— Че хе син? — хрипло спросил он на мерронском («Кто здесь?»).

До Винтер дошло, что она стоит против света и все, что видно Кристоферу, — силуэт, черная фигура, которая прячется у двери.

— Это я, Винтер.

— Ох, — вздохнул юноша и расслабился, опуская кинжал и заправляя волосы за ухо. — Рази тренирует жеребца на манеже. — Он махнул рукой в сторону арены и оглянулся в поисках одежды.

Его, похоже, не волновала собственная нагота, потому что одевался Кристофер неторопливо, без намека на стыдливость. Но то, что девушка не ушла, удивило его, так что он все же смутился, поймав ее взгляд, когда зашнуровывал нижнюю рубаху.

Кристофер кашлянул, намекая, и Винтер отвернулась, когда он нагнулся за штанами. Она не подсматривала, так что он, сидя на сене, поспешно натянул штаны, носки и блузу.

— Все, — сказал он, и, когда Винтер обернулась, Кристофер прятал в сапог свой кинжал.

Он подался вперед, глядя на нее с изумлением.

— Ты хочешь, чтобы я проводил тебя к нему? — спросил он, искренне и заботливо, но явно смущенный. Солнце высветило скулы на его узком лице, когда Кристофер качнул головой.

— Ты — меррон, — сказала Винтер, на вопросительный взгляд ответив: — Я видела твои браслеты. Ты принадлежишь к мерронам-змеям.

— Ты знаешь, кто такие мерроны?

— Клан мерронов-пантер зимовал обычно в лесах Ширкена. Я познакомилась с некоторыми их обычаями. А ты носишь символ мерронов-змей.

Кристофер положил руку на браслет и сказал искренне:

— Они не настоящие. Мне пришлось заказать новые. — Похоже, ему было важно, чтобы она знала это, как если бы подделка браслетов была преступлением. — Настоящие у меня украли.

Он бессознательно провел большим пальцем по выемке на месте среднего.

— Я не хочу тебя обидеть, — сказала Винтер, неуверенная, как он это воспримет. — Но ты… не похож на меррона!

К ее облегчению, Кристофер рассмеялся:

— Мелковат, правда?

Винтер ухмыльнулась в ответ. Мерроны славились ростом, мощным телосложением и волосатостью. Кристофера же нельзя было назвать большим, единственная особенность, которая роднила его с этим племенем, — молочно-бледная кожа.

— Я — почти чистый хадриец по рождению, насколько я знаю… — Он улыбнулся, серые глаза стали совсем светлыми в лучах солнца. — Когда я был маленьким, наша труппа долго жила и путешествовала по Хадре, так что, можно сказать, это моя родина. Руководителем труппы был меррон, и он принял меня, когда я был еще несмышленышем.

Улыбка Кристофера стала задумчивой, он явно вспоминал о том человеке с любовью.

— Он меня вырастил и воспитал, — сказал он мягко. — И был мне отцом. Я и называл его отцом, собственно… — Юноша вопросительно глянул на Винтер: — Ты понимаешь, о чем я?

Она кивнула.

— Он брал меня с собой на Аонах — их большую ярмарку — каждое лето, чтобы показать свой народ, а они, несмотря на мое неясное происхождение, тоже приняли меня! И назвали Коинин — Кролик, — потому что я мог перегнать любого из них. Они большие, грузные, как гориллы. — Он тихо засмеялся.

— Ты найденыш, Кристофер?

— Ну, у меня была мать, но она не была настроена тратить на меня время. Учти, я в детстве был просто наказание! — Он вытаращил глаза, чтобы продемонстрировать это наглядно. — К ее чести сказать, она продержалась со мной целых четыре года. Ты бы поняла, что это настоящий подвиг, если бы знала, что я вытворял! — Он снова рассмеялся, словно то, что он сказал, было очень забавно, а не так непередаваемо печально, как показалось Винтер.

«Как же он открыт, говоря о себе, — подумала девушка. — Он, по сравнению с придворными, как чистая вода. Если бы он был озером с форелью, рыба не смогла бы прятаться, ведь каждый камешек на виду».

Она кашлянула:

— Рази просил, чтобы ты ждал его на кухне. Он скоро будет. Еще он попросил тебя не шляться где попало.

Тень удивленного недовольства мелькнула на лице Кристофера, он посмотрел в сторону, цыкнув сквозь зубы.

