«О господи, — подумала Винтер. — И глубоки же эти чувства. Этот парень до смерти боится за свою жизнь. Все они понимают, насколько рискуют… и все равно не отступаются от своего».

Она глядела на ряд бледных лиц с широко раскрытыми глазами и не могла не восхититься их стойкой верностью Альберону. Поэтому же она не могла не удивиться тому, насколько они, очевидно, доверяли ее отцу, раз вели столь опасные речи в его присутствии, зная о его близости к трону.

Лоркан, оскалившись, пригвоздил Джерома к месту грозным взглядом:

— Парень, пусть это будет последний раз, когда ты порочишь человека по причине его расы, веры или обстоятельств рождения. — Он не отводил цепкого взгляда, пока Джером не опустил глаз. Лоркан снова посмотрел в лицо каждому, и его голос чуть смягчился, став уже не ледяным, а просто холодным. — Его Высочество кронпринц Рази… и запомните мои слова, мастера, так вы будете его называть — под угрозой тюрьмы — по приказу короля… Кронпринц считает свое положение на троне брата временным. Он так же честен и предан наследнику, как вы или я. Вы запомнили?

Подмастерья нерешительно нахмурились.

— Вы запомнили, что я сказал?

— А как же аресты, Лоркан? — спросил наконец Паскаль, говоря от имени всех. Все они глядели на своего героя со страхом и слабой надеждой, что он спасет арестованных от ужасного конца.

Лоркан поколебался — Винтер знала, что и это колебание было обдуманным. Ни одно слово из тех, что отец говорил сейчас, ни малейшее движение, или выражение лица, или жест не будут бессознательными — все рассчитаны на определенный эффект. Он поколебался, и его подчиненные поняли, что он чувствует: остановить репрессии не в его власти. Но когда он заговорил, в его словах была некоторая надежда.

— Еще не точно, мастер Хьюэтт, что это действительно репрессии. Из той ограниченной информации, которую я получил, представляется, что по приказу короля арестованы только ближайшие родственники убийцы, Юзефа Маркоса. Я прав? — Глаза Джерома наполнились слезами. Паскаль кивнул. — Тогда возможно, что все закончится на этом.

Джером растерянно оглянулся по сторонам.

— А как же мой двоюродный брат, милорд? — спросил он, обращая полные слез глаза на Лоркана. — Как же его дети?

Лоркан мягко проговорил:

— Оплачь их. И прими мои соболезнования.

Нижняя губа Джерома задрожала, слезы хлынули из глаз, и Гэри прижал его к себе, обняв за плечи.

— А пока, — сказал Лоркан, и голос его вновь зазвучал жестко, — берите пример с этого прекрасного человека, наследного принца Рази, и перестаньте постоянно роптать на короля. Дорогие мастера, если не хотите арестов, ради бога, прекратите сами на них напрашиваться.

— Вы хотите, чтобы мы молчали? — Это сказал Гэри, неожиданно горько и неуступчиво, обнимая друга за плечи, а отец Гэри, неуверенный и встревоженный, стоял у него за спиной.

— Я хочу, чтобы вы потерпели, — сказал Лоркан вновь неожиданно мягко. — Как добрые люди, как преданные и терпеливые подданные. Ждите и выполняйте волю Его Величества. И поверьте мне, когда я советую вам доверять кронпринцу Рази, который не сидит сложа руки, а трудится, чтобы ускорить возвращение своего брата.

Это, похоже, убедило мастеровых. Даже Джером замолчал и задумался, моргая глазами, словно снова проговаривая про себя все слова лорда-протектора.

— Паскаль, — тихо сказал Лоркан. — Займи мальчиков работой.

Так мастер и сделал — он объяснял им различные задания, пока библиотека постепенно не наполнилась звуками рубанков и стамесок и непрестанным тихим стуком молоточков, ударяющих по мелким резцам.

Наконец Паскаль подошел к Лоркану и присел у его ног. Ему удалось не смотреть слишком пристально на руки Лоркана и не заглядывать ему в лицо.

— Нам ничего не грозит, милорд? — спросил он тихо.

