Ее голос доносился как будто издалека:

– Ужас, как долго не могло подействовать, правда, Орми?

И Том едва расслышал ответ Рейленда:

– Надо будет в следующий раз сыпать побольше, дорогая.

Потом завитки узора на ковре рванулись и оплели его и утащили в глубокий сон, мягкий, как вата. Ему снилась Кэтрин.

Выше Первого яруса, выше оживленных магазинов Мэйфера и Пикадилли, выше Квирк-Серкус, где гордо высится на ребристой стальной колонне статуя спасителя Лондона, подобно железной короне, поддерживаемый мощными опорами, над городом нависает Верхний ярус. Это самый маленький и самый значительный из семи ярусов. Там стоят всего три здания, но это самые важные здания в Лондоне. Ближе к корме возносятся к небу башни городской Ратуши – там находятся офисы больших и малых гильдий, и там раз в месяц все они собираются на совет. Напротив – здание, где на самом деле принимаются важные решения: черный стеклянный коготь Инженериума. И между ними – собор Святого Павла, древний христианский храм; Квирк разобрал его на части и заново отстроил здесь, когда превратил Лондон в движущийся город. Сейчас собор выглядит уныло: весь в лесах и подпорках, он ведь не был рассчитан на переезды, и от тряски старинная кладка совсем расшаталась. Хотя скоро он снова откроется для публики. Гильдия инженеров обещала провести полную реставрацию. Если прислушаться, можно различить внутри стук молотков и жужжание дрелей.

Магнус Кром все это слышит, когда его «жук», негромко урча, проезжает в тени собора к Инженериуму. Слышит и улыбается затаенной улыбкой.

В Инженериум солнцу путь заказан – черные окна закрыты наглухо. Металлические стены озарены холодным неоновым светом, и в воздухе пахнет антисептиком – Кром вдыхает его с наслаждением после вони цветов и свежескошенной травы, от которой в Лондоне не продохнуть в этот теплый весенний день. Молоденькая ученица при виде лорд-мэра вытягивается по стойке смирно и склоняет обритую голову, услышав отрывистый приказ:

– Проводи меня к доктору Твикс.

Вагончик монорельса уже ждет. Ученица помогает лорд-мэру усесться, и его по плавной дуге поднимают в самое сердце Инженериума. Этаж за этажом проплывают мимо кабинеты, лаборатории, конференц-залы, за стенами матового стекла смутно виднеются причудливые механизмы. Всюду лорд-мэр видит своих согильдейцев за работой – они возятся с фрагментами олд-тека, проводят опыты на мышах и собаках, мелькают стайки бритоголовых детей, которых привезли на экскурсию из гильдейских детских садиков Подбрюшья. Здесь, в светлом и ясном святилище гильдии, Магнус Кром чувствует себя спокойным и довольным. Сразу вспоминается, почему он так любит Лондон и готов любыми способами добиваться, чтобы город оставался в движении.

Много лет назад, еще учеником, он начитался мрачных прогнозов о том, что добычи становится все меньше, а значит Движению городов придет конец. И поставил целью своей жизни доказать, что они ошибаются. Зубами и когтями пробиться на самый верх гильдии, а затем и на трон лорд-мэра – это было только начало. Драконовские законы о вторичной переработке и строжайшем режиме экономии – всего лишь временная мера, чтобы заткнуть дыры. А сейчас Кром почти готов раскрыть свой истинный план.

Только нужно сперва убедиться, что девчонка Шоу больше не доставит неприятностей.

Вагончик с легким шорохом останавливается возле одной из верхних лабораторий. У входа переминается с ноги на ногу приземистая, плотная, как бочонок в белом халате, женщина. Эвадна Твикс числится одним из лучших инженеров Лондона. Хоть с виду она и похожа на чью-нибудь придурковатую тетушку и развесила у себя в лаборатории картинки с цветами и щенятами (в нарушение правил гильдии), зато в работе – совершенно беспощадна.

– Здравствуйте, лорд-мэр! – лебезит она, кланяясь. – Как чудесно, что вы к нам зашли! Решили навестить моих деточек?

– Хочу увидеть Шрайка, – резко отвечает Кром, проходя мимо, а она спешит за ним, словно листок, подхваченный ветром от промчавшегося города.

Они идут через лабораторию, мимо сгибающихся в поклоне инженеров, мимо сверкающих колб и пробирок, мимо столов, на которых со всем тщанием восстанавливают ржавые железные скелеты. Команда доктора Твикс уже долгие годы занимается изучением Сталкеров. Время от времени на просторах Необжитых земель попадаются эти Воскрешенные – а недавно появился новый материал для исследований, уже не просто жалкие останки.

