—

Ты преступник.

—

Толковая девочка. Я преступник. Я плохой, злой парень, и здесь я появился не просто так. Не из-за твоей сестры, хотя, должен признаться, никак не ожидал, что по ходу дела встречусь с такой… милашкой. Это прямо-таки премия.

Его пальцы скользнули ниже, к открытой распахнувшимся махровым халатом груди, и я задрожала от желания убить его, прикончить на месте, но он по-прежнему не сводил с меня глаз. Держался настороже.

—

Я явился из-за тебя, Джоанн.

—

Убери от нее руки.

—

Думаю, я не могу, — ответил он, изобразив мягкую, печальную улыбку, словно мальчик, который просит простить и понять его, что бы он ни натворил. Женщины, наверное, прощали ему все. Отдавали ему все. Даже сейчас, после всего услышанного и не оставившего сомнений в том, что он очень, очень плохой человек, у меня это все равно не укладывалось в голове, потому что разве очень, очень плохой человек может быть способен на столь нежные прикосновения?

Сара любила его. О боже, она любила его! От этой мысли у меня узлом скрутило желудок.

Должно быть, это от него не укрылось, потому что улыбка с его лица стаяла, взгляд похолодел.

—

Ты боишься, что я позабавлюсь с ней у тебя на глазах?

—

Ты уже это делаешь, мерзавец.

—

Нет.

На сей раз в его голосе не было ни намека на тепло, руки застыли.

—

Пока еще нет. А что, может, ты и сама не прочь со мной оттянуться? Тогда надо попросить как следует.

—

Убери свои поганые руки от моей сестры!

Его взгляд утратил последний оттенок юмора, и это превратило Имона в совсем другого человека. Холодного, сосредоточенного, пугающего.

—

Не указывай мне, что делать, красотка. Мне на твои пожелания наплевать, но всякий раз, как ты вякнешь, я оставлю на твоей сестрице метку, в напоминание.

Он переместил руку к внутренней стороне ее бедра и изо всех сил ущипнул. Она ничего не почувствовала, но я была так ошарашена, что непроизвольно шагнула к нему. Его рука тут же метнулась обратно к горлу Сары и угрожающе застыла там.

Я остановилась. Никто из нас не издал ни звука.

На том месте, где он ее ущипнул, уже вздувался кошмарный синяк. Это была не видимость, он щипал изо всей силы. Сукин сын!

—

Мы друг друга поняли? — спросил Имон. — Я пока использовал только руки. Но в моем распоряжении имеются и другие методы.

Черт побери, я же была Хранителем. Я могла собирать тучи и вызывать молнии. Не могу же я быть беспомощной.

Сведя вместе пальцы, я попыталась сосредоточиться. Да, произвести разряд мне бы, пожалуй, удалось, возможно, получился бы неплохой удар током… но не настолько сильный, чтобы вырубить его на расстоянии. И на то, чтобы управляться с воздухом, моих ресурсов тоже было недостаточно. На один удар меня бы хватило, но я могла ошибиться в расчетах, а ему ничего не стоило убить Сару одним движением руки.

—

Ладно, — сказала я, — слушаю. Объясни, что тебе нужно.

Он кивнул и снова слегка расслабился.

—

Мой деловой партнер, думаю, ты с ним знакома, Томас Квинн, известный также как Орри, осуществлял важную сделку, когда неожиданно исчез. Вместе с ним исчезли несколько дюжин бутылок с уникальным содержимым. Как я понимаю, ты должна знать, что с ними случилось.

—

Кто тебе это сказал?

—

Напарник Квинна по полицейской службе, детектив Родригес. Уверен, ты его тоже знаешь, он ведь не один день провел там, на парковочной площадке, шпионя за тобой. Правда, он не проявлял должной обходительности, пока я не достал нож. Но ты ведь не хочешь, чтобы я доставал нож, правда, милашка? Тут кругом новая мебель, зачем пачкать ее кровью?

Да, прямо на моих глазах Имон превратился в совсем другого человека. И это превращение ужасало. Но ужаснее всего был его взгляд. Даже сейчас он смотрел так, словно ему было жаль все это делать.

