Она поняла, что с ней произошло, или действовала интуитивно, отправившись куда-то — все равно куда, лишь бы подальше от «вольво»?

Какая разница. Придется опять найти ее. Найти и убить наверняка. И что бы ни случилось, она больше не станет пользоваться луговым шафраном.

Едва заметная полоска примятой травы уводила от машины в сырую чащу леса. Энни посмотрела на дорогу — в одну сторону, в другую… Дорога была пуста. Она кинулась догонять Вайолет.

Земля в лесу была покрыта ветками и низкорослым кустарником, который Энни не могла узнать. Попадавшиеся временами поваленные деревья создавали препятствия, которые ей приходилось обходить, однако сломанные цветы и потревоженная почва подсказывали, где плелась Вайолет. Маслянистый свет косо падал сквозь вершины деревьев, повсюду висела мертвая тишина. Энни слышала собственные шаги, чавкающие в опавшей листве. Звук был такой, словно она пробирается по глубокому снегу. Ей бил в нос густой пьянящий запах прелого дерева и листьев — самый старый и богатый аромат на земле. Время от времени мимо нее, жужжа, пролетали насекомые, а внезапный шорох в зарослях указывал место, где какой-нибудь зверек убегал, заслышав звук ее шагов.

Однако мелкие зверьки ее не интересовали. Ее добыча значительно крупнее.

Энни остановилась на небольшой поляне и прислушалась. Где-то на другой стороне она услышала треск сучьев, словно что-то тащилось напропалую через заросли кустарника.

Дыхание уже с трудом вырывалось из горла, в ногах ощущалась слабость, но она продолжала идти. Низкие ветви хлестали ее по лицу, а корни отчаянно цеплялись ей за ноги, стараясь заставить споткнуться. Она часто хваталась за стволы деревьев, чтобы удержаться на ногах, но шершавая кора жгла ладони.

В прогале между деревьев она заметила мельтешение искусственного цвета — он был слишком ярким среди естественных оттенков зелени леса. Ярко-красный: цвет кардигана, в котором была Вайолет, когда умерла. И когда снова ожила. Энни замедлила шаги, чтобы, не торопясь и прикрываясь большим кустом, приблизиться.

Вайолет стояла на четвереньках у громадного дуба. Изо рта у нее свисала нитка слюны. Она тяжело дышала: это был хриплый, почти механический звук. Кожа на руках и коленях была в грязи и крови от многочисленных царапин, которые она получила во время бегства. Однако вот она; у нее нет сил, нет времени и нет выбора.

Энни присела и подняла с земли сук. Она взвесила его в руке: сук был словно специально обработан, он походил на ломик или монтировку. Прямо для ее руки. И ей подумалось: зачем возвращаться к ядам, когда физическое насилие может быть не менее притягательным?

А потом она представила тот стол в столовой и молчаливые лица вокруг него.

Вайолет потянулась рукой к дубу, оперлась на него, чтобы встать. Испугавшись, что она снова может убежать, Энни вышла из-за куста.

Видимо, Вайолет услышала ее, так как она повернула голову и устремила на нее безумный взгляд. Ее рот был дико оскален.

Энни сделала еще один шаг и опустила сук вниз, готовая им воспользоваться.

— Почему?.. — одними губами проговорила Вайолет, ее глаза словно теряли и снова находили фокус. — Почему ты это делала?

— Потому что могла, — ответила Энни. — Потому что я делала это раньше и буду делать снова. Потому что это то, чего я хочу. А главное, потому что я устала от твоих постоянных жалоб, вечных насмешек над соседями, старыми подругами и надо мной.

Она сделала два шага вперед и подняла над головой бедняжки сук.

Вайолет повернулась, готовая бежать, но Энни обрушила свое орудие ей на затылок. Она не знала, чего ожидает, — возможно, кровь брызнет фонтаном или череп захрустит, как хрустел домик улитки, когда она наступала на него у себя в саду, вываливая наружу мягкую, серую, подрагивающую плоть. Но ничего не произошло. Голова Вайолет просто поменяла форму, под редкими седыми волосами появилось углубление. Это напомнило Энни утиные яйца, которые она ела в детстве: сварив вкрутую, их скорлупу разбивали ложкой. Вайолет тяжело рухнула на прелую листву, воздух в последний раз вылетел из ее легких, навсегда покидая старое тело.

