Хильда вновь расслабилась в кресле и решила подождать салата.

И лишь несколькими секундами позже доктор Ван Хорн появился в дверях антикварного магазина. Владелец придержал дверь, и он вышел на тротуар. Он нес большое тяжелое зеркало – машина его стояла как раз напротив магазина. В белом костюме и белой шляпе доктор напоминал героя кинофильма или знаменитого писателя, либо художника. Зеркало, хотя и большое, в его руках, казалось, не имело веса. Хильда помахала доктору рукой, с замиранием сердца надеясь, что он поднимет взгляд.

Доктор Ван Хорн подошел к своему автомобилю, осторожно поставил зеркало на асфальт и придержал его, свободной рукой открывая дверь автомобиля.

– О, доктор! – воскликнула Хильда.

Он поглядел вверх. Казалось, он не понял, откуда послышался ее голос.

– Доктор Ван Хорн! – И Хильда вновь помахала ему.

Он увидел ее за столиком террасы, однако не улыбнулся.

Его лицо, глаза не отозвались на ее приветствие. Он неожиданно показался Хильде чуть ли не зловещим.

Внезапно зеркало потемнело. До этого оно отражало деревья в кадках и ступеньки у входа в ресторан Франсуа, но затем оно совершенно непостижимо начало тускнеть и затягиваться туманом. Теперь оно было абсолютно черным.

Темнота была объемной, словно коридор в овальном проеме.

Хильда сжала пальцы. Она даже не дышала.

Что-то происходило внутри зеркала, она видела это. Во мгле темного коридора мелькнуло лицо. Она видела руки, глаза, зубы. Потом увидела крохотный кусочек Мэйн-стрит в запустении и упадке: здания покосились, тенты над витринами разодраны на полосы, на ступеньках – мусор. И оттуда, из этой разрухи, на нее смотрел доктор Ван Хорн. Уши у него удлинились, и мочки болтались у плеч, брови изогнулись, нос загнулся крючком, а зубы заострились. Хильда закричала, даже не осознавая, что кричит, и поняла, что не может остановиться.

Какая-то часть в Хильде понимала, что она привлекает внимание, что позорится у всех на виду, но крики все еще вырывались у нее из горла. Они были словно сбежавшие лошади и растаскивали ее по частям.

Когда Кларк Смитфилд наконец добрался до дома в этот вторник вечером, он был пьянее, чем обычно. Галстук у него съехал набок, а костюм весь измялся. Было около девяти часов. Табби и Шерри сидели в гостиной и смотрели вечерний сериал, который всегда показывали по вторникам, "Пистолет "МАГНУМ"". Они уже давно поели, а обед Кларка разогревался в духовке. Кларк с грохотом открыл входную дверь, и Шерри вскочила, но не отвела глаз от телевизора.

Секундой позже двери в гостиную отворились.

– Довольны, а? – сказал Кларк, усаживаясь на кушетку. – Уже разобрали меня по косточкам?

Шерри поглядела на него, потом вновь перевела глаза на экран.

– Ну конечно, – сказал Кларк.

– Хорошо провел день? – спросила Шерри.

– Просто замечательно. Ты, вонючая лгунья! Не притворяйся, что парень ничего тебе не рассказывал, – Кларк стащил с себя пиджак и бросил его на стул.

Шерри непонимающе поглядела на Табби, потом – на мужа.

– Дай мне выпить, – сказал Кларк.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты должна приподнять свою ленивую задницу и налить три сантиметра ирландского виски в стакан со льдом, а потом вложить этот стакан мне в руку, – это что, для тебя слишком сложно?

– Извините меня, – сказал Табби. – Я пойду к себе в комнату.

– Давай, убирайся, мерзавец, – сказал Кларк. – Торопился домой, чтобы рассказать ей, а?

– Что рассказать?

– Ну, ее зовут Беркли, и в ней примерно семь футов росту, и ей тридцать лет, и у нее такой здоровый рот, словно рыболовный крючок, а высокая такая она потому, что ноги У нее начинаются отсюда и не останавливаются, пока не дорастут до земли, а…

Двумя часами позже Шерри постучала к нему в дверь. Он знал, что она хочет сказать, поэтому весь дрожал, когда открывал ей.

– Бедняжка, – сказала Шерри. Волосы у нее были растрепаны, глаза распухли, а косметика расплылась по лицу.

