Подняв глаза вверх, Клариса прошептала:
— Merci, mon Dieu… merer.
Услышав звук шагов, она резко повернула голову. Клариса увидела мадам Рене, стоявшую в проеме холла. Мадам заговорила спокойным голосом и почти безразличным тоном, но ее полное лицо выдавало горячее сочувствие.
— Клариса, пришел господин Делиз и хочет тебя видеть. Я уже сказала, что ты будешь рада развлечь его, но тебе нужно немного времени, — улыбнулась она. — Он согласился подождать тебя в голубой комнате. Не заставляй его скучать слишком долго, ma cherie.
— Да, мадам.
Минутой позже, овладев собой, Клариса легонько постучала в свою дверь, а затем раскрыла ее. Двое мужчин пристально посмотрели на нее, когда она коротко бросила:
— Я должна попрощаться с вами на этот вечер, меня призывают мои обязанности.
У нее екнуло сердце, когда она заметила, что карие глаза надолго задержались на ней.
— Эта комната мне не понадобится, так что вы сможете пользоваться ею, сколько захотите, — преодолев нерешительность, она добавила: — Будьте осторожны. Сегодня вечером на улицах полно людей губернатора.
Закрыв за собой дверь прежде, чем они успели ей что-нибудь ответить, она торжественно прошла через холл.
Сегодня голубая комната… Пьер Делиз… Хорошо…
Роган оглядел темную улицу, примыкавшую к веселому дому мадам Рене. Рядом с ним затаился, держа руку на пистолете, засунутом за пояс, Бертран.
…Сегодня вечером на улицах полно людей губернатора…
У Рогана не выходили из головы слова Кларисы. Они прозвучали неспроста. Красавица Клариса, вынужденная встать на этот ужасный путь, но не позволившая раздавить себя… Куда более честная и благородная, чем ее судьи…
Заставив себя выбросить эти мысли из головы, Роган принялся тщательно изучать прилегающий участок местности. Он не мог пойти на риск и столкнуться с людьми губернатора. Ни в коем случае… Сейчас — когда так близка цель…
Жестом предложив Бертрану следовать за ним, он вышел на улицу. Через мгновение их поглотила тьма.
— Это пожертвование в дар монастырю. Даритель пожелал остаться неизвестным… — повторял Бертран затверженные фразы.
Утреннее солнце освещало двух монахинь, стоявших у входа в обитель. Одна из них внимала ему с каменным лицом. Другая, бледненькая, хрупкая девушка, едва скрывала испуг, перемешанный с брезгливостью. Обе изучающе, с недоверием смотрели на его лицо. Бертран подавил поднимавшуюся в нем волну враждебности, но чувство неловкости и сердечная боль остались. Он давно свыкся с тем, что глубокий шрам, безобразно рассекавший его щеку от глаза до подбородка, вызывал бурную реакцию у незнакомых людей. Он понимал, что бессилен вернуть назад тот день, когда вертлявая молоденькая проститутка накинулась на него в публичном доме и несколькими быстрыми ударами ножа навсегда изуродовала прекрасное лицо. Она визгливо выкрикивала, что это он напустил порчу, когда лежал с ней в постели, и освободиться от сглаза, по словам прорицательницы, можно, только пустив ему кровь, а иначе проклятие ляжет на нее.
Это мгновение изменило всю его жизнь. С того дня на нем оставалось клеймо порченого. Он буквально задыхался от чудовищных сплетен, лишавших возможности честно трудиться и усугублявших душевную травму. Этот случай в значительной степени повлиял на решение Кларисы самой зарабатывать на жизнь. Так она оказалась у мадам Рене.
Проститутка… Бертран помнил те времена, когда это позорное слово неизменно ассоциировалось у него с образом распутной, отверженной, дурно пахнущей женщины, которую забывают в тот самый момент, когда удовлетворена мужская похоть. Клариса совершенно переменила эти представления. Презираемая профессия не помешала ей жить достойно и пользоваться уважением окружающих.
Жизнь Бертрана в корне изменилась благодаря счастливой встрече с Уитни. С помощью капитана, однажды поверившего в него, он вновь обрел самоуважение и освободился от грязи, которая засасывала его все глубже. Корабль «Вентуре» стал новым домом Бертрана, а матросы, все без исключения принявшие его, стали друзьями. Смерть каждого из них явилась для него утратой столь же горькой, как и гибель этого великолепного судна.
