— Джейн, выкладывайте все начистоту. Давайте рассказывайте.

— Майкл, прекратите! Оставим все по-прежнему. Нас обоих это устраивало.

В ответ Джейн получила сердитый взгляд. Черт, как бы ему хотелось, чтобы эта тайна оказалась проще, чем есть. Чтобы все, что ему предстояло сделать, — это расшифровать древний текст или произвести раскопки в правильном месте, чтобы извлечь сокровище, которое он ищет. А то, что происходило сейчас, казалось слишком сложным и… деликатным. И по ее напряженному виду было ясно, что он все испортил.

Джейн права — им было бы лучше оставить все, как раньше. Но Майкл ничего не мог с собой поделать. Это произошло прошлым вечером, когда он увидел, как тот олух на балу смотрит на нее. Так смотрит коллекционер, когда видит прекрасную картину, от которой перехватывает дыхание.

Майкл почему-то считал — это получилось само собой, — что Джейн принадлежала исключительно ему. Ему, и больше никому. И черт его подери, если он позволит кому-либо узнать о ней больше, чем он сам.

И тем не менее вот она сидит, упрямо сжав губы, сидит близко от него в застывшей позе и всем своим видом провоцирует его задавать ей вопросы, на которые не желает отвечать.

Это приводило его в бешенство. Майкл не привык к тому, чтобы люди говорили ему «нет». Раздражение росло, он закипал и чувствовал, что вот-вот взорвется. Джейн — его помощница, черт возьми! Он платит ей деньги, обеспечивает ее безопасность и… никого до нее не допустит. Как она смеет утаивать что-то от него?

Майкла охватил знакомый шквал чувств: злость и волнение. Такое всегда на него накатывало, когда он стоял на пороге открытия. Он потянулся вперед, подхватил свою мышку-помощницу и посадил себе на колени.

— Вот так-то, — сказал он, не обращая внимания на ее гневный вскрик. — А теперь извольте рассказать мне то, что я хочу узнать.

Из дневника Майкла Херста:

«Лондон хорош по двум причинам: там можно приобрести превосходное виски и оттуда можно уехать. Мне недостает того и другого — ведь я часто отдаю дань уважения обеим причинам. Общество меня душит, улицы отвратительно пахнут, и по ним снуют толпы прохожих. Дома мрачные, и в них отсутствует архитектурный стиль, люди пошлые и чванливые.

Не важно, как часто я покидаю Лондон, я не могу дождаться минуты, когда снова уеду. Мой дом — это мои путешествия и исследования. Они всегда с радостью ждут меня».

Джейн была потрясена. Боже, неужели Майкл схватил ее и посадил себе на колени? Ей это снится… Но нет, не снится. Она сидит в кольце его сильных рук, как самая настоящая гулящая девица.

Ей следовало возмутиться и потребовать отпустить ее сию же минуту, но, непонятно почему, Джейн ничего этого не сделала. А просто смотрела на него.

Ей приходилось работать в тяжелых условиях, в местах, не тронутых цивилизацией, а ее работодатели были порой грубыми и невоспитанными людьми. Она завоевала репутацию твердой и невозмутимой помощницы и никогда не проявляла своего женского начала, избегая тем самым всевозможных неприятностей.

И вот она сидит на коленях у Майкла Херста и молчит, не в состоянии вымолвить ни слова протеста. Да она и не знает, что сказать. Ситуация необычная. В ее жизни она всего один раз лишилась дара речи, и это также было связано с Херстом.

Произошло это, когда она впервые его встретила. Конечно, она о нем слышала, ибо невозможно жить в Египте и ничего не знать о великом исследователе Майкле Херсте. А когда ей удавалось обзавестись «Морнинг пост», она читала статьи о его подвигах.

Но было кое-что еще. О Херсте хорошо отзывались другие исследователи, а это казалось необычным, поскольку они являли собой завистливое сообщество. Исследования Майкла высоко ценились за их тщательность. Он интуитивно чувствовал связь между, казалось бы, отдаленными по времени остатками древних культур. Экспедиции, которыми он руководил, всегда отыскивали самые необычные артефакты. Этот неоспоримый факт заслуживал восхищения других исследователей.

