— Но даже отсюда, сир, — возразил капитан, — мы ясно видим отмели и рифы. — Он колебался. — Но меня сильней беспокоят те, что не видны. Надежный Щит, я не порадуюсь даже приливу.

— Не можем ли мы отойди дальше в море и вернуться уже к восточному побережью?

— Через течение реки? Возможно, хотя воды будут опасными. Надежный Щит, эти делегаты, которых мы ищем… они не из народа мореплавателей, да?

Танакалиан улыбнулся: — Гряда почти непроходимых гор отделяет королевство от берега. Даже внутренние склоны гор заняты племенами пастухов. Между ними и Болкандо установлен мир, но все же, сир, болкандийцев не отнесешь к мореходам.

— Значит, устье реки…

— Да, капитан. По любезному разрешению Д’расильани делегаты Болкандо остановятся на восточном берегу.

— Угроза вторжения делает союзниками даже злейших врагов, — заметил капитан.

— Кажется, так, — согласился Танакалиан. — Но странно, что союз сохраняется и сейчас, когда нет угрозы со стороны Летерийской Империи. Полагаю, некоторые преимущества мира очевидны всем.

— Выгоды, сир.

— Взаимные. Да, капитан.

— А теперь я должен отбыть на свой корабль, сир, если нам придется разведывать подходы к месту высадки.

Надежный Щит кивнул. Когда капитан удалился, Танакалиан вновь поднял подзорную трубу, оперся о поручень около носовой фигуры. Здесь, внутри безымянной бухты, море не особенно бурное, но вскоре подойдут «Престолы Войны», и он намеревается воспользоваться качкой, чтобы заглянуть чуть подальше за рваные утесы восточного побережья.

Смертный Меч Кругхева оставалась в каюте. Дестриант Ран’Турвиан после возвращения со встречи с Адъюнктом решил начать длительную медитацию и сейчас тоже сидит под палубой. Присутствие кого-то из них привнесло бы в ситуацию оттенок формальности, и Танакалиана это начало заранее беспокоить. О да, он понимает необходимость проформы, груза традиций, придающих смысл всем деяниям — всему Ордену — но он много времени провел на борту Адъюнкта, в компании малазан. Они демонстрировали такую дружескую близость в совместных лишениях, что Надежный Щит вначале был шокирован. Но потом он понял ценность такого поведения. Когда наступает время битвы, Охотники за Костями не проявляют недостатка дисциплины. Однако истинная сила, что удерживает их вместе, таится в товариществе во времена долгих периодов бездействия, которые приходится терпеть всем армиям. Танакалиан уже начал восторгаться их бравадой, отсутствием внешнего лоска, открытым непочтением и даже странной склонностью доводить всё до абсурда.

Может быть, это дурное влияние, как намекнул недовольно хмурящийся Ран’Турвиан, когда Танакалиан решился на иронический комментарий. Конечно, у Дестрианта уже возник длинный список разочарований, которые вызывает у него новый Щит Ордена. Слишком юный, ужасающе неопытный и до отвращения склонный к необдуманным суждениям — а такое свойство совершенно недопустимо у человека в ранге Надежного Щита.

— Ваш ум слишком активен, сир, — заметил как-то Дестриант. — Не дело Надежного Щита судить. Не вам решать, кто достоин ваших объятий. Нет, сир, вы не смеете обнаруживать пристрастие. Вот мой совет!

Если учитывать его характер, человек этот обошелся с ним еще мягко.

Корабль медленно пробирался к берегу, поскрипывая на волнах. Танакалиан изучал запретное побережье, изувеченные горы, многие из которых увенчаны конусами, извергающими пепел и зловонные газы. Если бы не идущие в море течения, риск оказаться выброшенными на камни был бы вполне реален. Против такого мрачного умозаключения не станет возражать даже Дестриант.

С легкой улыбкой Танакалиан опустил трубу, спрятал в кожаный футляр под левой рукой. Спустился с надстройки, двигаясь к люку в трюм. Магия Ран’Турвиана понадобится им для безопасного прохода в устье реки — вот и повод прервать медитацию Дестрианта, тянущуюся уже несколько дней. Ран’Турвиан может лелеять привилегию уединения и право на изоляцию… но некоторых обязанностей не избежит ни один член Ордена. Пора старику выйти на свежий воздух.