– Вы закончили изучать Шрайка? – спрашивает Кром на ходу. – Его точно больше нельзя использовать?

– Ах, лорд-мэр, я узнала все, что только возможно! – щебечет доктор Твикс. – Он – совершенно удивительное изделие, но, к сожалению, слишком уж сложно устроен. У него почти сформировалась личность! Да тут еще его странная одержимость той девушкой… Следующие модели будем делать попроще, я за этим прослежу. Приказать, чтобы его демонтировали?

– Нет. – Кром останавливается у круглой дверцы и нажимает кнопку, отчего дверь, жужжа, открывается. – Я намерен сдержать данное Шрайку слово. И у меня есть для него задание.

За дверью полумрак и пахнет машинным маслом. У дальней стены застыл высокий силуэт. Лорд-мэр перешагивает порог, и немедленно два больших зеленых глаза вспыхивают, словно фары.

– Мистер Шрайк! – бодрым тоном произносит Кром. – Как поживаем? Не разбудил?

– Я НИКОГДА НЕ СПЛЮ, – отвечает из темноты жуткий голос, резкий, как скрежет ржавых шестеренок.

Даже доктор Твикс, привычная к этому голосу, вздрагивает под своим резиновым плащом.

– ХОТИТЕ ЕЩЕ РАЗ МЕНЯ ОСМОТРЕТЬ?

– Нет, Шрайк, – отвечает Кром. – Помните, полтора года назад, когда вы только к нам попали, вы предупреждали меня? Насчет девицы Шоу?

– Я ГОВОРИЛ, ЧТО ОНА ЖИВА И НАПРАВЛЯЕТСЯ В ЛОНДОН.

– Как выяснилось, вы были правы. Она и в самом деле здесь появилась.

– ГДЕ ОНА? ПРИВЕДИТЕ ЕЕ КО МНЕ!

– Увы, это невозможно. Она спрыгнула в желоб для отходов. Вернулась на Поверхность.

В ответ раздается протяжное шипение, словно выходит пар.

– МНЕ НУЖНО ЕЕ ДОГНАТЬ.

Кром улыбается:

– Я надеялся, что вы это скажете. Для вас приготовили один из разведывательных дирижаблей гильдии, «Ястреб-девяносто». Пилоты будут следовать вдоль колеи, оставленной городом, пока вы не найдете то место, где выпала девчонка. Если она и ее спутник мертвы, все отлично. Если живы – убейте обоих, а трупы привезите мне.

– А ПОТОМ? – спрашивает жуткий голос.

– А потом, Шрайк, – отвечает Кром, – я исполню ваше заветное желание.

Странное время наступило для Лондона. Город по-прежнему мчался на большой скорости, словно преследуя добычу, но никаких других городов не было видно среди серых слякотных равнин северо-западной части Охотничьих Угодий. Горожане терялись в догадках: что задумал лорд-мэр? Кэтрин слышала, как кто-то из прислуги ворчал: «Нельзя же так нестись очертя голову! Дальше к востоку попадаются большие города, они нас разжуют и косточки выплюнут!» Но экономка, миссис Мэллоу, прошептала в ответ: «Много ты понимаешь, Сьюки Блайндер! Вот скажи, разве не отправили в разведку самого мистера Валентайна? У них с Магнусом Кромом крупная добыча на прицеле, даже не сумлевайся!»

Может, и крупная, но никто не знал, что это за добыча. Когда Валентайн пришел домой обедать после очередного собрания в Гильдии инженеров, Кэтрин спросила:

– Почему тебя в разведку отправляют? Так нечестно! Это работа для навигатора, а не для лучшего в мире археолога!

Валентайн вздохнул с вселенским терпением:

– Кейт, лорд-мэр мне доверяет. И я скоро вернусь. Недели через три. Максимум через месяц. Давай-ка сходим в ангар, посмотрим, что там Пьюси и Генч сотворили с моим дирижаблем.

За долгие тысячелетия, прошедшие с Шестидесятиминутной войны, развитие воздухоплавания достигло таких высот, какие не снились даже Древним. «Лифт на тринадцатый этаж» построили для Валентайна по спецзаказу – на это ушла часть денег, полученных от Крома за найденные в Америке двадцать лет назад предметы олд-тека. Валентайн говорил, что лучшего дирижабля еще не бывало на свете, и Кэтрин не видела причин в этом сомневаться. Само собой, отец держал свой любимый дирижабль не в воздушной гавани Пятого яруса, вместе с простыми торговыми судами, а на частной пристани, совсем недалеко от Клио-Хауса.