Но теперь… Дэйзи никак не могла сосредоточиться на разложенных перед нею счетах. Мысль о возможности того, что ее гостий могут побеспокоить, даже увезти, действовала ей на нервы и выбивала из колеи. Дважды она прикрикнула на Джаспера, когда тот останавливался возле нее и кашлял.

Хватит ли у нее духу снова поехать туда? Когда Юнис наконец станет жертвой абрикосовых косточек — понятно, что сначала они обратят свою колдовскую силу на Джаспера, — нужно будет куда-то девать ее труп. Дэйзи робко подумала о том, чтобы просто оставить его в карьере, в лесу или сбросить со скалы Нейз. Но это не только неуклюже и безнравственно, это еще и рискованно. Трупы, от которых избавляются таким образом, неизбежно всплывают, в буквальном или переносном смысле. Шила в мешке не утаишь, так говорят. Нет, намного безопаснее складировать трупы в контролируемых условиях, при которых шанс, что случайный человек наткнется на них, настолько мал, что его можно не учитывать. И кроме того, Дэйзи всегда тешила мысль, что все ее жертвы, за исключением бедняжки Вайолет, составляют друг другу компанию.

Несмотря на тревогу, Дэйзи не хотела рисковать. Ехать к дому, чтобы проверить, не обнаружила ли его полиция, было бы сродни хождению с горящей спичкой в поисках утечки газа: последствия обнаружения проблемы скорее всего будут еще хуже. Нет, она подождет, пока Юнис спокойненько отправится на тот свет, а уж потом решит, в зависимости от информации в газетах и от подсказки интуиции.

— Хочешь прогуляться? — спросила Юнис. — Подышать воздухом? Ты выглядишь немного усталой.

— Было бы неплохо, — ответила Дэйзи.

Она продвинулась со счетами насколько было возможно, не только разобравшись, куда идут деньги Юнис, но и убедившись, что у самой Дэйзи в руках список номеров счетов и она в курсе, где находятся соответствующие бумаги. Это ей понадобится позже.

— Джаспер! — крикнула Юнис. — Ну же, соня. Гулять!

Джаспер находился в углу сарая, где для него была постелена циновка. Сейчас она сильно выцвела и поистерлась. Он примостился на ней, вывалив язык и тяжело дыша.

— Он тоже выглядит немного усталым, — обеспокоенно произнесла Юнис. — Надеюсь, он ничего не задумал. Знаешь, он такой чувствительный. Такой артистичный по природе.

— Уверена, ничего страшного, — успокоила ее Дэйзи. Ей подумалось, что когда пес дышит, внутри пасти собаки заметна голубизна. Возможно, она недооценила дозу порошка из абрикосовых косточек, необходимую для того, чтобы убить старого пса, и в этом случае у нее достаточно снадобья, чтобы убить Юнис несколько раз. — Вероятно, он перебегал. — Как будто Джаспер только и занимался таким недостойным делом, что носился вокруг. — Пусть остается дома, а мы навестим его позже.

Они пошли сначала по аллее в сторону дороги, где автобус каждое утро высаживал Дэйзи и каждый вечер подбирал ее, а затем двинулись по тропинке, протоптанной между полями. Небо было ярко-голубым, редкие облака проплывали по нему, то собираясь вместе, то снова разбегаясь. Дэйзи чувствовала резкий аромат цветов, росших по краю полей. Ярко-золотые, на тонких ножках, они кланялись ветерку, который распихивал на небе облака.

Юнис шла впереди, по-мужски помахивая палочкой. Дэйзи не видела ничего приятного в том, чтобы стараться от нее не отстать, но ходьба помогла ей отринуть тревоги о доме, где ее жертвы сидят за своим вечным чаем.

— Я знаю здесь каждую тропку, — доверительно сообщила Юнис. — Некоторые остаются неизменными веками, а может, и тысячелетиями. Говорят, часть этих тропинок повторяют старинные пути передвижения. Можно представить римских легионеров, шагающих прямо по этим полям. Или друидов.

Дэйзи же скорее представляла, как Юнис бьется в агонии и синеет по мере того, как цианистая кислота прожигает себе путь по ее телу.

— Да уж, — все же отозвалась она на ходу.

Они шли по пологому склону вверх, и на вершине Юнис остановилась, зачарованно глядя перед собой. Дэйзи едва поспевала за ней. Когда она тоже добралась до гребня холма, то ощутила, что воздух, который остался у нее в груди, застрял в горле.

