— Не смей! — угрожающе бросил Дэвид.

— Подушкой, — закончил фразу Оливер, усмехнувшись.

— Не глупите! — Леди Маргарита бросила сердитый взгляд на Дэвида, а потом и на итальянца. — Вы стоите на страже в соответствии с приказом короля и не смейте покидать пост. И хотя сэру Дэвиду, возможно, больно признавать это, я уверена: он благодарен вам за быструю реакцию — ваши действия предотвратили смертельную потерю крови.

— Так это ты нашел меня? — невежливо перебил ее Дэвид. — Ты меня сюда принес?

Оливер пожал плечами.

— И весьма своевременно, хотя вы все равно успели потерять столько крови, словно были боровом, которому перерезали глотку.

— Но почему же тогда не ты раздел меня?

— Меня поставили охранять вход, а эту обязанность — ужасно тягостную и неблагодарную — взяли на себя дамы.

— Дьявольское отродье! — проворчала Астрид и пронзила Оливера взглядом, обещавшим скорую расплату.

Итальянец улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, словно благодаря за комплимент, и продолжил:

— Сказать по правде, переубедить их мне не удалось.

— Тебе за это благодарны, — возразил Дэвид, и уголки его рта невольно поползли вверх. По крайней мере, уж он-то точно был благодарен оруженосцу.

— Не смог я их убедить и позволить мне помыть вас.

— Ах ты ж кобылий зад! — воскликнула Астрид. — Да ты и слова сказать не мог, у тебя коленки затряслись при виде такого количества крови.

Дэвид слушал их перебранку вполуха. Так значит, он действительно чувствовал прохладные, нежные руки леди Маргариты, он это не придумал. Даже не будь этих смутных воспоминаний, густой румянец, заливший ее лицо и шею, служил достаточным тому подтверждением. Он сожалел, что воспоминания были весьма смутными. Однако, если ему повезет, он сможет найти способ иметь новые воспоминания, уже более яркие.

— Астрид права, — посуровев, заявила Оливеру леди Маргарита. — Вы, сэр, просто воплощение Сатаны.

— Но необходимое воплощение, правда? По крайней мере, до тех пор, пока нужен охранник, который уж точно не переметнется к врагу в самый неподходящий момент. Да, и способный выяснить, не известно ли людям короля, кто именно напал на сэра Дэвида.

Дэвид понимал: Оливер прав. Он не узнал нападавшего. Это был наемник, один из многих, сражающихся на стороне тех, кто больше платит. Скорее всего убийца был одним из тех, кто находился в замке, учитывая, насколько трудно проникнуть сюда, когда король находится здесь. И очень жаль, что Дэвиду пришлось его убить. Иначе, возможно, ему бы удалось убедить наемника назвать заказчика, заплатившего за столь специфическую работу.

Если им повезет, они сумеют выяснить, не видели ли кого-то из обитателей замка, беседующего с наемником. Важность этого нельзя недооценивать, поскольку высока вероятность того, что нападение связано с планом, придуманным королем.

Или нет?

— Ты ничего не видел? Никто не болтался поблизости, когда ты нашел меня?

Оливер закрыл дверь. Затем прислонился к ней спиной и скрестил на груди руки.

— Вы думаете о Галливеле?

— Моя смерть его бы не расстроила. Если похищение суженой не слишком разгневало Галливела, это наверняка удалось сделать унизительной ссоре в большом зале замка. Мужчины идут и на худшие поступки, лишь бы ублажить попранную гордость.

Маргарита жестом выразила свое несогласие. Когда Дэвид посмотрел на нее, то заметил, что на ее лицо легла тень беспокойства, как будто именно она была во всем виновата. Прежде чем Дэвид успел разуверить ее в этом, снова заговорил Оливер.

— Это мог быть его сын, учитывая, с каким рвением он поддерживает отца во всех начинаниях, — предположил оруженосец. — К сожалению, оба они находились в первых рядах во время соревнования.

— Точно, — задумчиво произнес Дэвид. Он вспомнил, что видел их в самом начале, хотя позже потерял обоих из виду.

— Это не означает, что они тут совершенно ни при чем.

