– Как давно ты здесь, Иен? – спросил Давид.

– Больше года, – Иен слегка нахмурился. – Две зимы, если точнее. Боже, как летит время!

– Но тебе здесь нравится?

– Так себе, – уклончиво ответил Брэннаган и глубоко затянулся. На кончике сигареты вырос длинный столбик пепла. Иен заметил, что Давид смотрит на сигарету. Пепельницы не было, и он струсил пепел в тарелку, на остатки пирога с сочным мясом. Давид непроизвольно вздрогнул. «Урок номер один, – подумал он вдруг, – никаких любезностей или приличных манер».

Симпатичная темноволосая официантка появилась из бара и подошла к их столику. С заметной фамильярностью она обратилась к Иену:

– Принести тебе и твоему другу выпить?

– Да, пожалуйста. – Иен несколько мгновений смотрел ей в глаза. – Принеси пару бутылок «Экстра Олд Сток». И чай со льдом для дамы.

– Я знаю, что пьет «дама», – нахально заявила девушка, потом, поколебавшись, обратилась к Давиду: – Ты новый врач? – Она уперлась рукой в бок и окинула его цепким оценивающим взглядом.

– Это Бренда, – вмешался Брэннаган, положив руку на ее талию, – будь с ней осторожен. Она никому не позволяет лишнего, правда, солнышко?

Шейла Хейли пренебрежительно хмыкнула, когда мужчины смотрели вслед уходящей официантке. Узкая красная мини-юбка обнажала прелестные ножки в нарядных двухцветных ковбойских сапожках. Прямые черные волосы развевались при каждом резком движении. Брэннаган пробормотал что-то одобрительное, потом повернулся к Давиду: – Ах да, надеюсь, ты пьешь пиво? Извини, что не спросил.

Давид рассмеялся, понимая, что ему не нужно производить благоприятное впечатление. Во всяком случае, на Брэннагана. Кажется, он довольно любопытный тип для врача.

– У тебя кто-то есть? – вдруг спросила Шейла Хейли.

– Прости?

– Ты женат?

– А, нет.

Стуча каблуками по деревянному полу, Бренда вернулась к их столику и одной рукой аккуратно открыла крышки бутылок. Кокетливо развернулась на пятке и пошла назад в бар, гордо виляя ягодицами под тонкой красной тканьююбки.

– Дай человеку время обвыкнуться, – бросил Брэннаган и по-дружески толкнул Шейлу локтем в бок.

– О Господи, да мне совсем неинтересно, – ответила она, впервые улыбнувшись. – Просто пытаюсь вычислить, надолго ли он к нам приехал.

Давид почувствовал, как шея запылала от унижения, но он не хотел показаться человеком, лишенным чувства юмора.

– А почему тебя это интересует? – спросил он легкомысленным тоном.

Хотя женщина и выглядела сногсшибательно – нежный овал лица, большие выразительные глаза и копна рыжих кудрявых волос, в ней все же было что-то неприятное.

– Расслабься, – бросила она, глядя ему прямо в глаза с легкой снисходительной улыбкой. – Ты для многих здесь будешь весьма желанным. Если, конечно, на что-то годен.

Шейла и Иен рассмеялись, а Давид покрылся пятнами от смущения.

– Да брось, – сказал Иен, хлопнув его по руке. – Она имеет в виду как хирург, а не как мужчина.

Пытаясь скрыть раздражение, Давид обратился к Шейле:

– Так ты тоже имеешь отношение к больнице или… подруга Иена?

Шейла и Иен обменялись быстрыми взглядами. Давид не заметил в этом движении ни тепла, ни привязанности, ни страсти, но было что-то другое. Их что-то связывало.

– Я старшая медсестра, – произнесла Шейла таким тоном, который ясно давал понять, что она – его начальник Иен почтительно смотрел на нее; казалось, он открыто принимает ее главенство.

Курильщики в углу вышли из оцепенения и затеяли ссору. Они несколько минут слушали их пьяные пререкания. Ссора, кажется, возникла по поводу прав каждого из спорящих на какой-то грузовик. Шейла подняла бокал и выпила последний глоток чая со льдом. Давид обратил внимание на ее шею, нежную и фарфорово-белую, слегка тронутую бледными веснушками, едва заметными в приглушенном свете.

