— Мне не хотелось, чтобы Маркхэм знал о моем отвратительном самочувствии.

— Почему же это?

— Он мог бы подумать, что я не справляюсь со своими обязанностями. И вообще незачем показывать свою слабость.

— Вот как? Да ведь ваши объяснения настолько слабы, что просто рассыпаются на кусочки. Любой работник может почувствовать себя плохо, вправе заявить об этом и попросить отпуск. Это в порядке вещей. Почему же ваш случай такой особенный?

Молчание.

— Ну а как насчет той сказки, что вы поведали своей жене? Мужчина без причины не станет обманывать хорошенькую женщину.

— Она и так испереживалась из-за меня. Я не хотел добавлять ей тревог.

— Итак, вы отправились в Бэльстоун и стали искать там место для фабрики или говорили, что ищете. В нашем распоряжении два свидетеля, подтверждающие ваши слова. Вы что же, собирались заняться собственным бизнесом? И что же вы собирались производить? Какую продукцию? И зачем размещать предприятие в Бэльстоуне, где отсутствуют железнодорожные линии?

— Свидетели ошибаются.

— Оба ошибаются?

— Да.

— Хм! То есть заблуждаются так же, как ваша жена и дети, да? Странно, как все неправильно воспринимают ваши слова, а?

Без ответа.

— Медицинское освидетельствование показало, что девушка была убита. Из всех возможных подозреваемых у вас одного была такая возможность и, надо полагать, повод для убийства. В то время как вы изображали из себя любящего мужа, доброго отца и благоразумного гражданина, преступление вот уже двадцать лет таилось в земле. А вы представляли собой образец респектабельности.

Молчание.

— И тут, по странному стечению обстоятельств вы почувствовали усталость в то самое время, когда преступление было извлечено на свет. И по еще более странному стечению обстоятельств вы тут же решили взять отпуск. И куда поехать? Из всех мест вы выбираете Бэльстоун!

Молчание.

— А может быть, хватит нас дурачить? Мы и так уже потратили напрасно много времени. Давайте-ка обратимся к основным фактам. Услышанные новости взволновали вас, поскольку у вас был веский повод волноваться. Вам захотелось проверить. Проверить, вышла ли полиция на кого-нибудь и если вышла, то на кого. Во всяком случае, по ночам вам не спалось.

Молчание.

— Мистер, вы уже сами закопали себя по шею. И единственной вашей надеждой остается признание. Оно по крайней мере спасет вашу шею. — Пауза, тяжелый взгляд, презрительный взмах руки. — Уведите его. Пусть подумает, пока мы послушаем его адвоката.

. Брэнсом без труда представил себе весь этот диалог, в результате которого он оказался в роли загнанной в угол крысы. Неужели все будет именно так? При мысли об этом он ощутил нервную дрожь.

Когда он добрался до Ханбери, тошнотворное чувство прошло. Внутренний спор с самим собой привел его к выводу, что безвольное ожидание конца и попытка максимально проанализировать ситуацию — вещи совершенно разные. Будущее скорее находилось в руках богов, нежели в глубинах возбужденного воображения. В конце концов, самое плохое не обязательно должно случиться, а если все-таки оно произойдет, то следует надеяться на лучшее.

Редакция «Ханбери газетт» располагалась всего в нескольких сотнях ярдов от отеля, в котором он остановился. Он обратился к сидящему за стойкой худому, болезненного вида редакционному юноше:

— У вас найдутся незачитанные прошлые номера?

— Смотря какой давности.

— Ну, скажем, трехмесячной?

— Да, их у нас много. По экземпляру из каждого выпуска?

Юноша отобрал ему номера, свернул в рулон и перетянул резинкой. Брэнсом расплатился и вернулся в отель. Заперев дверь на ключ, он разложил газеты на столе у окна и начал их просматривать. Почти два часа провел он за этим занятием, листая страницу за страницей, читая все колонки подряд, стараясь ничего не пропустить.

