– И что вы намерены делать?

– Встретиться с мистером Эйлмором.

Спарго снял трубку аппарата, стоявшего на столе; левой рукой он уже листал телефонный справочник.

– Послушайте, – произнес Бретон, – я знаю, где мистер Эйлмор всегда бывает в двенадцать часов дня. В клубе «Атлантик и Пасифик», в Сент-Джеймсе. Если хотите, я пойду с вами.

Спарго взглянул на часы и положил трубку.

– Ладно, – сказал он. – Сейчас одиннадцать. У меня есть одно дело. Ровно в полдень жду вас у входа в клуб.

– Я там буду, – пообещал Бретон.

Он направился к двери и, уже взявшись за ручку, обернулся к журналисту:

– Что, по-вашему, все это означает?

Спарго пожал плечами.

– Посмотрим, что скажет мистер Эйлмор, – ответил он. – Похоже, они с Марбери старые знакомые.

Бретон ушел, и Спарго, оставшись один, начал разговаривать сам с собой.

– Интересная история, – бормотал он себе под нос. – Дейнсуорт, Пейнсуорт – что-то из двух… Наш фермер оказался очень наблюдательным, это хорошо… Но с какой стати мистера Стивена Эйлмора узнают как Дейнсуорта или Пейнсуорта? Кто он такой, этот мистер Стивен Эйлмор, если не считать того, что мне о нем уже известно?

Рука Спарго потянулась к одному из справочников, лежавших на его столе; он с профессиональной быстротой нашел нужную страницу и прочитал вслух:

«Эйлмор, Стивен, член парламента, депутат от Брукминстера с 1910 г. Адрес: 23, Сент-Оузит-корт, Кенсингтон: Буэна-Виста, Грейт-Марлоу. Член клуба «Атлантик и Пасифик», а также Союза городских предпринимателей. Интересуется южноамериканской промышленностью».

– Да уж, – вздохнул Спарго, отложив книгу, – не слишком познавательно. В любом случае первый шаг сделан. А теперь сделаем второй.

Он снова раскрыл фотоальбом, ловко извлек из него снимок Эйлмора и убрал его в конверт. Спрятав конверт в карман, вышел на улицу, подозвал такси и попросил отвезти его в отель «Англо-Ориент». Это и было то самое «дело», о котором он говорил Бретону: Спарго хотелось разобраться с ним без свидетелей.

Войдя в вестибюль отеля, он увидел, что миссис Уолтерс сидит в той же комнате за стойкой; она сразу его узнала и проводила к себе в гостиную.

– Я вас помню, – произнесла она, – вы приходили с детективом – мистером Расбери.

– Он больше не появлялся?

– С тех пор – нет. Я как раз думала, не зайдет ли он снова, потому что… – Она неуверенно взглянула на журналиста. – Вы его друг, не так ли? Вы тоже знаете об этом деле?

– Мы вместе расследуем его, – заверил Спарго. – Можете доверять мне так же, как ему.

Миссис Уолтерс достала из кармана старый кошелек. Открыв его, извлекла какой-то маленький предмет, завернутый в папиросную бумагу.

– Вот, – сказала она, разворачивая сверток, – сегодня утром мы нашли это в двадцатом номере – он лежал под туалетным столиком. Его обнаружила горничная и принесла мне. Сначала я решила, что это кусок стекла, но Уолтерс заявил, что это алмаз. А потом официант, который относил виски мистеру Марбери и его гостю, рассказал мне, что, когда он вошел в комнату, оба джентльмена рассматривали подобные предметы, лежавшие на столе. Представляете?

Спарго потрогал блестящий камешек.

– Да, это алмаз, – подтвердил он. – Спрячьте его, миссис Уолтерс. Скоро я увижусь с Расбери и сообщу ему про вашу находку. А теперь насчет второго джентльмена. Вы сможете узнать его по фотографии? Смотрите, это он?

По лицу миссис Уолтерс было ясно, что она запомнила посетителя не хуже, чем ее муж.

– Да! – воскликнула она. – Этот джентльмен приходил с мистером Марбери – я бы узнала его из тысячи. Да его кто угодно у нас узнает: спросите носильщика или официанта.

– Хорошо, я поговорю с ними и выясню, видели ли они этого человека.

Оба опрошенных без малейших сомнений узнали мужчину на фотографии, и Спарго, перебросившись еще парой слов с хозяйкой заведения, отправился в клуб «Атлантик и Пасифик», где у входа его ждал Бретон.

