— Китти занимается этим. Она приносит мне хлеб, молоко, фрукты, мед, сыр. Иногда она мне что-нибудь готовит, ни на минуту не отходя от очага.

— Но ваше поведение вызывает только отторжение всех обитателей нашего дома. Осмелюсь вам напомнить: вы по-прежнему хотите стать здесь хозяйкой?

— Я ею стану, когда вы на мне женитесь. Теперь уже осталось недолго ждать.

— Вы действительно считаете, что это будет хорошо?

— Это единственный выход! — неожиданно закричала Лорна. — Вы сделали мне ребенка, и вы должны нести за это ответственность.

Женщина занервничала, засуетилась. Гийом с трудом сдержал нахлынувшую ярость.

— Я никогда не утверждал обратного. Но пока дело до этого не дошло и учитывая ту обстановку, которую вы создали в доме, я должен вас предупредить: все те, кто находится у меня в услужении, останутся на своих местах. Вы меня поняли?

— У хозяйки дома есть все права.

— Только не в моем доме. Даже если вы станете моей женой, вы будете обязаны повиноваться мне. И, поверьте, это не пустые слова. Я здесь хозяин. Вам придется подчиниться. Или примите решение, которое я вам предлагаю: вы оставляете мне ребенка и возвращаетесь в Англию.

— Я не намерена рисковать жизнью в разгар войны. И я хочу быть вашей женой.

— Хорошо. Тогда придется жить по-другому. Отныне вы принимаете пищу вместе со всей семьей и будете есть то, что вам подадут.

Лорна колебалась лишь мгновение. Гийому даже показалось, что ее губы тронула улыбка.

— При условии, что вы тоже будете за столом, я согласна!

— Отлично. И еще: вы, наконец, проконсультировались с врачом? Или врачу вы тоже не доверяете?

— Вы сами это сказали! В любом случае я в нем не нуждаюсь!

— У меня другое мнение. Состояние вашего здоровья оставляет желать лучшего. Это написано большими буквами на вашем лице. И если вы позволите мне слишком интимное для англичанки замечание, ваш живот не так велик для вашего срока. Я приглашу Анбрюна.

— Я не желаю его видеть. Он ваш близкий друг. Пусть я не рожу гиганта, но со мной рядом будет только Китти. Она сумеет мне помочь!

— С вами невозможно договориться! — вздохнул Гийом, которого приводило в отчаяние это бессмысленное упрямство. — Поступайте как хотите, но помните о том, что я вам сказал. Ребёнок должен быть жив, иначе я на вас не женюсь!

В тот же вечер Лорна, причесанная, подкрашенная, в платье из черного бархата, которое ей удивительно шло, заняла свое место за столом. Она ела все, что ей подавали, но при каждой перемене блюд требовала, чтобы с ней поменялся тарелками кто-то из мальчиков или сам Гийом, или Джереми Брент, английский наставник Адама и Артура. Этот человек долгие годы страстно восхищался Лорной.

Хотя Гийом счел такое поведение скандальным, потому что оно оскорбляло его старых слуг, он решил простить ей этот каприз нездорового человека. Запротестовал только Артур.

— Это смешно! — заявил он своей сводной сестре. — Вы создали невыносимую обстановку и вините в этом всех остальных. Меняйтесь с кем хотите, я отказываюсь!

— Хорошо. Господин Брент, вы согласны поменяться со мной тарелками? Или я не притронусь к этому блюду.

Так продолжалось каждый день. В те редкие случаи, когда Гийом ел вне дома, Лорна оставалась в своей спальне, и еду ей подавала Китти. Той было не по себе, несмотря на всю доброжелательность госпожи Белек.

Клеманс Белек была здравомыслящей женщиной и прекрасно понимала, что незачем винить горничную госпожи Лорны из-за прихотей ее хозяйки. Напротив, она даже испытывала дружеские чувства к этой англичанке, нежной и печальной, чье существование с семнадцати лет было воплощением верности. Китти служила матери Артура до ее смерти. В доме на берегу Олонда в Овеньер она приняла Артура при рождении, а потом прожила с Милашкой-Мари и малышом долгие трудные годы. Это продолжалось до той поры, пока Мари, считая Гийома мертвым, не согласилась выйти замуж за сэра Кристофера Дойла.

