— Я тебя люблю, пап. С днем рождения, — говорит Стивен, прижимаясь к моей ноге.

Много лет назад я и представить не мог, что в моей жизни случится нечто подобное. Тогда у меня почти ничего не было. Сегодня я своими руками построил утопию; у меня есть то, о чем можно только мечтать, — жизнь и любовь сына. Стивен стал моей настоящей семьей.

Приемный ребенок

Если бы я остался с моей биологической матерью, то был бы убит — на этот счет у меня нет никаких сомнений. Опекуны стали для меня не просто спасением, но открыли настоящий новый мир. Временами, конечно, приходилось нелегко: я не мог прижиться в очередной семье и, покидая один дом, не знал, что ждет меня впереди.

Сейчас, оглядываясь назад, я чувствую огромную благодарность «системе», которую многие члены общества отвергают и считают несостоятельной. Мне не трудно написать о слабой стороне социальных служб в целом и социальной опеки в частности. Но я никогда не ставил перед собой такой цели. Для меня гораздо важнее было показать читателю мир, практически недоступный большинству из нас, причем я хотел, чтобы вы взглянули на него глазами травмированного ребенка, заранее запрограммированного на поражение, ребенка, лишенного семьи и отданного чужим людям.

Я никогда не забуду мисс Голд, которая в первую очередь беспокоилась о моей безопасности. В прошлом я очень часто не мог по достоинству оценить ее заботу, и, к сожалению, не только я. Мало кто может представить, через что проходят люди, работающие в службе защиты детей.

Очень многие искренне убеждены в том, что сотрудники соцзащиты вламываются в чужие дома и отрывают детей от любящих родителей или же что они никогда не занимаются случаями, когда ребенку действительно нужна помощь. Но проблема не в том, что служба защиты детей плохо работает. На самом деле все обстоит куда хуже. В 1973 году мой случай был одним из нескольких тысяч подобных в штате Калифорния. Спустя двадцать лет в том же самом штате количество детей, подвергшихся издевательствам в родной семье, достигло 616 000.

Социальных работников слишком мало, чтобы они успевали помочь каждому ребенку, попавшему в беду. В первую очередь занимаются детьми, подвергшимися наибольшей опасности. Как только сообщение об этом поступает в службу соцзащиты, начинается расследование, во время которого вся информация оказывается строго засекреченной. То есть те, кто нашел в себе смелость доложить об издевательствах, находятся в полном неведении и часто начинают сомневаться, а заинтересовалась ли соцзащита этим случаем. Суть в том, что главная цель подобных служб — обеспечить безопасность и конфиденциальность несовершеннолетнего. И ангелы соцзащиты работают на пределе моральных и физических сил, чтобы спасти ребенка.

Что касается моих опекунов, то именно благодаря им я стал человеком. Им вручили бесформенную массу, из которой они смогли сделать самостоятельную личность, готовую идти вперед. Перед каждым из них я в неоплатном долгу. К несчастью, практически всем моим опекунам пришлось пройти из-за меня через настоящий ад, особенно Катанзе, к которым я попал в «период адаптации». Любовь и забота Лилиан и Руди в какой-то степени спасли меня от гибели. Ну а Элис и Гарольд Тёрнбоу стали настоящим подарком небес, именно они внушили мне, что я достоин нормального отношения, что я смогу пройти через любые испытания. Проще говоря, они позволили мне стать обычным ребенком.

Вот что делают опекуны!

Даже сейчас я не могу понять, откуда у них берутся силы и желание посвящать себя такому занятию. Невозможно представить, каково это — иметь дело с ребенком, травмированным морально и физически, причем не с одним, а сразу с несколькими такими детьми, проживающими в доме опекунов.

Но широкая общественность редко заговаривает о любви и сострадании этих людей. Гораздо чаще начинают утверждать, что опекуны занимаются этим только из-за денег, то есть наживаются на проблемах окружающих. Если это так, то почему более шестидесяти пяти процентов опекунов Айовы в конце концов усыновляют своих подопечных, тем самым лишая себя каких-либо пособий и финансовой помощи от государства? Просто они не могут поступить иначе. Усыновление — высшая честь и заветная мечта ребенка, мечтающего стать полноправным членом настоящей семьи.

