- Близнец нужен Александросу, да? - перебил его вампир.

- Да, - тот даже не стал скрывать истинную причину.

- И почему я должен тебе рассказывать об этом?

- Ну, - Гюнтер задумался, - Быть может, потому что ты мне обязан? Ведь ты подставил меня тогда, когда просил присмотреть за Ветровой! Предупреди ты меня сразу, что она может менять судьбы, я вряд ли согласился бы помочь тебе!

- И теперь ты предлагаешь мне передать секретные сведения о ткущей в чужой клан?

Гюнтер весело рассмеялся:

- Ну, вот видишь, половина дела уже сделана! Ты только что подтвердил, что существует еще одна ткущая и это сестра Лины!

Елиазар слабо улыбнулся, подхватывая его веселье.

- Но я тебе не сказал, где она!

…

Медея ушла, когда Лина более-менее успокоилась. И перед девушкой встала новая задача - как поступить.

Надо ли признаваться Марку в том, что его чувства ненастоящие?

Или оставить все, как есть?

Медея права - если признаться, то это будет честно. Но что будет после признания? Понравится ли Марку… хотя, бред, конечно, такое предполагать. Разумеется, ему не понравится. Точнее - он будет в ярости. В бешенстве.

Он, высший вампир, древний, один из сильнейших в мире, вдруг влюбляется без памяти в обычную смертную. Насильно влюбляется, принудительно. Его, словно бычка на заклание, привели и уложили в постель, заставили испытывать нежные чувства, быть заботливым и ласковым.

Марк возненавидит Лину всей душой.

Возненавидит ту, что подчинила его своей воле, своему желанию.

Готова ли девушка к такой ненависти?

Но с другой стороны - если не сказать, тогда понтифик и не узнает. А кто ему расскажет? Телепат Пауля? Медея?

Они навсегда скрыты в поселке механиков.

Да и зачем им это делать?

Остается только Лина.

А она очень не хочет, чтобы понтифик разлюбил ее. Девушка прекрасно помнила злость Марка на ее ложь, а ведь теперь ситуация намного серьезней.

Но сможет ли сама Лина жить, зная, что понтифик любит ее по принуждению?

Девушка не знала.

Она не хотела терять любимого человека, но и снова лгать ему не могла.

На столе зазвонил мобильник. Лина слезла с кровати, дотянулась до телефона и, бросив мельком взгляд на экран, крепко зажмурилась, собираясь с силами.

Поднесла телефон к уху.

- Здравствуй, радость моя! - ласковый голос Марка резанул по сердцу, - Как твои дела?

…

- Какова вторая проблема, которую ты хочешь со мной обсудить?

Елиазар уже сидел за столом напротив Гюнтера и внимательно его слушал. Он так и не ответил парню, где находится сейчас вторая ткущая, сразу перейдя к следующему вопросу и надеясь потянуть таким образом время.

Мужчина не был готов вот так сразу рассказывать бывшему другу все, что знал, но на другой чаше весов находится Алиса, и она была очень серьезным аргументом.

Гюнтер насупился, показное веселье мигом пропало.

- Может ли вампир стать Молотом ткущего? - он не стал терять время даром на словесные перепалки.

- Нет, - категорично заявил Елиазар, - Не может. Разные сущности. Молот действует только среди одинаковых.

- Значит, Молотом Ветровой я быть не могу?

Елиазар пристально вгляделся в друга. Было видно, что этот вопрос волнует его куда сильнее, чем местонахождение близнеца. Намного сильнее.

Мужчина сейчас впервые задумался о причинах майского сумасшествия бывшего друга. Встал из-за стола, подошел к шкафчику и достал оттуда бутылку вина. Разлил напиток по стаканам и протянул один Гюнтеру.

- Рассказывай!

Парень припомнил, что мог. И про сводящий с ума туман, и про постоянную жажду Ветровой, словно это не человек, а кровь. И про то, что окончательно очнувшись от тумана после Конклава с ужасом понял, что именно он натворил и чем все закончилось.

Елиазар слушал парня очень внимательно, задавал наводящие вопросы, уточнял ,если что-то было непонятно.

Постепенно примерная общая картина начала перед ним вырисовываться.