Кончина ее дорогой хозяйки оставила Китти без работы, и она охотно приняла предложение Лорны стать ее горничной. Но истинную радость она испытала, когда мисс Тримейн решила отправиться во Францию и воссоединиться с Артуром. «Чтобы посмотреть, — сказала она, — хорошо ли с ним обращаются». С тех пор как Китти узнала о планах молодой женщины, приехавшей в дом «Тринадцать ветров», она жила в состоянии глубокого огорчения, к которому примешивался страх. То, что Лорна решила стать сначала любовницей, а потом и супругой своего дяди, который к тому же был когда- то любовником ее матери, было для простого сердца воплощением дьявольских козней. Но попавшая в плен некоего магнетизма мисс Тримейн, Китти только молилась и время от времени пыталась ее вразумить. Хотя и знала заранее, что это ни к чему не приведет.

Клеманс Белек что-то знала, а о чем-то догадывалась. Если она всем сердцем ненавидела Лорну, то изо всех сил пыталась облегчить жизнь несчастной эмигрантки, вынужденной терпеть ее капризы.

В день возвращения лошадей повариха «Тринадцати ветров» пребывала в куда менее спокойном расположении духа, чем обычно. Она постоянно гневалась. Не потому, что Гийом приказал устроить для него, его сыновей и людей из конюшни Варанвиля настоящий пир. Клеманс очень нравилось готовить сложные блюда, позволявшие ей продемонстрировать свой талант. И не из-за присутствия в кухне Китти, которая пришла приготовить еду для своей хозяйки. Причиной недовольства Клеманс был ужин, который следовало приготовить этим же вечером. Ужин на две персоны следовало подать в библиотеку. «Фантазия» будущей матери, на которую Гийом имел глупость согласиться.

— Лорна попросила меня об этом, как об одолжении, — объяснил он Клеманс. — Она говорит, что чувствует приближение родов, знает, что они будут тяжелыми, и чувствует себя настолько измученной, что не надеется остаться в живых. В любом случае потом она уже не будет выходить из своей спальни.

Что на это ответить? Даже если госпожа Белек считала, что Гийом совершает глупость, теряя бдительность, пусть и на один вечер, отказать ему она никак не могла. Мальчики и господин Брент поедят овощное рагу на кухне, а Валантен, один из лакеев, подаст парочке на ужин устриц из Сен-Ва, яичницу с трюфелями, куропаток в шартрезе и еще несколько деликатесов; кроме того, они выпьют хорошего вина. Правда, Потантен, главный распорядитель винных погребов, отказался его выбирать, воспользовавшись правом бывшего наставника, которое позволяло ему сказать «нет» хозяину, которого он знал еще подростком.

— Выбирайте сами, господин Гийом! В этом случае прекрасная дама будет уверена, что я не пытаюсь ее отравить. И потом я чувствую приближающийся приступ подагры.

Эти приступы подагры, иногда мучившие Потантена, слишком сильно любившего очень хорошее вино, уже стали казаться Гийому излишне частыми, и он даже подозревал, что они служат своего рода алиби для его старого товарища. Но он не стал упрекать его за это. У Потантена тоже было право относиться к Лорне как к моровой язве...

Когда госпожа Белек пребывала в таком настроении, Китти старалась стать совсем незаметной. Но это оказалось не лучшей идеей.

— Прекратите вести себя как мышь! — рявкнула шеф-повар «Тринадцати ветров». — Я отлично знаю, что вы должны ее кормить, эту ненормальную. Что вы хотите сделать?

— Омлет и, возможно, немного салата. Для завтрака этого будет достаточно.

— Тогда вам придется немного подождать. Я послала Белину на ферму за яйцами. У меня осталось всего одно.

— Тогда я вернусь через некоторое время.

И камеристка с облегчением ретировалась, покинув без особых сожалений кухню, в которой витали божественные ароматы. За пределами кухни было темновато, не так тепло, но намного спокойнее. Китти поднялась к своей хозяйке.

Когда она вошла в ее спальню, Лорна как раз выходила из маленькой комнаты, где хранились платья, и казалась не менее возбужденной, чем Клеманс. Появление Китти явно стало для нее неприятным сюрпризом.

— Ты уже вернулась? А моя еда?