Второй колокольчик для российских немцев прозвенел в годы первой мировой войны, когда были изданы «ликвидационные законы», предусматривающие ликвидацию немецких владений в 150 километровой западной приграничной зоне. В связи с этим в 1915 году было депортировано 200 тысяч волынских немцев в Оренбургские степи и в Сибирь. В результате, после заключения Брест-Литовского мира, еще 100 тысяч немцев покинуло Россию. Такая возможность для немцев России открылась тогда, когда в этот договор, под давлением Германии, был включен пункт, позволяющий российским немцам в течение десяти лет покинуть Советскую Россию и возвратиться на историческую родину.
Большинство немцев не воспользовались представившейся возможностью, надеялись - авось, все наладится. Обустроенный и обихоженный очаг, да и по-крестьянски обработанную на плодородие землю, со щемящей болью на сердце и душе, оставлять было жаль. Ощущая себя исконными хлеборобами, несущими только добро окружающим, никогда не помышлявшие ни о какой гегемонии, они не считали себя виноватыми перед россиянами. А потому и не хотели допустить мысли о надвигающемся на них страшном горе. Более того, на крутых поворотах истории, когда перед ними объективно становился вопрос о возвращение на родину, их смущало одно очень важное обстоятельство: землю, их основное богатство, с собой унести было нельзя. Без земли же они себя не мыслили, без земли в Германии они заведомо обрекались на прозябание.
Именно потому в пылу революционной эйфории, ослепленные ленинским декретом «о праве наций на самоопределение», немцы увидели для себя наиболее безболезненный, как им казалось, выход. За ними оставалась не только земля, но и признание в качестве самостоятельной нации – немецкой нации. Такой самообман мог произойти лишь под влиянием выдвинутых большевиками изначально лживых и провокационных революционных лозунгов, в частности: «Земля тем, кто ее обрабатывает».
«Купились» немцы на идее самоопределения. Надеялись стать своими и равными среди равных в государстве, якобы ставившем своей задачей «всеобщее благоденствие». Однако простые решения серьезных проблем всегда чреваты негативными последствиями. Бывшие колонисты России, как и весь ее народ, его чаяния и заботы мало интересовали власть. В ходе тяжелейшей гражданской войны, когда решался вопрос жизни и смерти большевиков, захвативших власть в Кремле, В.Ленину позарез нужны были союзники в лице основной массы крестьянства. Немецкие колонисты были его составной частью, и настраивать их против себя у него не было никакого резона. Кроме того, создание образцовой немецкой республики должно было стать и присно быть наглядным и живым «Агитплакатом» для созревающей, на взгляд большевиков, революции в Европе и, в первую очередь, в Германии. И уже через десять лет на смену эйфории от, казалось бы, удачно разрешенной проблемы, к немцам пришло горькое разочарование
Третий колокольчик прозвонил для немцев, когда в России началось новое ограбление крестьян, называемое коллективизацией, повлекшее за собой страшный голод. И, в первую очередь в Поволжье. Но изменить они уже ничего не могли! Было поздно: и земли нет, и старая родина в одночасье стала недосягаемой, так как большевики перед ограблением крестьянства предусмотрительно заперли на крепкий замок четырёхмерную границу России.
Так, довольно просто и не без коварства новой власти российские немцы оказались в мышеловке, которая окончательно захлопнулась после выхода указов правительства от 28 августа 1941 и 10 января 1942 года.
После прихода А.Гитлера к власти надежды даже самых «упрямых» большевиков на революцию в Европе рассыпались в прах и немцы год от года становились всё более нежелательными персонами для российского государства. Немцев уже в 1934 году взяли на спецучет, а в 1935-36 годах началось их насильственное переселение из западных районов страны в казахстанские степи для поднятия целинных и залежных земель. Российские немцы, как представители национальности, не внушающей государству доверия, имеющей прямое отношение к враждебно настроенной против СССР Германии, более других народов подверглись сокрушительным репрессиям в 1937-38 годах. Вряд ли была перед началом войны немецкая семья, в которой хотя бы один из ее членов не был расстрелян по приговорам троек.
