Семейный что-то пробормотал, забирая полотенце, но только вздохнул. А девушка, напоминая уже себе: назвался груздем — полезай в корзину! — быстро вышла из кабинета, прошла бывшую «кабанью» веранду и, наконец, очутилась в коридорчике между двумя верандами, где её встретили мальчишки-рыболовы.

— Селена, у нас Каи чуть не утонул! — озабоченно сказал один. — Он решил, что можно пройти ближе к середине запруды, а там — топко.

— Нет, мы его, конечно, вытащили, — вступил в разговор второй. — Вот только мы опять без рыбы. И что делать — честно говоря, не знаем. Селена, может, Джарри придумает? Мы хотели к Вилмору подойти, но он пока занят.

— А зачем к Вилмору? — поинтересовалась Селена.

— Досок во дворе много — можно было бы сделать из них полумост.

«Мостки — не полумост. Или подмостки», — вспомнила Селена словечко из своего дачного прошлого. Речка, на которую часто приходилось бегать за водой для полива, находилась неподалёку от дачи. Проистекала она из ближайшей деревни, и девушка часто видела, как на таких мостках сидели, ловили рыбу мальчишки, а иной раз на них стояли деревенские женщины, полоскавшие бельё, лупя по нему самыми настоящими валиками — плоскими деревянными дубинками… Ох, куда-то не туда занесло с воспоминаниями…

— Ребята, а вы немного подождите, — посоветовала она, машинально защищая своего семейного от новой работы. — Сейчас выйдет Мика — вы у него спросите, где он корпус для своей плоскодонки разыскал. Может, он вам лодку придумает?

Мальчишки-рыболовы переглянулись и кинулись в гостиную — сторожить появление Мики. А Селена нахмурилась, услышав странный прозрачный звук со двора, и вышла из Тёплой Норы. Остановилась, едва закрыв за собой дверь. Два шага — и застыла.

На прикаченном во двор обтёсанном стволе крепчуга, приспособленном для желающих посидеть вместо скамейки, сидели Роза и Ирма. Роза держала в руках странную вещь: инструмент был похож на маленькую арфу, но в три корпуса. И девочка-эльф неуверенно, но играла на всех трёх корпусах какую-то простенькую мелодию. Сыграв буквально пару тактов, она передавала мини-арфу волчишке и показывала, куда ставить пальцы. Та старалась повторить. Вытаращив изумлённые глазёнки, за ними следили Айна и Люция, а Вади сидел поодаль со странным, плачущим выражением на лице, впитывая поразительно чистые, хрустальные звуки.

Идущая мимо Селены Вильма тихо объяснила:

— Мы ходили через пять домов на этой стороне, и Роза увидела лииру. Сказала, что умеет играть на ней, и я разрешила взять её. Ведь можно было?

— Конечно, — тоже тихо откликнулась девушка. «Лиира» — надо запомнить.

— Нет, лучше ты пока всё до конца поиграй, ага? — сказала волчишка, снова передавая лииру в руки девочки-эльфа.

И та снова принялась наигрывать легко запоминающуюся мелодию, разливавшую такое очарование, что ребята во дворе примолкли, прислушиваясь к звонным звукам, оставлявшим в воздухе струнное эхо.

Как открылась дверь, Селена не услышала. Только с обеих сторон от неё встали мальчишки из братства, а за спиной, положив тёплые ладони её на плечи и прислонив к себе, — семейный. И они слушали томительно нежные звоны, позволявшие надеяться, что война и в самом деле прошла, и теперь всё будет замечательно.

Чистильщик Эван уехал на следующее же утро. В воскресенье — в септиму. Его провожали после завтрака всей толпой и приглашали приезжать с семьёй, когда всё станет более-менее спокойно.

На следующий день, в понедельник, Джарри и Вилмор — за ними ребята-рыболовы, таща доски, — пришли на пруд. Чуть позже туда же явилось братство. Пока Вилмор и Джарри сколачивали подмостки, мальчишки-рыболовы бегали на подхвате: где — гвозди принести, один раз сбегали в Тёплую Нору за забытой пилой. Мика заявил, что он не собирается делать лодку, потому что не доверяет малолетним обитателям деревни: а вдруг мелочь угонит лодочку да скувыркнётся с неё? Спасай потом их… Селена была согласна. Но зато общими усилиями был сооружён ещё и плот, в середине которого было поставлено нечто вроде морского штурвала, через который протянули крепкую верёвку — и получили примитивный паром. Всю вторую половину дня пришлось катать малышню и прочих, пока «пассажиры» парома не укатались до тошноты. Зато мальчишки-рыболовы получили в своё распоряжение «путь» через весь пруд.