Именно эти качества Херста привели к тому, что Джейн оставила спокойную должность у пожилого, скучного, но надежного французского археолога и ответила на объявление, которое Херст поместил в посольстве в Индии. Взволнованная, она отправилась на собеседование с ним.

Никаких иллюзий она не питала. Джейн знала, что Херст высокомерен, придирчив, не церемонится со своими подчиненными и чрезмерно требователен. Хотя он предлагал очень большое жалованье, никто не ответил на его объявление — его резкость отталкивала всех. Всех, кроме нее.

Но чего Джейн не знала о Майкле Херсте до того дня, когда вошла в его палатку, это то, что любитель приключений, деловой, грубоватый, блестящий исследователь был еще и красив. Так красив, что дух захватывало. Ростом он был метр восемьдесят, никак не меньше, длинные черные волосы падали на лоб, подчеркивая голубизну глаз. Это потрясающее сочетание дополняли твердый подбородок, львиная гибкость в движениях и замечательное телосложение. От созерцания всего этого великолепия у Джейн слова застыли на губах.

К счастью, повелительные манеры Майкла быстро привели ее в чувство, когда он буркнул «садитесь», а затем предложил ей абсурдно низкое жалованье вкупе с перечнем немыслимых условий.

Однако Джейн обожала торговаться. Это качество очень ей пригодилось. К тому моменту, когда они пришли к соглашению, Херст удвоил ее обычное жалованье, что привело его в ярость, зато в глазах у него появилось уважение. И то и другое ее устроило.

Итак, их взаимоотношениям было положено начало. Уважение, возникшее у него после их первых препирательств, за годы совместной работы не исчезло и сразу определило их отношения как работодателя и служащей. Эти границы ни один из них не переступал… до сегодняшнего дня.

Джейн уперлась ладонями ему в грудь и хотела встать, что в трясущейся карете было непросто, но Майкл держал ее крепко.

— В чем дело? — решительным тоном спросила она.

— Я устал от ваших уверток.

— Моя личная жизнь принадлежит мне. Вы не задаете мне вопросов, а я — вам. Такова наша договоренность.

Майкл склонил голову набок. Голубые глаза с прищуром смотрели на нее.

Неловко, когда тебя вот так рассматривают. Она сидела у него на коленях, ее лицо почти касалось его лица. Наклонись она чуть ближе, и их губы…

Эта мысль повергла Джейн в трепет.

Но какой трепет? Изумления? Беспокойства? Неуверенности? Что бы это ни было, любой ценой это следовало прекратить. Она знала, какая ее подстерегает опасность. Она уже не восемнадцатилетняя девочка и не совершит глупой ошибки.

Джейн задергалась, вырываясь из его рук.

— Майкл, сию минуту отпустите меня…

— Перестаньте елозить.

Голос его прозвучал так неестественно, что она замерла.

Глаза его были закрыты, брови сдвинуты, и он закусил губу, словно от боли.

— Простите. Я сделала вам больно?

Майкл сглотнул слюну.

— Нет. Но больше так не извивайтесь.

— Почему не… Ой! Вы… — Щеки у нее покраснели. — Я не хотела.

— Уверен, что не хотели, — глухо произнес он и посмотрел ей прямо в глаза. — Если не перестанете вертеться, я за себя не отвечаю.

— Но вы же не… — Джейн с удивлением воззрилась на него. — Какой вздор! Вы за себя отвечаете… независимо от вашего возбуждения.

— Я хотел сказать, что не отвечаю за свои реакции, но не за свои действия. Своими действиями я могу управлять. Я не дикарь.

— Тогда дайте мне возможность встать.

— А вы ответите на мои вопросы?

— Нет.

— В таком случае вы останетесь там, где находитесь, пока не ответите. И хватит вертеться.

Майкл подвинулся глубже в угол и положил подбородок ей на макушку.

Было бы ложью сказать, что Джейн никогда не думала, каково это будет, если он ее обнимет. Да и как не думать об этом, когда у тебя такой красавец работодатель? Но Джейн потратила не один год, чтобы закалить себя и не забивать голову бесцельными мечтаниями, которые никогда не осуществятся. Она не допустит, чтобы ее усилия пошли прахом!