Перед ними возвышалась церковь. Старинная церковь из серого камня, с квадратной башней посередине и старым деревянным строением, прилепившимся к противоположной, с большой двустворчатой дверью, стене. Она располагалась в центре кладбища и отделялась от окружающих полей каменной стенкой. От церкви вела тропинка в сторону каких-то далеких зданий.

— Церковь Святого Алкмэнда, — сказала Юнис. — Здесь с 1970-х годов нет викария. Священник приезжает раз в месяц, число прихожан невелико и продолжает снижаться по мере того, как люди умирают. Хотя архитектура хороша. В основном норманнское влияние. Жаль будет ее утратить. Взгляни на деревянную пристройку с дальней стороны: помнится, я где-то читала, что она ровесница прежней церкви, которая стояла на этом месте. Англосаксонской. Построена без единого гвоздя. Детали, видимо, скреплены деревянными клиньями. Давай подойдем ближе.

— Я бы лучше не ходила, — ответила Дэйзи, но Юнис уже решительно пошла вперед.

Дэйзи снова взглянула на церковь. Что-то в том, как она стояла — одинокая, но не сожалеющая об этом — среди полей, вселяло в Дэйзи беспокойство. Церковь словно ждала ее. Все эти годы ждала ее возвращения, лелея в сердце темные мысли.

Юнис уже достигла каменной стенки и шла вдоль нее в сторону входа в покойницкую. Дэйзи пошла за ней, чувствуя нарастающее беспокойство.

Кладбище давно заросло травой и цветами. Могильные плиты были разъедены просоленным воздухом и покрыты мхом до такой степени, что напоминали валуны. Надписи, вырезанные на них, были уже не более чем углублениями в граните, как воспоминания, которые стираются, и остается лишь смутное чувство, что нечто когда-то было, а теперь утрачено навсегда.

Юнис провела рукой по покосившемуся надгробию.

— Представь историю этого места. Оно остается тем же, тогда как все вокруг — деревни, страна, мир — изменилось.

Но Дэйзи не слушала. За углом церкви она заметила лежащую на земле могильную плиту. Подошла. Ноги не хотели слушаться, но не могли остановиться. Видимо, благодаря громаде церкви буквы, вырезанные на плите, были почти читабельны.

«Мэдлин Поул», — прочла она.

Но такого не могло быть. Потому что она знала: до того как стать Дэйзи Уинтерс, Вайолет Чэмберс, до того как стать кем-то еще, ее звали Мэдлин Поул.

Найдешь одну мертвую старуху, горько думал Марк Лэпсли, и получишь стол и одного детектива-сержанта; найдешь тринадцать, и у тебя целая комната происшествий и столько народу, что трудно запомнить всех по именам. Даже начальник, главный суперинтендант, не смог оградить расследование от излишнего внимания прессы и общественности, хотя, по слухам, несколько раз пытался. В действительности Роуз попытался стоять на том, что пока эти смерти можно причислять к чьим-то козням, он не в силах дать добро на расследование убийства, но тот факт, что «Вольво-740» теперь можно использовать как связующее звено между трупом в лесу — а тут, несомненно, имеет место убийство — и трупами в сельском доме, означает, что его возражения были нерешительными и их легко превозмог кое-кто, еще имеющий нескольких друзей в Скотленд-Ярде.

Половина комнаты в полицейском управлении Челмсфорда была занята столами с телефоном и компьютером на каждом. Все телефоны были соединены с наушниками и микрофонами, все компьютеры подключены к полицейской системе. Основную часть другой половины занимали две маркерные доски. На первой были развешаны фотографии жертв с надписями, сделанными стираемой ручкой. На обычной доске происшествий между фотографиями были бы нарисованы линии, указывающие на связь между ними: сплошные линии — для установленных связей и пунктирные там, где имеются признаки, но нет проверенных доказательств. На этой же доске линий не было. Несмотря на усилия всех полицейских, висевших на телефонах и сидевших за компьютерами, никому пока не удалось установить связь между жертвами. Никто из них не учился вместе в школе, не жил в одном городе или деревне, не имел одинакового хобби и не подписывался на одни и те же журналы. Их объединяло: пол — все они женщины, возраст — всем за шестьдесят и общегеографическое положение — все жили в южной или западной Англии. Ну и конечно, то, что все они были убиты и покалечены.