Вторник ознаменовался тем, что Александрит закончил плести ширмы, и после обеда Вилмор с малышом Фаркасом переехал в его комнату. На поднятые и укреплённые ширмы бегали смотреть, как на самое настоящее чудо. Разделяющих ширм оказалось всего две: одна плотная, нижняя, другая — просвечивающая. Третья, небольшая — по пояс взрослому, была сделана, чтобы в часть комнаты вампира не бегал маленький, но очень любопытный волчонок. В комнате же Вильмы и малышей Джарри и Вилмор осторожно прорубили вход в бывшую комнатушку Вилмора. Дверь навешивать не стали. Новая комнатка для малышей-оборотней и для Берилла стала всего лишь частью общего помещения, чтобы Вильма могла, никого не будя, заглядывать в неё, проверяя, все ли на месте и не надо ли кому-нибудь помочь. С тем же беспокойным сном, например, который всё ещё довлел над многими жителями Тёплой Норы.

В среду устроили первый субботник. Мика умотался до ужаса: он таскал и таскал в свой сарай (Джарри не выдержал и, ворча, от греха подальше убрал свои машины оттуда) все железки, какие только могли раздобыть на луговине и он сам, и ребята. Вечером, скептически глядя на склад металлолома — особенно на поникшие гусеницы танков, Селена высказалась:

— Не представляю, что из этого всего можно сделать. Разве что самокаты?

— А что это — самокаты? — поинтересовался Колин. А Мика навострил ухо на явно незнакомое слово. Да и остальные смотрели на девушку с любопытством.

— Это обработанная доска на колёсиках (можно взять из гусеницы), на ней можно ездить, правя рулём, который крепится на коротком шесте и регулирует ход передних колёсиков. А ещё есть просто доска — скейтборд. На ней разгоняются и едут.

Селена сказала задумчиво — вспоминая. Мика немедленно протянул ей лист и карандаш — нарисовать примерную схему самоката и скейтборда. Загоревшиеся глаза мальчишек подсказали, что они уже представили себе это развлечение. Ушла Селена из сарая опять-таки задумчивая — из чего можно сделать наколенники для тех, кто будет осваивать скейтборды.

Наутро, в четверг, когда Мика, в компании с ребятами и с Джарри и Вилмором, снова оказавшимися востребованными, сделал несколько самокатов и скейтбордов, выяснилось, что на доски готовы встать не только визжащие от восторга и азарта дети, но и взрослые. Джарри первым опробовал пару моделей. Второй, как ни странно, оказалась Асдис. Викару пока пришлось отказаться от развлечений: он ещё плохо держал равновесие. Зато Александрит освоил необычную игрушку сразу. Вскоре толпа детей и взрослых самозабвенно каталась по деревенской улице — по обеим сторонам.

В пятницу сократили уроки и вывели детей на второй субботник: появилась необходимость расчистить опушку леса, откуда пришли машины второй военной волны. Опять пришлось потрудиться чисто физически: несмотря на наличие плоскодонки и двух машин Джарри, останки сломанных деревьев, годных для растопки, пришлось перевозить до вечера. Во время ужина Бернар сказал, что он и его маги-ученики (и не только травники) со следующего дня займутся восстановлением прежнего вида опушки.

В пятницу же, после обеда, в деревню явились родители Розы. При них девочка-эльф не осмелилась закатывать истерики, но устроила грандиозное искреннее прощание с Ирмой. Роза и волчишка крепились до последнего. Но уже во дворе Тёплой Норы девочки бросились друг к другу в объятия и рыдали громко и вволю, до заикания. Эльфы — поразительной красоты пара (Селена любовалась ими, как произведением искусства) — растерялись так, что перед искренней болью расставания отреагировать на грубое нарушение расовых законов просто не сумели.

Обучение игре Ирмы на лиире взял на себя Мирт. Бернар тоже умел играть на этом странном инструменте, но заявил, что ему некогда заниматься баловством. Правда, старый эльф часто сидел в гостиной во время музыкальных занятий. Вроде как нечаянно, но попадал именно та то время, когда Мирт играл на удивительном инструменте.