К сожалению, люди редко обращают внимание на подобные истории. Создается впечатление, что про опекунов вспоминают лишь тогда, когда с ребенком, за которого они отвечают, случается беда. Пресса начинает шумно возмущаться и спешит проинформировать публику, что покалеченный ребенок снова стал жертвой человеческой жестокости. Проводятся расследования, и в результате нередко выясняется, что эти люди совершенно не подходят на роль опекунов. Естественно! Но из-за шумихи вокруг дела многие начинают думать, что не работает «система» в целом. Так ли это? Сомневаюсь.

Не поймите меня неправильно: никто не имеет права жестоко обращаться с детьми, и с подобным явлением нельзя мириться! Подобные случаи в семьях опекунов скорее исключение, нежели правило, но они сводят на нет работу всей «системы» и подрывают доверие к тем, кто честно исполняет свой долг. Главный вопрос в том, как эти люди получили лицензию на опеку. Ответ прост: слишком много детей нуждается в новом доме, чтобы службы соцзащиты могли позволить себе излишнюю придирчивость. Из-за недоверия общественности и скептического отношения людей на миллион попавших в беду несовершеннолетних приходится всего несколько тысяч опекунских семей. Исправить ситуацию может тщательная проверка тех, кто хочет получить лицензию, подобная той, что устраивают претендентам на работу в государственных органах. Также могут помочь различные тренинги и обучающие программы, рассказывающие, как справиться с бесконечными проблемами детей, попавших к опекунам.

С другой стороны, пресса была более чем снисходительная и добра к Шарлотте Лопес, выигравшей титул Мисс Тинейджер США в 1993 году. Семнадцатилетняя девочка воспитывалась в опекунской семье с двухлетнего возраста. Уверенность и внутренняя красота Шарлотты помогла ей завоевать любовь и поддержку зрителей. Интересно, кто привил мисс Лопес самоуважение и научил держаться на публике? Быть может, Джанет Генри, воспитавшая девочку? Можно только представить, сколько сил и времени она вложила в свою воспитанницу. Мне кажется, что для Шарлотты важно было не умение ходить по подиуму и улыбаться, а способность победить внутренний страх, который знаком большинству таких детей, — страх, что ты не такой, как все, что ты недостоин внимания и одобрения.

Есть немало самоотверженных опекунов. Например, Дэбби Магнусэн. Она берет на себя заботу о детях с врожденной наркозависимостью. Как и многие другие опекуны, Дэбби усыновила нескольких подопечных. Настоящими легендами стали Нина Кейк, Джуди Филдс и Ленни Харт, тридцать пять лет проработавшие в службе защиты детей и посвятившие жизнь заботе о них. Также следует упомянуть Памелу Эби, которая сражалась за своих подопечных до тех пор, пока ее не сломил рак.

Я морщусь каждый раз, когда слышу слова «коп» и «фараон». Боюсь даже представить, во что превратился бы наш мир без полицейских, которые приходят на выручку детям и вмешиваются в жестокие домашние ссоры, несмотря на то что сами рискуют расстаться с жизнью. Люди, ворчащие по поводу нашей образовательной системы, скорее всего, даже не представляют, что именно учителя и работники школы первыми сталкиваются с последствиями жестокого обращения с детьми и зачастую принимают на себя первый удар. Если не верите, зайдите в класс, где сидит семьдесят пять учеников. Тут вас не спасут никакие преподавательские навыки, если вы не умеете контролировать толпу! Помимо родителей и опекунов именно учителя оказывают наибольшее влияние на детей. Все, кто работает в социальных службах, начиная с надзирателей в тюрьмах для несовершеннолетних, сотрудников соцзащиты, полицейских надзирателей, адвокатов, которые назначаются судами по делам несовершеннолетних, и заканчивая опекунами, — у меня не хватит слов, чтобы выразить свое восхищение вашим трудом.