- Возможно. – Ее пристальный взгляд сместился к дверному проему, и она ответила уже серьезно. – Нет. Она захотела бы порезать твое лицо, а затем мне пришлось бы убить ее. – Леопард произнесла это тихо, будто сама себе, и у Зены не осталось сомнений в том, что именно так она и поступит.

- Тогда, видимо, нужно придумать что-то еще. – Она чуть отодвинулась, показывая на зашитую руку. – Готово.

Леопард задрожала и кивнула, рассматривая ее работу. Рана все еще сочилась кровью, но края глубокого разреза были сжаты.

- Хм-м. Хорошие стежки.

- Так и должно быть, учитывая, как часто приходится тебя зашивать. – Зена обернула рану куском ткани. – Посмотри в сундуке справа.

Леопард открыла его и замерла. Жесткий кожаный панцирь лежал на самом верху; недавно смазанный, отверстие в щитке аккуратно заделано. Гладиатор отодвинула доспех, чтобы увидеть другие изделия, лежащие в сундуке, нерешительно вытащила белую льняную тунику, отделанную золотом. У нее перехватило дыхание.

- Тебе нравится?

Габриель с трудом сглотнула и кивнула.

- Давай, помогу надеть ее.

Она мотнула головой и, почти благоговейно, убрала тунику обратно в сундук.

- Я оставлю ее для особого случая. – Гладиатор достала простую красную тунику и натянула ее через голову с небольшой помощью. Она провела рукой по толстой шерстяной ткани, хитро прищурилась. – Моя?

- Твоя. Ты же не думаешь, что я могу надеть римскую тунику даже под страхом смерти?

Даже побежденная, Завоеватель отказалась уступить. Ее оппонент усмехнулась.

- Теперь ты поешь и вернешься в постель?

В ее прямом взгляде сквозила готовность спорить, если ее хозяйка начнет возражать. Воин улыбнулась.

- Прекрасно. Поем немного. И налей мне вина.

Леопард покачала головой.

- Нет. Деметриус сказал – никакого вина.

- Мне плевать, что сказал Деметриус. Жизнь без вина не стоит жизни. – В ее голосе был юмор. В глазах – не было. Раб признала, что в этом сражении победителя не будет и смирилась.

Они сидели на кровати и ели в тишине. Молчание Леопарда Зена приписывала присутствию других людей, хотя те и спали. Что касается ее, то мысли Завоевателя были в другом месте. Она думала о ненавидящей ее амазонке-убийце, скрывающейся среди них. О легкой заботливой защите со стороны отдаленного гладиатора. О своем собственном мягком разрешении в ответ. Она чувствовала что-то к рабу. Доверие, возможно? Понимание? Даже... дружбу? Боги, она, должно быть, действительно, больна.

Леопард поймала ее взгляд, поставила отодвинутую тарелку, по которой Зена только размазала еду, обратно перед нею. «Ешь», беззвучно шевельнулись губы.

Судя по ощущениям, улыбка выглядела скорее как гримаса. Еда на тарелке выглядела и пахла достаточно аппетитно. Так почему же у нее живот скрутило узлом?

Маслина появилась перед ее носом. Раб с надеждой ждала, пока Завоеватель не откусила половину. Остальное Леопард тут же закинула себе в рот, и протянула хозяйке виноградинку.

Губы Зены расползлись в злой ухмылке.

- Если бы каждый кусочек пищи я могла принимать с кончиков пальцев красивого раба.

Она почти прикусила язык, поймав острый взгляд Леопарда, но пока Зена продолжала есть, раб могла ей подыгрывать. Наконец, она наполнила желудок.

- Хватит.

Когда уговоры не возымели воздействия, раб убрала блюдо на стол. Вернувшись с двумя кубками, один Леопард протянула хозяйке. Зена сделала глоток и чуть не подавилась водой. Она впилась взглядом в женщину, державшую кубок с вином, неохотно допила воду, прежде чем обменять пустой сосуд на полный.

Пока раб прибиралась, Зена скользнула под холодное одеяло. Несмотря на знакомую острую боль в желудке, она чувствовала себя лучше, почти... нормально. Вино просочилось под кожу как мед – густой и теплый. Она вздохнула. Благодаря этому и защитному объятию Леопарда, она может по-настоящему выспаться этой ночью.

Габриель убрала кубки, растопила камин и устроилась на голом каменном полу перед очагом.

Зена мигнула, открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, и снова закрыла его. Конечно, раб спала в ее кровати только по необходимости, беспокоясь о здоровье своей хозяйки, для теплоты. Теперь, когда Завоеватель очнулась, а раб оделась, самая прекрасная кровать во всей Греции снова была ее одинокой постелью.

