— Что же еще? — удивился рыцарь. Он по-прежнему говорил сквозь опущенное забрало. — Разумеется, я заберу даму с собой.

Одним ловким и плавным движением он вложил меч в ножны и пустил коня шагом. Маргарита подобрала поводья, глядя, как он пробирается меж ее людей к тому месту, где стояла она с Гвин. Ее охватила сильнейшая дрожь. Чем ближе он подъезжал, тем огромней казался, и наконец стал поистине легендарных размеров, словно был рыцарем древнего Камелота — более сильным, храбрым и отважным, чем любой смертный в мечтах своих.

Она быстро осмотрелась, ища спасения. Спасения не было. Ее окружали со всех сторон всадники, так что она и на пару шагов не могла сдвинуть свою лошадь, не говоря уже о том, чтобы бежать.

— Миледи… — испуганно шепнула Гвин, желая предупредить госпожу об опасности.

Рукой в латной рукавице рыцарь взялся за узду ее коня, украшенную полосками синей кожи. Маргарита натянула поводья, заставив коня отступить в гущу всадников за ее спиной. Из-за этого маневра кони сбились в кучу и оказались в опасной близости от направленных со всех сторон копий. Услышав, как ее охранники ругаются, Маргарита пожалела, что подвергла их опасности, но она не собиралась становиться легкой добычей!

— Какие цели вы преследуете, сэр? — торопливо, но требовательно спросила она рыцаря. — Зачем вы здесь? Кто вас прислал?

— Меня никто не присылал. Вело меня одно лишь желание, которое не ослабеет и за тысячи лиг[1] пути. Что же до моих целей, то разве я не сказал, что намерен забрать вас с собой?

— Но это невозможно!

— И тем не менее я намерен исполнить задуманное.

В подтверждение этих слов он обхватил талию Маргариты своей закованной в железо рукой. Он оказался настолько силен, что выхватил даму из седла с не меньшим проворством, чем ястреб хватает голубку. Ей почудилось, что она летит по небу в окружении развевающихся юбок, а мимо проносятся облака и деревья.

Она с такой силой ударилась спиной о несокрушимую броню рыцаря, что весь воздух вылетел из ее груди. Она не могла глубоко вдохнуть, ведь ее движения сковывала закаленная сталь, впивавшаяся в ребра, не могла рассмотреть похитившего ее наглеца, поскольку накидка на ее голове сбилась и теперь закрывала ей лицо. Огромный боевой конь резко встал на дыбы, и Маргариту прижало к могучей груди рыцаря. Дрожь охватила ее с головы до пят. Кожу кололо так, словно она приземлилась прямо в пылающий погребальный костер. Когда же передние ноги коня, наконец, снова коснулись земли, рыцарь прижал Маргариту к себе, по-прежнему обнимая одной рукой за талию, — но вот ведь диво: ей почудилось, что он желает защитить ее!

Бедра рыцаря покрывала железная сеть, но Маргарита все равно ощутила, какие могучие мускулы перекатываются под его кожей. Конь, уловив движение всадника, тут же скакнул вперед. От этого прыжка у Маргариты щелкнули зубы, да так, что она прикусила себе щеку. Потеряв равновесие, она отчаянно вцепилась в закованную в латы руку, угрожавшую разрубить ее пополам.

Над головой у нее проревел очередной приказ. Белый скакун понесся вперед с ужасающей скоростью, а где-то позади пронзительно кричала Гвин и изрыгал проклятия сэр Джон. Через несколько мгновений за их спинами загрохотали подковы. Всадники приближались, и вот они уже нагнали рыцаря и его добычу, но это были люди похитителя, спешившие присоединиться к своему предводителю. Они образовали вокруг него защитный кордон, ощетинившийся сверкающими копьями и мрачной решимостью.

Тревога охватила Маргариту с той же силой, что и могучая рука сурового похитителя. Это не могло быть реальностью. Жизнь у нее была размеренной и скучной. В ней не происходило ничего особенного, если не считать болезней племянниц и племянников и нечастых визитов благородных гостей в замок ее зятя. И даже жизнь под покровительством жениха не сулила существенных изменений, помимо необходимости подчиняться похотливому старику. Возможно, она и мечтала о том, чтобы ее освободили от тяжкой повинности замужества, но ей и в страшном сне не могло привидеться, что ее похитит прославленный Золотой рыцарь.