Материалы содержали информацию о событиях, имевших место в течение последних трех месяцев, вплоть до прошлой недели. Произошло же за это время следующее: один пожар, пара вооруженных налетов и несколько угонов автомобилей, одно самоубийство в пригороде и громкая стрельба милях в десяти отсюда. А в самом Бэльстоуне и его окрестностях ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Он пришел к выводу, что существует всего два правдоподобных объяснения такому положению дел. Первое: поведавший эту историю водитель сам был введен в заблуждение похожей историей, случившейся где-то в другом месте. И Брэнсом ухватился за мелькнувшую надежду избавиться от груза вины, свалив ее на кого-нибудь другого.

С другой стороны, история, рассказанная водителем, соответствовала истине, но произойти она могла гораздо раньше, чем считал Брэнсом. Правда, судя по тому, как тот малый все это рассказывал, создавалось впечатление, что событие имело место совсем недавно, чуть ли не за несколько дней до их встречи или в крайнем случае пару недель назад. Во всяком случае, Брэнсом не взял бы на себя смелость утверждать, что эта история стара как мир.

И тут он вдруг ощутил легкое головокружение. До сего дня он полагал, что власти совсем недавно вышли на его след, а фактически получается, что у них было больше трех месяцев, чтобы подобраться к нему, и, значит, они уже совсем рядом. И возможно, именно сейчас они уже находятся в его доме и засыпают вопросами бледную и обезумевшую от страха Дороти.

— Он сказал вам, куда собирается? В Бэльстоун? А где это? Джо, попробуй связаться с тамошней полицией. Сообщи им, что он разыскивается. Если это не фальшивый след, они его там схватят.

Он сидел в своем номере, сражаясь с дурными предчувствиями. С самого начала ему приходится преодолевать панику, порожденную страхом. Но он должен с этим справиться. А ведь в этот самый момент провода, наверное, накалились от переговоров с полицией Бэльстоуна и Ханбери. День или два назад одна эта мысль заставила бы его пуститься в бега. Но не теперь. Теперь он отсидится здесь по крайней мере до утра и попытает счастья в игре с копами.

Редакция «Ханбери газетт» уже закрылась, и больше экземпляров до утра ему не получить, а значит, надо переночевать в отеле. Часть мозга, сражающаяся с эмоциями и настаивающая на том, чтобы разобраться с ситуацией, — та самая часть, что заставила его приехать сюда, — убеждала его не покидать Ханбери, пока он не найдет то, что ищет, или наконец избавится от всех сомнений, обнаружив, что и искать-то, собственно, нечего. И чем бы он ни рисковал, он обязан разобраться с этим делом. В любом случае.

Швырнув бесполезные газеты в мусорную корзину, он потер подбородок и решил перед ужином побриться.

Он открыл портфель и подозрительно уставился на содержимое. Все аккуратно уложено, ничего не тронуто, ничего не пропало. Еше с детства он привык тщательно укладывать свои вещи и, как все подобные люди, мог бы с первого взгляда определить, трогал кто-нибудь его вещи или нет. Все лежало почти на своих местах. Но все же не совсем так, как он уложил. Он был почти уверен, что в его отсутствие из портфеля все вынули, а затем вещи уложили заново.

Он был почти уверен, но все же не до конца. Но тем не менее счел за лучшее считать, что кто-то все же открывал портфель и подвергал содержимое быстрому и опытному осмотру. И этот кто-то что-то искал. Что? В сложившихся обстоятельствах ответ мог быть только один — искали доказательства преступления. Какой-нибудь воришка, рассудил он, не стал бы обременять себя аккуратной укладкой вещей и запирать портфель на замок. Скорее всего, воришка, придя в ярость оттого, что ничего не нашел, разметал бы содержимое портфеля по номеру. Только официальная ишейка обычно старается уничтожить следы своего присутствия.

Он тщательно осмотрел замок, но не обнаружил ни одной царапины, да и механизм проворачивался легко. А может быть, он ошибается? Может быть, сам неловко перевернул портфель и встряхнул содержимое? Или полиция Ханбери уже начала действовать?