— Согласен. Но убийцу мог нанять кто угодно. Это ведь несложно сделать.

Дэвид неожиданно обрадовался, что уговорил Маргариту поцеловать его. Чем скорее она будет защищена от очередных идей Галливела в отношении брака, тем лучше. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем Генрих решит осуществить свой план со вторым претендентом. Возможно, у них есть только эти несколько дней, пока Дэвид выздоравливает после ранения.

Он уже понял, что был неправ, предложив ей ночевать в своей комнате. Чем больше времени они станут проводить вместе, тем больше возможностей он найдет, чтобы соблазнить ее. Существует несметное число всяческих уловок. Столь изысканные удовольствия, несомненно, до такой степени растревожат ее чувства, что освобождение его от клятвы станет самым естественным решением в мире.

Но был один нюанс, который его очень и очень беспокоил: лихорадочное ожидание, которое поднималось в нем. Действительно ли им движет исключительно забота о благе дамы или это просто оправдание его необузданной страстности? И кстати, сумеет ли он остановиться на легких прикосновениях и нежных ласках, которые он представлял себе? Он считал, что способен контролировать себя, но разве можно быть в этом уверенным, если в отношении этой конкретной женщины он еще эту способность ни разу не проверял?

Маргарита лишь смутно улавливала тему беседы мужчин: они с Астрид заканчивали приводить комнату в божеский вид. Она была рада неожиданному вторжению Оливера, пусть он и сделал это без разрешения. Он отвлек на себя внимание Дэвида, дав ей время собраться с мыслями.

Как простой поцелуй мог так ее взволновать? Она до сих пор чувствовала его последствия: в венах бурлила кровь, губы почти болезненно покалывало. В животе словно образовалась дыра, а странная слабость в членах заставляла ее мечтать о том, чтобы лечь, закрыть глаза и предаться воспоминаниям.

Его губы оказались такими гладкими и теплыми — о, какими теплыми! Она почему-то считала, что они будут шершавыми и требовательными, а не соблазнительными, что щетина будет колоться. Ее язык проскользнул в его рот, и он, похоже, ожидал этого, даже наслаждался этим. Странно. Она хотела увеличить список своих открытий, проникнуть еще глубже, исследовать каждую складочку, вкусить его больше, еще больше.

Может, это и есть соблазнение — потребность приблизиться к другому человеку настолько, что твое тело и его становятся одним? Возможно, это и есть насущное стремление найти себе пару? Она испытывала томление, которое казалось столь же естественным, как смена времен года.

Она сурово и торжественно напомнила себе, что ее цель состоит вовсе не в том, чтобы находить поводы для восторга. Сегодняшнее нападение доказывало опасность соглашения, заключенного между Дэвидом и Генрихом. Дэвид не должен думать, что ему нужно понравиться королю, чтобы иметь возможность защитить ее. Нет, вовсе нет. Намного лучшей гарантией безопасности будет брак, как она и думала с самого начала: ей нужен муж, который будет уважать и лелеять ее, но оставаться неуязвимым для проклятия, нависшего над ней, как над последней из трех Граций.

Какая же это суета — все эти клятвы, и залоги, и вопросы чести у мужчин! Неприятности, к которым они приводят, просто неисчислимы. Однако насколько же подлее и порочнее была бы жизнь без них!

Но что она может сделать, чтобы поколебать решимость Дэвида никогда не обладать ею? Больше поцелуев — первое, что пришло ей в голову, но, конечно, есть что-то еще. А что, если она пробежит пальцами по его груди, скользнет ладонью по плоской твердой поверхности его живота, а затем двинется еще ниже, за край штанов, скрывающих пикантную тайну? От таких мыслей ладонь у нее зачесалась, а мышцы живота сладко затрепетали. Понравится ли ему? Позволит ли он ей это?

Следовало поступить так, когда была возможность, пока он лежал, оставленный на ее милость. Вот, пожалуйста: Оливер уже взял покрывало, лежавшее в ногах кровати, и укрывал им рыцаря — от груди и до кончиков пальцев на ногах. В следующий раз это уже не будет так просто сделать.