Энни на минутку присела рядом с ней передохнуть, давая приглушенным звукам леса — тихому шороху ветра в листве и крикам птиц — унять напряженность и усталость, сковывающие ее. Через некоторое время она потянулась, чтобы попробовать у Вайолет пульс сначала на тонкой, словно тростинка, руке, потом на кожистых складках шеи, но его не было. Кровь застыла в этих раздутых фиолетовых венах.

Энни неуверенным шагом вернулась к машине: надо было взять кусок пленки, который она захватила из дома — тот, что она подкладывала под тело Вайолет, когда обмывала его, — и еще затем, чтобы посмотреть, не остановился ли кто у машины.

Дорога была пустынна и, видимо, оставалась такой с того самого момента, когда у нее лопнула шина. Она достала из багажника кусок серого пластика и… замерла. Что она собирается делать? Идти в лес, завернуть в это тело Вайолет и закопать как можно глубже? Но земля тверда, ее будет непросто копать без лопаты, к тому же если она собирается вернуться и забрать тело, то как она его найдет? По крайней мере изгиб дороги, где она остановилась, довольно приметен. Возможно, ей удастся подтащить труп Вайолет сюда и закопать его прямо у дороги. Так его будет легче найти. А еще это означало, что она услышит, если кто-нибудь остановится, чтобы ей помочь.

Оглядевшись, Энни увидела гнилой ствол дерева, наполовину вросший в землю, жертву давней бури. Подойдя к нему, она наклонилась и для пробы потянула за одну из ветвей. Ствол немного сдвинулся, открыв влажную землю, вмятую там, где он лежал, и бледные побеги травы. Она немного подумала. Если удастся передвинуть ствол, от него останется нечто вроде наполовину вырытой могилы. Можно завернуть труп Вайолет в полиэтилен, подтащить его сюда, уложить в эту могилу и присыпать листьями и землей. Подойдет, пока она сможет за ним вернуться. Подойдет.

Ей потребовалось десять минут, чтобы передвинуть сгнивший ствол и сделать так, чтобы казалось, будто он всегда лежал именно на том месте. На то, чтобы завернуть тело Вайолет в полиэтилен, подтащить его к дороге и уложить в канаву, ушло еще пять минут, столько же, сколько понадобилось, чтобы забросать его ветками, дерном и листьями.

На полпути, когда завернутый в полиэтилен труп уже лежал в углублении лесной почвы, но до того, как Энни успела его засыпать, она услышала далекий звук двигателя автомобиля. Она прекратила работу. Когда бы ни подоспела помощь, этот момент был наихудшим. Она поспешно отступила в тень леса. Машина приближалась. Энни взглянула на свой «вольво», чтобы удостовериться, что дверцы закрыты, а аварийка не включена. Успокоившись, Энни углубилась дальше в лес, пытаясь слиться с деревьями. Звук двигателя машины изменился, когда она подъезжала к изгибу дороги. Какое-то мгновение Энни с испугом ждала, что автомобиль вот-вот остановится, что водитель заметил ее машину и собирается припарковаться рядом, чтобы выяснить, не нужна ли помощь. Но кто бы ни сидел внутри, он просто переключил скорость при приближении поворота. Автомобиль пронесся мимо — размытой тенью мелькнула фигура водителя, — затем двигатель снова взревел, и машина, набирая скорость, стала удаляться.

Убедившись, что труп Вайолет скрыт, Энни сделала шаг назад и полюбовалась своей работой. Кроме небольшой неровности на земле, которая, впрочем, не отличалась от других, виднеющихся повсюду, ничто не выдавало того, что там лежит человек. Ни малейшей зацепки.

Энни вернулась к машине и долго сидела в ней, непрерывно бросая взгляды на холмик, под которым лежала Вайолет. Ей все мерещилось, уж не шевельнулась ли немного кучка листвы или не высунулась ли из-под земли, словно жирный розовый паук, рука. Но ничего не было. Совершенно ничего.

Немного погодя она включила аварийку. После долгого сидения в тишине щелканье реле показалось ей невероятно громким. Возможно, теперь кто-нибудь остановится ей помочь.