В ней начал расти страх, смешивающийся со странным, неодолимым волнением. Она не осмеливалась гадать, что ему от нее надобно. И боялась того, о чем в любом случае скоро узнает.

Неизвестность страшила больше всего.

Она в его власти. У него получилось!

Неистовая радость неслась по его венам, горячила голову под шлемом. Женщина, которую он прижимал к себе, не будет принадлежать другому мужчине, ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.

Его план сработал, неожиданность нападения оказалась решающей. По правде говоря, он ожидал сопротивления, но и его отсутствие ему весьма польстило. У репутации свирепого бойца, которая обгоняла его, куда бы он ни направлялся, были свои преимущества.

Проливать кровь никогда не входило в его намерения. Тем не менее в случае необходимости он был готов пролить ее, не колеблясь и мгновения. Есть вещи, ради которых стоит рискнуть.

Тяжеловооруженные всадники из Бресфорд-холла не станут пытаться догнать его отряд. Их слишком мало, хоть и больше той жалкой горстки вояк, которых жених послал выполнить это ответственное задание; благородный лорд, за которого должна была выйти замуж миледи, очевидно, не ценил свою невесту так, как она того заслуживала. Если бы люди из Бресфорд-холла имели намерение сражаться, битва произошла бы в самом начале. Впрочем, приказ леди Маргариты помог предотвратить ее. Какое неожиданное благодеяние! Самым очевидным решением сейчас для них будет повернуть назад и сообщить об утрате дамы.

В конце концов, что еще они могут предпринять? Продолжить путь на юг и ощутить всю силу гнева разочарованного несостоявшегося супруга было бы слишком глупо. Достаточно того, что им придется сообщить о произошедшем родственникам невесты, барону и баронессе Бресфорд.

Так что преследовать похитителей никто не станет. У госпожи более чем достаточно времени, чтобы узнать его. А у него — понять, что она думает о нем.

Боже, но какая же она услада для взора, несмотря на плотную ткань, скрывающую волосы! Из прически выбилось несколько непослушных золотисто-каштановых прядей, завившихся на влажном воздухе, подчеркивающих прелесть ее нежной и тонкой кожи, в то время как темные омуты ее глаз, своим насыщенным цветом напоминающие самый лучший эль, таили в себе все секреты женственности. В одеждах из тонких тканей, цвета которых соперничали с закатным солнцем, она была явлением из другого мира — мира, совершенно ему неизвестного. Но какая же она сладкая ягодка, как идеально ее изгибы подходят его телу! Он уже почти позабыл, какие мягкие тела женщин, как дивно они пахнут, как они гибки…

Впрочем, он, похоже, ошибся на этот счет. Она вцепилась в его руку, беспокойно ворочалась и дышала тяжело, словно загнанный мул. Ранить его она не могла, как и сбежать, что наверняка и сама понимала, но ведь это не помешает ей…

Его губы обожгло проклятие. Он ослабил хватку на ее талии, но тут же снова прижал Маргариту к себе, так как она забилась в его руках, отчаянно, со всхлипом хватая ртом воздух. Слегка отстранившись от нее, он дал ей возможность сделать судорожный вдох, мысленно ругая себя за то, что не учел собственной силы. Впрочем, он просто упивался триумфом: ведь желанная женщина наконец оказалась в его власти.

— Что вы… делаете, дубина стоеросовая? — выдохнула она. — Пытаетесь меня убить?

— Ну что вы! — как можно лаконичнее возразил он.

Она с трудом выпрямилась, не желая прислоняться к нему спиной.

— А мне показалось… что пытаетесь!

Эту ее фразу он и вовсе проигнорировал.

Она сглотнула — он это и почувствовал и услышал, несмотря на грохот скачущих и справа и слева лошадей.

— Куда вы меня везете?

— Прочь. — Он притянул ее к себе, не давая вырваться.

Уже через мгновение она поняла, что и его хватка, и решимость непоколебимы, и оставила бесплодные попытки освободиться, но по-прежнему сидела неестественно прямо.