Едва вымолвив это, она начала плакать.

– О нет, – сказал Табби, – пожалуйста.

Шерри прошла в комнату и села на постель.

– У него тут даже и не было работы. Он лгал с первого дня, – Она уже не плакала, а злилась. – Он встретил эту женщину примерно месяц назад. Он просто хотел таскаться по вечеринкам и тратить деньги. Я больше не могу жить с ним, Табби.

– Что ты собираешься делать дальше? – спросил Табби.

Он сидел на полу и глядел на мрачную, целеустремленную Шерри, которая была похожа на оракула, который вещает через грубо нарисованную маску.

– Я уже вызвала такси, – сказала она. – Я бы взяла машину, просто чтобы позлить его, но он уже ездит в ней по барам, потому что я оказалась такой сукой.

Она попыталась улыбнуться.

– Я хочу попасть на вечерний поезд в Нью-Йорк. Я возвращаюсь во Флориду. Я никогда не могла ужиться здесь, ты же знаешь.

– Я знаю.

– Ты можешь поехать со мной, если захочешь, – сказала Шерри. – Мы всегда можем как-нибудь устроиться. Я же работяга.

Теперь уж Табби чуть не плакал.

– Я люблю тебя, – сказала Шерри. – Я любила тебя с тех пор, как ты был худющим малышом в Ки-Уэст.

Табби больше не мог сдерживать слезы.

– Ты всегда был таким потерянным, – сказала Шерри и обняла его. Теперь они оба плакали. Табби вспомнил энергичную, уверенную в себе Шерри, которая нянчила его во Флориде. Он уткнулся лицом ей в плечо и плакал от жалости.

– Ты можешь отправиться со мной, – сказала Шерри ему на ухо.

– Я не могу, – сказал Табби. – Но я тоже люблю тебя, Шерри.

– Так будет лучше. – Она погладила его по затылку. – Я пришлю тебе открытку. Пиши мне иногда, Табби. Как писал дедушке.

– Я напишу.

– Позаботься о нем. Я пыталась, Табби. Я действительно пыталась, но если я останусь здесь, он убьет меня.

– У тебя хватит денег? – Глаза у Табби уже были сухими, но он по-прежнему прижимался щекой к ее плечу.

– На первое время – да. И я всегда могу найти работу.

Насчет денег я не беспокоюсь.

– Я пришлю тебе денег.

– Из карманных расходов?

– У меня есть деньги, которые я могу тебе послать.

– Позаботься лучше об отце. Кларку понадобится твоя Помощь.

Они услышали, как прозвенел дверной звонок, и Шерри обняла его еще крепче.

– Он лгал мне, – сказала она, – Это не из-за той женщины, Табби. Поверь мне, это очень важно. – Она поцеловала его в лоб. – Я буду скучать по тебе.

Он вышел за ней в холл. Она подхватила чемодан на верхней площадке, и они вместе спустились вниз.

У дверей он обнял ее, потом она села в такси и уехала.

Он знал, что больше никогда ее не увидит.

Все это могло случиться с Хильдой дю Плесси, даже если бы она и не сидела на балконе ресторана Франсуа, но то, что это случилось во вторник вечером, было прямым результатом ее пребывания там. Связь между тем, что случилось с Хильдой во вторник и с Ричардом Альби в среду, после смерти Хильды, была не слишком явной, но все же была. Опять же в данном случае, время, в которое произошли эти события, имело гораздо большее значение, чем сами события.

В среду утром Ричард приехал в контору Юлика Бирна, агента Сэйров в Хэмпстеде, и забрал у него ключи. Параллельно он выслушал целую лекцию от седовласого мистера Бирна:

– Обычно, мистер Альби, я никому не отдаю ключи до того, пока обе стороны не обменяются бумагами. Но ваше появление каждый вечер на телеэкране имеет некоторые преимущества. Все же, – он уперся толстым указательным пальцем в грудь Ричарду, точно это было ружейное дуло, – Сэйры и я будем считать вас ответственным за любой причиненный ущерб. Если по вашей вине произойдет пожар, вы обязаны будете выкупить дом. И, я полагаю, вы должны быть очень благодарны миссис Сэйр и ее сыну, которые настояли, чтобы формальности в данном случае не соблюдались.

Было ясно, что юрист приболел тем же гриппом: чувствуй он себя лучше, он бы с большей настойчивостью воспротивился благородству Сэйров.