкую культуру, в первую очередь, на язык. Особым указом было предписано перейти в немецких школах к обучению на русском языке, за исключением церковных дисциплин. Целью указа являлось стремление к полной русификации населения немецких колоний. Однако на самом деле языком общения во всех сферах жизни колонистов по-прежнему оставался немецкий язык.
Влияние на общественную мысль России панславистской и славянофильской философии, в конечном счете, послужили окончательным побудительным мотивом, которые привели к принятию этих законов. Внезапное усиление политического веса и влияния Германии на европейском континенте также вынуждало русскую общественность с некоторым страхом присмотреться к немецким колонистам. Это был ничем не обоснованный, интуитивный страх перед воображаемой опасностью. Афишировать этот страх великой империи было не к лицу, и власть вуалирует его.
В ход идут чисто демагогические высказывания панславистов о том, что "Немец искони был и остался врагом народного самосознания" в России. Именно так писал в своих статьях в годы Первой мировой войны один из известных публицистов того времени Владимир Новоселов. Эти высказывания были сродни тем поговоркам, которые бытовали в малограмотной народной среде и имели примерно такой смысл: «Что немцу хорошо, то русскому смерть», то есть, по принципу, «пусть моя корова падет, но у немца, что б обязательно».
Германский вопрос совершенно не случайно во второй половине 19 века становится важной социально-экономической проблемой внутренней жизни России. В империи, особенно после реформ 60-х годов, в немецкой диаспоре сложился слой преуспевающих людей, которые активно способствовали своей инициативой, традиционным усердием, предпринимательским духом, но, главное, капиталами начинавшейся индустриальной трансформации России. В конкурентной борьбе с колонистами представители активных слоев русского населения часто проигрывали. Складывалось впечатление, что немцы мешали им, хотя это была обыкновенная ситуация конкуренции, выдержать которую с немцами могли далеко не все. Это и создавало почву для ненависти и зависти к немцам, переплетающиеся зачастую с восхищением их достижениями.
Отсюда идет отрицание всего «немецкого» как чуждого, инородного. Русская национальная идея стала перерастать в национализм и шовинизм, а былое благорасположение и терпимость к немцам сменялись раздражением, сопровождавшимся оговором.
Великодержавный шовинизм
и немцы России
В последней четверти 19 века русский публицист А. А. Велицын после того, как побывал в 250 немецких колониях в Северном Причерноморье в журнале «Русский вестник» опубликовал серию статей, содержание которых дает ясное представление об отношение псевдопатриотов и панславистов к немцам, живущим в России и к колонистам, в частности. Его не интересует ни высокая культура хозяйств немецких колонистов, ни устройство их быта - добротные дома, усадьбы, мебель, ни их спокойствие, ни их гордое, независимое поведение. Ему все это не только ничуть не импонирует, а, наоборот, вызывает чувство отвращения. «…Как будто попадаешь в глубину Шварцвальда“. „Да, - пишет Велицын, - колонисты зажиточны, а многие очень богаты, но своим ли личным качествам обязаны они своим благополучием, или же решающую роль здесь сыграла опека российских властей? …И вот теперь, - продолжает он, - немцы-колонисты на юге России скупают земли во все возрастающих размерах. Разумеется, это лучшие земли, а русские крестьяне не могут составить немцам конкуренции. Богатые колонисты с их хозяйствами, разместившимися, как минимум, на 65 десятинах, с помощью новых орудий добиваются высоких урожаев, а русский крестьянин со своих 3-4 десятин собирает своим потом добытый ничтожный урожай».
Далее он пишет о завоевании посредством колоний России немцами о «грозной силе германизма, которая черной тучей надвигается на наше отечество». «И это завоевание совершается, - пишет далее автор, - без грохота орудий, путем лишь экономического и духовного гнета и систематическим захватыванием наших лучших земель». «А за колонистами, осуществляющими это завоевание, - напоминает Велицын, - миллионы штыков, направленных на Россию».
Разумеется, все это было надуманно и являлось глубоким заблуждением. Когда немцы сто лет назад покидали Германию, там не было еще таких понятий, как единое германское государство, как немецкая нация, как отечество и патриотизм. Поэтому рассматривать колонистов в качестве некоей пятой колонны Германии, практически, было совершенно абсурдно. Немцы жили зажиточно и культурно вовсе не для того, чтобы досадить русскому соседу или подготовить почву для усиления германского влияния в России или, тем более, вторжения. Жить так, а не иначе, было их сутью, их религией, их характером. Прозябать там, где были все необходимые возможности для процветания, они не хотели и не умели.