Она отвернулась, свернулась клубочком, прижав руки ко вновь разболевшемуся животу.

41 Hospes Ingrates

Незваные Гости

Каменный пол не был ни теплым, ни добрым. Стоило ей лишь ненадолго задремать, как пульсация в плече, малейший шорох, вырывали ее из сна. И снова она лежала неподвижно, пытаясь уловить звуки, служащие сигналом опасности для воина, и не слыша ничего. Ни шороха знакомого дыхания, ни стонов, ни болезненной дрожи. Она лежала, омываемая янтарно-оранжевыми сполохами очага, напряженно прислушивалась, пытаясь понять. Была ли Зена в порядке? Проснулась? Ушла? Мертва?

И вновь она крутилась на месте, пытаясь найти положение, которое ослабило бы боль в ее напряженном плече и при этом предоставило хороший вид на кровать. Постель не была пуста. И Габриель уверяла бы себя, что это хороший признак.

В конце концов, она очередной раз проснулась в тишине, но теперь беспокойство было слишком сильным, чтобы его выносить. Она встала и приблизилась к кровати, дабы удостовериться, что все в порядке.

Лицо воина пряталось в глубокой тени, но даже при этом она не выглядела мертвой. Хотя она и не дышала, как человек, находящийся в объятиях Морфея. Габриель взволнованно потянулась к ней, чувствуя тепло, движения сырого воздуха...

- Я не сплю.

Она вздрогнула и отдернула руку, смущенная, разрывающаяся между желанием объясниться и сбежать обратно к очагу. В темноте Леопард не могла разглядеть лица Завоевателя, не могла сказать, насколько сердитой та была...

- Ты замерзла?

Голос Зены не выдавал ее эмоций. Гладиатор рефлекторно покачала головой, даже несмотря на бившую ее дрожь. Глупо лгать, когда собственное тело предает тебя. Леопард вынудила себя медленно кивнуть.

Одеяло приподнялось, волна теплого воздуха коснулась ее кожи. Зена придерживала ткань, ожидая.

Леопард не могла двигаться. Сколь бы приглашающим не казалось тепло, она задрожала от памяти о своем последнем пробуждении в этой постели, когда пальцы Завоевателя бродили вверх-вниз по ее спине. Она едва разрешала себе дышать, ожидая, когда прикосновения станут настойчивыми, требовательными, когда эти руки решат взять то, чего желают.

- Я – не Цезарь.

Резкие слова вернули ее обратно к настоящему, к постели, к женщине – и ничему более. Она сглотнула и скользнула под одеяло, чтобы лечь на бок. Широко распахнутые глаза смотрели в темноту, теплая грудь Завоевателя была прижата к ее напряженной спине.

И снова она не двигалась, не дышала. Сквозь свою тунику и потертое одеяние воина она могла чувствовать каждую кость, каждый мускул, каждый изгиб худощавого тела. Рука Завоевателя лежала на ее животе, удерживая на месте, согнутые колени касались ее ног. Она задержала дыхание и считала, ожидая прикосновения или звука, который сообщит о желании чего-то большего. Моменты проходили, превращаясь в минуты, танцующий огонь очага освещал комнату. Ничего.

Крошечный выдох вырвался из ее замерзшей груди, мышцы постепенно расслабились. Немедленно другие чувства получили приоритет – плечо, на котором она лежала, болело от напряжения и веса тела. Она не смела самостоятельно изменить позу, защищая едва залеченную рану. Нехорошо. Пульсация начала распространяться, достигла локтя, шеи и ребер, каждый вдох превращался в пытку.

- Ты не должна лежать на нем.

Боги, да эта женщина ее мысли читает. Или, возможно, ее мысли, так долго лишенные голоса, научились преобразовываться в язык плоти, понятный только Завоевателю – еще один из множества ее талантов?

Не дожидаясь ответа, Зена повернула ее на спину. Темноволосая голова устроилась на ее здоровом плече, длинное тело прижалось к ее боку. Она смотрела в черноту потолка, слишком ошеломленная, чтобы двигаться. Только после того, как воин устроилась в новом положении, и дыхание ее стало глубоким и размеренным, Габриель позволила себе немного расслабиться. Нерешительно, ее рука скользнула по костлявой спине, чтобы обнять широкие плечи. Дремлющая женщина, казалось, не возражала. Однако сама неуместность подобного жеста подводила ее к границе, которую опасно пересекать. Придет утро, ее хозяйка проснется, чувствуя себя лучше, и поймет, где находится Леопард и что она сделала. Раб на себе испытала цену смущения Завоевателя. Боги, во что она себя втянула?