При этом Бертран прекрасно понимал, что его боль, несмотря на остроту, не идет ни в какое сравнение с мучениями капитана Уитни, удесятеренными сознанием, что он обязан был спасти «Вентуре» при любых обстоятельствах. Узнав об аресте капитана и его первого помощника Дугана, Бертран ни минуты не сомневался в том, что любой ценой спасет Уитни и разделит его судьбу. За годы, прошедшие с того времени, он ни разу не пожалел об этом.
Монахини между тем продолжали его внимательно изучать. Бертран с удовлетворением отметил, что лицо старшей из них ни в малейшей степени не отражает чувства отвращения.
И тут она переспросила:
— Пожертвование? — Приоткрыв крышку ящика, она пощупала находившееся внутри белье. — Очень хорошее, но я не уверена…
Беспокойство Бертрана усилилось, когда сзади из коридора послышался мягкий, хорошо поставленный голос:
— Чем могу быть вам полезна, monsieur?
Ощутимые властные нотки в тоне третьей монахини не оставляли никаких сомнении относительно ее положения в монастырском сообществе. Бертран собрался было ответить, но вторая монахиня опередила его.
— Этот человек заявляет, что принес постельное белье в качестве пожертвования, однако он либо не знает, либо не хочет сообщить, кто является дарителем.
Мать-настоятельница взглянула на ящик, который Бертран едва удерживал на весу, а затем на такой же в руках у Портера и спросила:
— В обоих ящиках полотно?
Бертран пожал плечами:
— Так сказал человек, заплативший нам, чтобы мы отнесли эти ящики сюда… Но если они вам не нужны…
Мать-настоятельница изучающе посмотрела на Бертрана своими водянистыми голубыми глазами.
— А этот человек, который заплатил вам, он кто — торговец?
— Похоже, что так.
Монахиня немного помолчала, а затем резко спросила:
— А вы уверены, что это пожертвование добыто праведным путем?
— Нас наняли доставить эти короба у всех на глазах, — ответил Бертран.
— В таком случае мы принимаем их.
Бертран едва сдержал вздох облегчения. Он усмехнулся про себя, когда мать-настоятельница вновь обратилась к ним после небольшой паузы:
— Я была бы вам очень признательна, если бы вы отнесли их в бельевую комнату на втором этаже.
Бертран кивнул. Поместив ящик на плечо, он взглядом велел Портеру следовать за ним. Бледнолицая монахиня повела их в самый отдаленный конец здания. Бертран с отсутствующим выражением лица внимательно приглядывался ко всему вокруг, мысленно составляя план здания.
Добравшись до второго этажа, он нарочно перепутал дорогу: отстав от монахини, указывающей путь, Бертран повернул налево и пошел по коридору.
— Non, monsieur! Следуйте за мной!
Вместо того чтобы вернуться, он поднял голову на звук открывшейся в конце коридора двери, и чувство торжества переполнило его — из комнаты показалась изящная женская фигурка, одетая в монастырскую форму.
Эту девушку невозможно было спутать ни с кем. Волосы ее полыхали как огонь, а ясные глаза, с интересом задержавшиеся на нем, были чудесного серого цвета. То, что у Портера перехватило дыхание, когда она миновала их, послужило еще одним подтверждением ее неординарности.
— Monsieur…
Бертран еще раз окинул взглядом коридор, более четко зафиксировав расположение комнат…
— Monsieur…
Он уже повернул обратно в сторону бледнолицей монахини, когда девушка остановилась и, обратившись к нему с подчеркнутым высокомерием, заметила:
— Сестра Джулиана зовет вас, monsieur! Да, это именно она, и никто другой.
Пустым взглядом скользнув по Габриэль Дюбэй, Бертран повернулся на призывы монахини.
Все было объято ночной тишиной. Три человека, держась в тени, украдкой пробирались по монастырской территории. Роган благодарил кирпичную стену, укрывшую их от любопытных глаз. Шепотом давая указания Бертрану и Портеру, мысленно он сосредоточился на предстоящей задаче. Они не имели права на ошибку.