Спарго с интересом разглядывал человека, который вышел к ним в комнату для посетителей. Он видел фотографию мистера Эйлмора, но никогда не встречался с ним в реальной жизни. Депутат от Брукминстера относился к тому старомодному и быстро вымирающему типу законодателей, которые скромно и незаметно делают свою работу, заседая в бесконечных комитетах и послушно выполняя указания своих партийных боссов, без малейших попыток высказать собственное мнение или как-то иначе проявить индивидуальность. Теперь, увидев его, журналист понял, что внешность депутата соответствовала его ожиданиям: это был замкнутый и сдержанный мужчина с холодными манерами, свидетельствовавшими о строгом воспитании и привычке тщательно взвешивать свои слова. Он проявил чисто символический интерес к Спарго, которого представил ему Бретон, и сохранил полное спокойствие, когда журналист вкратце – или, лучше сказать, с намеренной краткостью – сообщил ему о причине своего визита.

– Да, – невозмутимо произнес он, – вы правы, я действительно встретился с Марбери и провел с ним несколько часов. Мы столкнулись в холле палаты общин. Я очень удивился. Мы не виделись… даже и не помню сколько лет.

Он помолчал и с сомнением взглянул на Спарго, словно спрашивая себя, можно ли доверять газетчику. Спарго молча ждал. Вскоре мистер Эйлмор продолжил:

– Я прочитал вашу статью в утреннем номере. И как раз перед вашим приходом размышлял, куда мне лучше обратиться: к вам или в полицию? Вы ведь собираете материал для своей газеты?

– Не беспокойтесь, я не стану ничего публиковать без вашего одобрения, – заверил Спарго. – Если вы можете сообщить мне какую-нибудь информацию…

– Хорошо, – пожал плечами мистер Эйлмор, – я не возражаю. На самом деле мне мало известно. Много лет назад у нас с Марбери были… деловые отношения. Но уже лет двадцать я о нем ничего не слышал. Когда в тот вечер он подошел ко мне в холле, я с трудом вспомнил его. Он попросил меня дать ему совет, и поскольку в тот момент дел у меня в парламенте было немного, а в прошлом мы считались с ним… почти друзьями, я согласился, и мы вместе отправились в отель. По дороге разговорились, и Марбери рассказал, что недавно прибыл из Австралии и хотел бы посоветоваться со мной насчет алмазов. Австралийских алмазов.

– А я и не знал, что в Австралии есть алмазы, – заметил Спарго.

На губах мистера Эйлмора появилась легкая улыбка:

– Алмазы в Австралии существуют, и иногда их находят. Это началось с тех пор, как европейцы попали на материк, и, по оценкам экспертов, запасы алмазов могут быть очень велики. В общем, у Марбери были австралийские алмазы, и он показал мне их в отеле. Когда мы вошли в номер, Марбери высыпал на стол большую горсть, и мы внимательно рассмотрели их.

– Что он сделал с ними потом?

– Убрал в жилетный карман, спрятав в маленький кожаный футляр, где они у него хранились. Там было камней двадцать, не более, и все мелкие. Я посоветовал ему обратиться к какому-нибудь специалисту, например, к Стритеру. Кстати, я знаю, откуда у него взялся адрес мистера Бретона.

Адвокат и журналист переглянулись. Спарго сжал в руке карандаш, которым обычно делал заметки в блокноте.

– Он получил его от меня, – продолжил мистер Эйлмор. – Запись на бумажке сделана моей рукой. Марбери сказал, что ему нужна консультация юриста. Сам я плохо разбираюсь в подобных делах, поэтому предложил обратиться к мистеру Бретону, чтобы тот посоветовал ему какого-нибудь опытного юриста. Я написал адрес и имя мистера Бретона на листочке, который Марбери оторвал от письма, лежавшего у него в кармане. Вообще я обратил внимание, что на теле покойного не нашли никаких денег и бумаг. Однако, когда мы с ним расстались, при нем было немало золота, уже упомянутые мной алмазы и пачка писем.

– Где вы с ним расстались, сэр? – спросил Спарго. – Вы вышли вместе из отеля?

– Да. Потом прошлись немного по улице. В конце концов, мы давно не виделись, и нам было о чем поговорить, а погода стояла прекрасная. Я проводил Марбери через мост Ватерлоо, и вскоре мы расстались. Это все, что мне известно. Если хотите знать мое мнение…