Она встала:

– Мы начинаем работу ровно в 7.45. Не опаздывай. – Будто пытаясь подчеркнуть или, наоборот, смягчить приказ, она, проходя мимо, положила тонкую руку на его плечо. Ее прикосновение остудило кожу под рубашкой, и он слегка вздрогнул. – Пожалуйста, – добавила она после паузы и, не сказав Иену ни слова, вышла.

Иен покорно улыбнулся и пожал плечами:

– Это похоже на нее.

Через арку стремительно прошли несколько крупных женщин, одетых в джинсы, клетчатые рубашки и остроконечные кепки, этакие женские версии типичных лесорубов. Они шумно расселись за соседним столиком. Иен засмеялся, откинув голову, когда увидел встревоженное выражение на лице Давида.

– Отличные девчонки, – прошептал он убеждающим тоном. – Здесь не приходится быть слишком разборчивым.

– Так расскажи мне, какая тут у вас светская жизнь? – пробормотал Давид.

– В смысле женщин или вообще?

– Вообще.

– Если тебя кто-то заинтересует, сразу спрашивай о ней меня, – подмигнул Брэннаган. – Я скажу, стоит ею интересоваться или нет.

Давид почувствовал, как его снова охватывает раздражение. Хорошо, допустим, он молод, но не тупой же! В то же время он понимал, что должен принять это к сведению. Ему может понадобиться союзник Брэннаган был не местный, как и он сам, но определенно у него уже был некоторый опыт.

– Расскажи мне о Лосином Ручье.

– Да ты и сам все узнаешь, это не займет много времени. Чуть больше четырех тысяч человек, около половины – индейцы дины и индейцы-метисы, несколько эскимосов и все бледнолицые неудачники и бездельники мира. Гремучая смесь. Те еще гуляки и распутники! Если ты не любишь людей, тут полно медведей – черных гризли…

– Сколько народу работает на газодобыче?

– Около пятисот, наверное.

– А остальные? Чем они занимаются?

– Тут довольно много лесозаготовок. Древесину начинают перевозить только зимой, когда открыта ледовая дорога. Самое свежее занятие – туристический бизнес. Люди хотят поохотиться, пройти пороги на каноэ. – Он на мгновение заколебался. – Здесь можно купить почти все. И нелегальные товары, и все, что захочешь. – Он замолчал и стал грызть ноготь. Потом добавил: – Браконьерство… Собачьи бои… Благотворительность, конечно.

– Что-то не похоже, чтобы городишко процветал.

– А мог бы, – Брэннаган внезапно оживился и подался вперед. – Где-то года три-четыре назад они планировали построить газопровод. Это серьезное дело. Тут достаточно нефти и газа, чтобы оставить весь Средний Запад без работы. Ну и что, где он?

– Я читал об этом. Это, должно быть, стало серьезным ударом!

– Шутишь? Пройдохи со всей страны стаями стали слетаться на север. Началась настоящая золотая лихорадка! Некоторые из них все еще здесь. Все надеялись срубить деньжат, ничего не делая. Почему, по-твоему, они построили это смехотворное здание? – Брэннаган жестом указал на зал вокруг них, пародию на стиль рококо, и презрительно усмехнулся. Потом поднял руку в сторону бара, показал два пальца и кивнул. Шум в баре стоял оглушительный. Над всей какофонией доминировали взрывы мужского хохота, изредка – крики и пронзительный женский визг. Вскоре другая официантка принесла еще две бутылки пива.

– Это Тилли, – подмигнул Брэннаган.

Было трудно определить возраст Тилли. Где-то между двадцатью и сорока годами. Она была очень низенькая, но широкая и при этом на удивление привлекательная. Блестящие голубые глаза, крошечный носик и пухлые губы живым островком выделялись в колышущейся безликой толпе. У нее была копна кудрявых пшеничных волос. Весь ее вид вызывал в памяти чувственный образ Ширли Темпль.

– Приветствую, доктор, – произнесла она приятным голосом. – Добро пожаловать в Лосиный Ручей. Надеюсь, вам тут понравится.

– Подходящая была бы грудь, чтобы приклонить усталую голову, – вздохнул Брэннаган, когда Тилли отошла, – но ее такие вещи не интересуют.

Фривольное поведение и отсутствие манер постепенно передавалось Давиду. Вероятно, он начинал пьянеть. Исчезало чувство никчемности. Ведь здесь его никто не знает, и он может делать все, что захочет.

Брэннаган улыбался так, будто прочитал его мысли.