В.Ленин, «подарив» немцам автономию, исходил вовсе не из «исторической принадлежности земли» российским немцам, в чём пытается нас убедить В.Мюллер, а совсем по другим, конъюнктурным причинам, и это доказывает весь дальнейший ход исторических событий 30-х - 40-х годов.
А теперь обратимся к событиям, которые предшествовали правительственным указам в СССР 1941-42 годов, в результате которых большая часть немцев оказалась за Уралом и чуть позднее в трудовых лагерях смерти.
Согласно военной-политической доктрине Адольфа Гитлера, все немцы, живущие вне пределов Третьего рейха, были определены единым собирательным названием - немецкий народ (Volksdeutsche). Гиммлер, поясняя цель подобного подхода к немцам, живущим вне пределов Германии, выразился по этому поводу еще яснее: «Мы должны привлечь к себе всю имеющуюся кровь, чтобы она не досталась нашему врагу, чтобы никогда больше нордическая или нормандская кровь не проливались в борьбе против нас».
Кредо А.Гитлера, изложенное в его книге «Майн Камф», определяло на ближайшее будущее геополитическую стратегию Германии – расширение жизненного пространства за счет восточных земель Европы. А план «Барбаросса» определил крайнюю границу этого пространства: «линия Архангельск-Астрахань». Таким образом, автономная республика Немцев Поволжья оказалась в зоне стратегических и геополитических интересов Германии.
Сразу же после вторжения в СССР А.Гитлером была издана директива об активном использование интеллектуального и трудового потенциала российских немцев, проживающих на оккупированных территориях, в интересах Рейха.
Поскольку А.Гитлер в своих стратегических планах в отношении немцев СССР не делал секрета, то о них в Кремле было известно очень хорошо.
А теперь давайте представим себя на месте кремлевского лидера в любом качестве – царя, восточного деспота, демократа или либерала. Условие для всех одно: государство, которым вы управляете, находится в небывалой опасности. Речь идет о жизни и смерти, о том – быть или не быть ему независимым?
Исходя из деклараций, провозглашенных Рейхом, у власти подспудно созревало однозначное решение – убрать немцев из зоны, подверженной угрозе оккупации, поскольку фюрер собирается использовать их потенциал в интересах Германии. То есть, попытаться нейтрализовать этот потенциал, чтобы он не достался врагу. Именно так и поступает Сталин, уже в первые недели, депортируя немцев из всех западных районов (Украина, Крым, Кавказ и т.д.), которые еще не были оккупированы. 28 августа очередь доходит и до немцев Поволжья, которое входит в зону стратегических интересов Германии.
Однако, несмотря на все старания НКВД, 350 тысяч немцев приграничных западных областей оказываются в руках Вермахта и директивы фюрера тут же вступают в силу. Все причерноморские немцы были привлечены в той или иной форме служить Германии. При этом никто у немцев не спрашивал, желает он того или нет. Ты, фольксдойчер, и этим было все сказано... Мало того, в 1943 – 1944 годах, во время отступления Вермахта с территории СССР, немцы были эвакуированы в Германию, получили немецкое гражданство и мужчины способные носить оружие, начиная с 16-летнего возраста, призывались в Вермахт, а кто был выше 180 сантиметров ростом, добровольно-принудительно попал в Waffen-SS.
Исходя из этого факта, нет сомнения в том, что в случае падения в 1942 году Сталинграда, все немцы Поволжья, окажись они к тому времени на Волге, очутились бы на службе у Рейха. Что же, выходит, что Сталин поступил правильно? Если исходить из государственных интересов, получается так, и утверждать обратное было бы неразумно.
Вот вам, господин Мюллер, ответ на ваш вопрос об «исторической принадлежности» земель Поволжья российским немцам. «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги», - так говорят в подобных случаях.
