Пока прокуратура вроде бы принимала меры, Госдума продолжала прежнюю тактику. 17 марта 1999 года Государственная дума в очередной раз отказалась ускорить рассмотрение проекта постановления, осуждающего антисемитские высказывания депутата-коммуниста. Депутатская солидарность — великая вещь.

26 марта 1999 года Генеральный прокурор РФ Ю. Скуратов дал указание возбудить уголовное дело по поводу антисемитских высказываний в Новочеркасске. Дело передано на расследование в прокуратуру Москвы. Российский еврейский конгресс поддержал решение Генпрокурора РФ отменить постановление прокуратуры Ростовской области об отказе в возбуждении уголовного дела по факту антисемитских высказываний генерала.

А пока шли вялотекущие процессы над антисемитизмом, аналогичные высказывания и тексты производили другие. «Когда я призываю к войне с этой нечистью, — писал Максим Калашников. — то подразумеваю отнюдь не газовые камеры, куда надо загнать всех евреев, или эшелоны, массой вывозящих их из страны. Нет, это не выход. Нужно создать у нации иммунитет по отношению к „чужим“, сопротивляемость нашего национального организма ко всякой заразе. Мы должны создавать такие условия, в которых чужачество сгинет, а останутся жить только люди имперские, среди которых есть место и евреям. В конце концов великий конструктор Лавочкин или академик Харитон тоже евреи, перед которыми мы снимаем шапку.

Бороться надо не с этнической принадлежностью, а с воровством. И не наша проблема в том, что разгромив и выпотрошив спекулятивный «банковский» капитал, мы вдруг прослывём антисемитами. И то же самое будет тогда, когда мы начнём очищать телевидение от особей, которые не умеют правильно говорить по-русски, которые картавят и шепелявят, которые явно страдают разными психическими болезнями, не зная толком ни истории Великой России, ни её обычаев, ни её сокровищ».[426]

Заметим, к слову принято считать, что Иисус Христос был, как минимум, полуевреем (родила еврейка от святого духа). Один из персонажей повести Юлиана Семёнова, гитлеровец сказал об одном учётом: «Да пусть бы у него и дед был трижды евреем! Неважно, кто был его дед, если он служил нам, и служил фанатично».

Разумеется, евреи только пример, точно также можно сказать и о других народах. В конце концов в определённых дозах даже змеиный яд полезен. Так и представители других национальностей, лучшие из них могут быть полезны для развития страны. Но опять-таки в определённых количествах и в определённом качестве, а не все подряд и без счета. Забирать все лучшее от других народов, даже лучших их представителей, это полезное дело для развития собственной страны.

На самом деле, в той «антисемитской» истории все играли свою игру. Одни вербовали сторонников и готовили электоральную базу, другие накручивали громкость скандала, третьи делали вид, что борются с антисемитизмом, четвёртые сплачивали вокруг себя национальные общины. Одним словом и белые, и чёрные были при деле. Каждый занимался именно своим делом, т.е. только ему выгодным политическим бизнесом, не обращая внимания на то, что это мешало стране выйти из перманентного кризиса.

Все же само собой разрядилось, когда оказалось, что вопрос о преемнике Ельцина был решён им успешно. Об антисемитизме на время забыли. Такие вот игры на судьбах людей бывали в российской политике.

Что же касается, то его и через несколько лет некоторые предпочли называть генералом-антисемитом.[427]

Первое время, не имея ещё желания сменить Примакова, снова начинал выстраивать систему сдержек и противовесов. Любимое занятие первого российского президента. Это он умел делать в совершенстве.

Вместе с тем, Ельцин держал под контролем практически все силовые ведомства. Борис Николаевич, зная по опыту, как это важно, и ранее контролировал их особенно тщательно. Он и делал это практически.

14 сентября 1998 года Президент РФ подписал Указ о назначении секретарём Совета безопасности РФ. До этого назначения он занимал должность директора Федеральной пограничной службы. «Карьеры генералов при Ельцине были стремительны и переменчивы, как при всех деспотических самодурах в истории России».[428]

Вскоре в декабре того же года «новым руководителем президентской администрации был назначен, сохранивший за собой должность секретаря Совета безопасности. Теперь было совершенно ясно, что Кремль окончательно сделал ставку на бывших сотрудников КГБ. Никто, правда, публично не подтвердил это предположение, однако ходили упорные слухи, что после неудачных опытов с Лебедем,, и окружение решило назначить его преемником именно».[429]

Некоторые считали: «Такой концентрации власти не было ни у кого из кремлёвских администраторов. Даже, когда он возглавлял президентский аппарат… стал одновременно и и Лебедем».[430]

Одновременно с началось возвышение, который словно дублёр стоял рядом. «За широкой спиной ещё больше упрочил своё влияние».[431]

Между тем, на вершине борьбы с преступностью была прокуратура. Почему именно она? Ведь оперативно-розыскной аппарат находился в ведомствах внутренних дел, федеральной службе безопасности и налоговой полиции. Именно эти органы по логике вещей могли бы стать красавцами-правдоискателями, борцами с коррупцией. Но, во-первых, прокуратуру все же как бы главнее. Во-вторых, ранее в прокуратуру уже было передано теми же спецслужбами достаточно много материалов о коррупции, которые до поры до времени лежали без реального движения. В-третьих, расследование преступлений в экономической сфере не всегда требует оперативно-розыскной поддержки, особенно когда воровать привыкли без какой-либо видимой оглядки на закон. И, наконец, в-четвёртых, вспомним, кто стоял во тех самых спецслужб: МВД — верный президенту Степашин, ФСБ — верный президенту Пут и н, назначенные президентом и полностью зависимые от него. А вот прокуратура, по Конституции, имела некоторую независимость, и генеральный прокурор оказался из числа желающих получить свои дивиденды на борьбе с преступностью. Скуратов быстро это почувствовал.

Особое положение было у прокуратуры, глава которой назначался и снимался Советом Федерации, т.е. имел некоторую самостоятельность по сравнению с силовиками. Мало того, прокуратура вела надзор за соблюдением законности в всех правоохранительных органах.

Но ещё более Скуратов почувствовал, что ветер подул в другую сторону и что дни Ельцина сочтены. И, наиболее вероятно, что президентский пост достанется Примакову или Лужкову, которые могут либо сменить генпрокурора, либо оставить прежнего, а может быть и ещё возвысить его. Такая вот дилемма стояла перед Юрием Ильичем. Нужно было выбирать кому служить. Многие ориентировались на смену президента и дрейфовали от Ельцина.

Особенно важным в связи с вышесказанным было, какую позицию займёт прокуратура. «С конца 1998 г. в политической жизни России возник и стал усиливаться „феномен Скуратова“.[432] Прокуратура, поставленная Конституцией в особые условия некоторой независимости от президента, стала гораздо более активной. Она же в полной мере могла использовать свои надзорные функции по отношению к иным правоохранительным ведомствам.

Отдавая вторую по важности должность в стране (премьер-министра) человеку (Примакову ), которому он не вполне доверял, Борис Николаевич, конечно, некоторым образом рисковал. А потерять власть он не хотел. И поэтому выстроил надёжную систему сдержек и противовесов.