Флагман входил в бухту в одиночестве. Остальные двадцать четыре годных «Престола Войны» держались далеко в море; они способны выдержать любую здешнюю непогоду, кроме тайфуна, разумеется; но сезон тайфунов, как уверяют местные лоцманы, прошел.

Они передали «Пенного Волка» в распоряжение Адъюнкта, и флагманом стал «Листраль». Старейший среди кораблей — его киль был заложен почти четыре десятилетия назад — «Листраль» был последним из первой линии тримаранов, сохранившим старомодные украшения и приспособления. Он устрашал своим видом: каждая пядь бортов из железного дерева украшена головами рычащих волков, а средний корпус целиком сделан в форме волка, мчащегося в атаку. Корпус на две трети погружен в воду, так что пена вылетает прямо из оскаленной клыкастой пасти.

Танакалиан любил этот корабль, даже архаические двери кают, расположенных по сторонам первой палубы. «Листраль» может вместить едва ли половину пассажиров в сравнении с кораблями второй и третьей линии; однако каюты на нем сравнительно просторные и даже почти роскошные.

Убежище Дестрианта занимает две каюты по правому борту. В переборке проделана небольшая дверца. Каюта, что ближе к корме, служит личной резиденцией Ран’Турвиана, тогда как передняя освящена в качестве храма Волков.

Танакалиан, как и ожидал, нашел Дестрианта стоящим на коленях, склонившим голову перед двухголовым алтарем. Но что-то было неправильно — в воздухе пахло горелой плотью, жжеными волосами, а Ран’Турвиан не пошевелился, когда Надежный Щит постучал по двери.

— Дестриант?

— Ближе не подходите, — каркнул Ран’Турвиан почти неузнаваемым голосом; Танакалиан расслышал, как трудно, хрипло он дышит. — Времени почти нет, Надежный Щит. Я … решил было… что никто меня не потревожит, сколь долго я ни отсутствуй. — Горький смех, похожий на кашель. — Я забыл о вашей… нетерпеливости, сир.

Танакалиан сделал еще один шаг. — Что случилось, сир?

— Стойте, там, говорю! — задохнулся Дестриант. — Передайте мои слова Смертному Мечу.

Что-то блестело на полированном полу вокруг коленопреклоненного человека, словно он начал растекаться — но мочой не пахло, а густая как кровь жидкость отливала золотом в тусклом свете фонаря. Увидевшего это Танакалиана пробрал ужас; слова едва доносились сквозь грохот сердца. — Дестриант…

— Я странствовал далеко, — хрипел Ран’Турвиан. — Сомнения… растущая тревога… Слушайте! Она не такова, как мы думали. Грядет… измена. Скажите Кругхеве! Клятва… мы совершили ошибку!

Лужа растекалась, густая словно мед. Казалось, облаченная в рясу фигура Дестрианта тает, проваливается в себя.

«Он умирает. Во имя Волков, он умирает!» — Дестриант, — сказал Танакалиан, с трудом подавляя вызванный жутким зрелищем страх, проглатывая его. — Вы придете в мои объятия?

Булькающий смех, казалось, едва прорвался сквозь слой грязи. — Нет. Нет.

Пораженный Щит отшатнулся.

— Вы… ты… тебя недостаточно. Ты всегда был слаб… Кругхева ошиблась в очередной раз… Ты подвел меня, ты подведешь и ее. Волки покинут нас. Клятва предала их, понимаешь? Я узрел наши смерти — и эту, и грядущие. Твою, Танакалиан. И Смертного Меча, и всех братьев и сестер ордена Серых Шлемов. — Он закашлялся, и нечто вырвалось из содрогающейся груди, забрызгав алтарь бесформенными ошметками, поползшими по складкам каменного меха. На шеях Волков появились косые линии.

Фигура жреца осела, изогнувшись под невозможным углом. Когда Ран’Турвиан ударился лбом о пол, звук вышел похожим на треск скорлупы. Кости его черепа оказались не прочнее яйца, так что лицо расплющилось.

Танакалиан невольно шагнул вперед, вытянув голову. Из разбитого черепа текли струйки воды.

Этот человек попросту… растаял. Он видел, как кипит мозг, растекаясь струйками серого жира.

Ему хотелось кричать, выразив ужас… но тут же его охватил ужас еще больший. «Он не примет моих объятий. Я подвел его, сказал он. Я подведу всех. Измена?