Но далеко не настолько жаль, чтобы остановиться.

Попятившись, я рухнула на стул. Колени у меня подгибались, спина горела, стоять больше не было сил. Сукин сын! Существовало два возможных объяснения услышанному, и оба мне не нравились. Или Родригес сговорился с ним еще раньше, и все последнее время они действовали на пару, либо же Имон насел на Родригеса уже после того, как мы с ним расстались, и тогда…

—

Он мертв? — спросила я.

Имон развернул правую руку, которую не держал у горла моей сестры, ладонью вверх.

—

Без понятия, честное слово. Один черт, к тому времени, когда он очухается настолько, что сможет говорить, если очухается, меня уже давно поблизости не будет, так что мне, в общем-то, наплевать. Вот тебе да, другое дело: ты, пожалуй, последняя, кого видели с ним рядом, а поскольку он полицейский и все такое, у тебя могут возникнуть проблемы. Копы чертовски не любят, когда достается кому-нибудь из их братии, так что они, пожалуй, зададут тебе уйму вопросов. Могут даже переусердствовать, когда заберут тебя к себе, такое тоже бывает.

Он бросил взгляд на отметину на бедре Сары.

—

У вас, девушек с нежной кожей, синяки так заметны.

Я на эту наживку не попалась. Он поднял брови и устроился поудобнее, развалившись на кожаном диване. Вспоминая всю его недавнюю обходительность, учтивость, любезность, могла лишь гадать о том, который из этих двух, таких разных Имонов, настоящий. Или… он вправду был способен на все это одновременно, и все это, от дружелюбия и участия до холодной жестокости и злобы, подлинное? Может, и его забота о Саре искренняя: даже сейчас он прикасается к ней как-то… странно. И если он заставляет себя проявлять жестокость, это, по крайней мере, не первый его порыв.

Во рту у меня пересохло. Я попыталась глотнуть и заставила себя разжать кулаки.

—

Скажи прямо, что тебя интересует.

—

Бутылки, — сказал он. — Я хочу их вернуть. Ничего личного, красавица, это бизнес. Мой клиент заплатил за них Квинну обалденную кучу денег и ни черта не обрадовался, не получив ни заказа, ни возмещения. А платить ему возмещение мне не с чего.

—

Имон, этих бутылок нет. Машина Квинна взорвалась в пустыне. Бутылки находились внутри. Они все разбились.

—

Стало быть, джинны на свободе, — тихо промолвил он. — Верно?

Я прикинулась дурочкой.

—

Ты что, готов был прикончить мою сестру из-за нескольких бутылок джина?

Это вызвало искреннюю, чарующую улыбку.

—

Знаешь, красавица, ты мне правда нравишься. Смышленая, ничего не скажешь. Неплохой ход, да только боюсь, насчет джиннов мне давно все известно. Магия, бутылки, контроль над погодой… знакомо звучит, не правда ли. Дело в том, что Квинн был прекрасно информирован на сей счет. Одержим этим, можно сказать.

—

Сумасшедшим он был, твой Квинн

—

Знаешь, я ведь и сам так думал до поры до времени, пока не сошелся поближе кое с кем из вашей братии. Вроде, например, твоей приятельницы Эллы, припоминаешь? Ты с ней вчера утром разговаривала перед всей этой заварухой в офисном здании. Я потом отвез ее к ней домой, потолковать. Она мне мою матушку напоминает, тоже умом не блещет, но деньги обожает. Впрочем, не уверен, что она пошла бы ради них на панель, так что все-таки она не совсем как моя мамаша.

Он слегка склонил голову набок и наполовину прикрыл веки, продолжая при этом следить за мной. Впрочем, я не была такой дурой, чтобы поверить, будто он утратил бдительность.

—

Элла действительно может управлять погодой, я сам видел. Так что не пытайся заморочить мне голову, уверяя, будто этого нет. Ничего не выйдет. Кстати, она неплохо поработала на пару с твоим боссом из службы погоды, зашибала хорошие деньжата. Сама рассказала, и я склонен ей верить: она предлагала поделиться, чтобы я оставил ее в покое.