Лоркан потянулся было к плечу своего товарища, но сразу передумал, вновь с силой ухватившись за ручку кресла:

— Завтра я ужинаю с королем, Паскаль. — Важность услышанного отразилась на лице мастера, он покосился на Винтер с извиняющимся взглядом. Лоркан на королевском помосте при всех окажет королю поддержку — именно ту поддержку, которая так рассердила подмастерьев, когда Винтер замещала отца. — Я постараюсь упомянуть в разговоре, какие вы преданные, надежные, честные мастера.

Глаза старика заблестели, он кивнул:

— Спасибо, милорд. Мои мальчики…

Лоркан резко прервал его:

— Но пойми, — сказал он. — Я не могу защищать дураков. Ты должен их обуздать, Паскаль. Ты должен держать своих мальчиков и их друзей в строгости. Или мы увидим, как прольется невинная кровь, чего не случалось со времен наших дедов. И если это произойдет, я умою руки и отойду от вас, не оглянувшись. — Он не мигая встретил беспокойный взгляд Паскаля. — Понятно?

— Да, милорд, — пробормотал Паскаль. — Понятно.

— А теперь ступай работай.

Старик направился в дальний угол библиотеки и продолжил работать над резной панелью, которую Лоркан не закончил.

Лоркан долго сидел неподвижно, со склоненной головой, ухватившись обеими руками за ручки кресла. Винтер терпеливо ждала. Наконец, не поднимая головы, не двигаясь, он проговорил так тихо, что расслышала лишь Винтер:

— Они заняты, дорогая?

— Да, — шепнула она, оглядывая склоненные спины и опущенные на работу глаза.

Лоркан склонился вперед, дочь подхватила его под локти, и он с трудом поднялся на ноги. Даже когда он пошатнулся и ей пришлось обнять его за талию и поддержать, прежде чем пуститься в обратный путь, все взгляды были скромно отведены. Такой такт был невероятен для оравы мальчишек. Винтер задумалась, что тому причина — уважение или чувство самосохранения? Возможно, они понимали: меньше видишь — дольше проживешь, — и поэтому не поднимали глаз, охраняя себя от мысли, что все их надежды на спасение опираются на постепенно склоняющиеся плечи Лоркана.

Путь назад был ужасен. Краткие открытые участки Лоркан преодолел стоически, дрожа всем телом, цепляясь за плечо дочери и все сильнее опираясь на нее. Но когда они дошли до тайных коридоров и погреба, он позволил себе показать растущую беспомощность и страшную, не отпускающую боль — казалось, болезнь пересилила его. Он тихо постанывал, а иногда, задыхаясь, шептал:

— О господи Боже, помоги мне. Не могу больше. Не могу.

Винтер шагала, поддерживая его, опасаясь, что он упадет и она больше не сможет ему помочь. Она решила ни за что не дать ему умереть здесь, испуганному, одинокому, даже не имеющему свечи для защиты от приближающейся тени смерти.

— Не останавливайся! — подбадривала она его. — Ну же, шагай!

Каким-то чудом Лоркан упрямо шел дальше, пока они не добрели до конца последнего участка тайного коридора и не остановились перед низкой дверью. Сейчас им придется в последний раз выйти на всеобщее обозрение, в зал, через который лежал путь в их комнаты.

Лоркан прислонился головой к двери.

— Винтер! — простонал он. — Винтер… — И покачал головой.

— Мы почти дошли! Пожалуйста! Ты сможешь!

Он повернул голову и поглядел на нее в полумраке. «Не смогу, — сказало его лицо. — Я шел, пока мог. Я не могу сделать ни шагу больше».

— Когда мы дойдем до спальни, — пообещала она, — ты сможешь принять немного гашиша! Сможешь лечь на кровать! Отец! Ты можешь проспать остаток дня и всю ночь! Правда, чудесно звучит?

Он сделал глубокий вдох и вдруг оттолкнул ее и, опираясь о стену, выпрямился на трясущихся ногах. Он отпустил ее, осторожно пробуя равновесие. Нагнул голову.

— Приведи Кристофера. Быстро. Не смогу долго простоять.

В зале перед их комнатами было полно суетящихся слуг.

Они уносили вещи — вещи Рази. «О боже! Боже мой! — мысленно завопила она в панике. — Что происходит?» Но бесцеремонно растолкала суетящихся пажей и горничных со стопками книг, научными инструментами и одеждой и наконец пробралась к двери Рази, где, как она знача, должен быть Кристофер.