О том, что Ветрова совершила у “Странного места”, когда спасла при помощи своего дара несколько десятков человек и вампиров, он знал. Елиазар был одним из тех немногих, кто был полностью в курсе происшедшего, ведь мужчина курировал “Паноптикум”, куда ткущая входила как рядовой сотрудник. В своей работе мужчина постоянно сталкивался с проявлениями магии во всех ее аспектах, и подозревал, что без мага в истории Гюнтера не обошлось.

А учитывая брошенную парнем фразу про Молот…

- Когда ты впервые почувствовал туман? - деловито спросил он.

- На следующий день после “Странного”, - припомнил Гюнтер, - Я тогда приехал к Лине… Хотя нет. Знаешь, ночью я как раз возвращался из аэропорта и помню, что не смог почему-то справится с управлением машины. Меня повело… точнее, это я потом уже понял. Пара минут у меня просто из памяти вылетели, а почему - не знаю.

Елиазар отпил из своего стакана и задумался.

По идее, слишком долгим по времени такой аркан быть не может, но и для его наложения пару минут пообщаться с вампиром надо на довольно близком расстоянии.

- Ты сталкивался с кем-то из магов за неделю до этого? Может меньше, чем за неделю, но…

- С Радой! - уверенно кивнул головой вампир, - Гай договорился с ней о постановке на Ветрову “Маячка” и я привез деньги и условия работы.

Каменская была сильным магом. Скандальной, наглой, неприятной, но очень сильной. Поставить на Гюнтера заклинание “Дурман-травы” так, чтобы тот ничего не заметил? Да, это было ей по силам.

- Я думаю, что, если мы говорим о Молоте, то им для Ветровой за “Странное” стала именно Рада. Молот ведь не сам создает судьбу ткущего, он лишь готовит общую ситуацию. А “Дурман-трава” Раде была вполне по силам.

Гюнтер прикинул в уме и замотал головой.

- Я приезжал к ней до того случая. Как она могла знать, что Лина сделает?

- Рада была цыганкой, друг мой, а ты сам знаешь, как они относятся к предсказаниям и оракулам, - вампир непонимающе взглянул на Елиазара и тот пояснил, - Единственное объяснение - что, она побывала у оракула. Когда? Я не знаю. Но не могу представить, как бы она узнала о своем предназначении по-другому.

Гюнтер сгорбился и устало опустил плечи.

- Но Рада мертва. И тогда я не знаю, как выяснить правду.

Он взял стакан и одним махом допил остатки вина.

Елиазар перевел взгляд на окно, постучал пальцами по столешнице и, наконец, решился.

- У нее была лучшая подруга, думаю, если кто и знает подробности, то это она. Живет, правда, старуха в Подмосковье, но думаю, для тебя это не проблема.

- И кто это? - парень исподлобья уставился на друга.

- Аграфена Барышева, известна своей торговлей на черном рынке. Та еще ведьма!

Гюнтер резко поднял голову.

- Аграфена?

…

Впервые разговор с Марком был для Лины настолько тяжелым. Девушка еле сдерживалась, чтобы не зареветь, но рассказывать понтифику всю правду именно сейчас она не хотела. Поэтому, отговорившись тем, что болит голова… да, у нее снова начала болеть голова…, Лина быстро закончила разговор и выключила телефон.

Через полчаса к ней в комнату зашла Медея, не желавшая оставить племянницу в такой момент в одиночестве, и составила девушке компанию до тех пор, пока та не начала готовится ко сну. Но заснуть Лина так и не смогла. Всю ночь она пыталась понять, что же теперь делать и как жить дальше.

Ситуацию подхлестывало еще и то, что полностью доверившись Марку, она не имела собственных средств к существованию. После злополучного пожара в начале мая понтифик перевез любимую к себе в дом и запретил выходить на работу. Да, тогда шла война, и Лина действительно могла серьезно пострадать, но после заключения мира она расслабилась и не стала ничего менять. Поэтому сейчас у девушки не было ни собственного жилья, ни средств к существованию, а единственная подруга, у которой она могла попросить помощи, закрыла перед ней дверь, побоявшись за свою семью.