— Я не какой-нибудь чертов ребенок, Рази Кингссон! — пробормотал он.

Винтер фыркнула:

— Для Рази мы все — малые дети, он всех хочет защищать.

— Ну и где он сам, пока я отсиживаюсь в безопасности? Полагаю, не шляется где попало, а сидит там, где я его оставил, под присмотром стражи, полностью недосягаемый для покушений.

Голос Кристофера сочился сарказмом, и Винтер обрадовалась, что нашла человека, которому можно пожаловаться на упрямство Рази.

— Он на тайной встрече с советником.

Кристофер сжал челюсти, его удивление сменилось злостью.

— Этот Рошель?

Винтер кивнула.

— С ним был посланник?

Она кивнула еще раз. Кристофер уставился на нее:

— Что им надо от Рази, Винтер?

Девушка пожала плечами, искренне не зная:

— Понятия не имею, Кристофер. Он… Он не посвящает меня в свои тайны.

Кристофер отвернулся, у него на скулах заходили желваки. Он уставился вглубь конюшни, а потом резко встряхнулся. Резким движением отряхнул руки:

— Тьфу, чума на них, многие и плевка его недостойны…

Он внезапно встал, пригладил волосы и задорно улыбнулся Винтер:

— Лучше делать, как он велит, да? Чтобы он не дулся? Не окажешь ли любезность, проводив меня до кухни? Сам я дороги не найду.

Винтер видела, что это наглая ложь, но тем не менее кивнула в знак согласия, приноравливаясь к походке Кристофера, когда они вышли наружу.

— Как ты познакомился с Рази, Кристофер?

Было странно задавать такой прямой вопрос — все равно что нырять с высокой скалы. В придворной жизни такие вещи аккуратно узнавали по нескольку недель — слух там, сплетня тут. Такой прямой вопрос был необычным для Винтер. Девушка настроилась на ложь и обычные увиливания, но в то же время надеялась, что их не будет.

— Я играл на свадьбе его тетки, — ответил Кристофер.

Винтер остановилась:

— Ты играл… в смысле, музыку? Выступал с представлением?

Он обескураженно оглянулся на нее, а потом понял, о чем речь, и поднял свои изуродованные руки к лицу:

— А! Ты подумала… Нет! Мы с Рази знали друг друга, — он пожал плечами, — еще до этого… — И он улыбнулся.

Винтер не смогла сдержать волну жалости, отразившуюся на ее лице, и улыбка Кристофера померкла, глаза стали жесткими и спокойными, как в их первый разговор, когда она лицемерно обратилась к нему, как к какому-то циркачу. Девушка сглотнула.

— Какая из сестер Хадиль выходила тогда замуж? — попыталась она перевести разговор в другое русло.

Он хранил обиженное выражение лица с минуту, а потом уступил, поддержав предложенную тему.

— Высокая толстуха, — сказал с ухмылкой. — Ведьма, да и только! Мне было жаль ее жениха!

Винтер рассмеялась, хоть и не знала, о ком речь. Она никогда не встречала сестер матери Рази. Просто ей доставило удовольствие, что Кристофер оттаял.

Они пошли дальше, девушка старалась попадать в шаг. На открытом пространстве солнечный свет обрушился на них, как золотой молот.

— Я был в доме Хадиль во время свадьбы, целых три недели. Большую часть дня я слонялся в конюшнях, мы с Рази много говорили про лошадей. — Он смущенно взглянул на Винтер. — Я про них действительно много знаю!

— Ну да, ты же меррон!

Он усмехнулся и кивнул:

— Ага!

Они завернули за угол, и пространство перед входом на кухню оказалось многолюдным. Доставили продукты, так что повсюду были повозки, телеги и множество снующих туда-сюда мужчин и женщин.

— И ты просто остался там, когда свадьба закончилась? — спросила Винтер.

Кристофер напрягся, и свободное течение разговора внезапно прекратилось.

— Ну… Когда я стал не нужен Хадиль, то Рази…

Винтер почувствовала, как сжимается у нее внутри, потому что он сейчас соврет. Неловко, ему наверняка самому неприятно, но явно собирается сказать неправду. Понимание этого неожиданно сильно задело девушку. Но почему? Отчего это так сильно ее расстраивает? Обман — непременная часть жизни, несколько дней назад она сама бранила его за недостаток коварства. Но пока Кристофер лихорадочно подыскивал слова, в Винтер росло ужасное разочарование. Только сейчас она поняла, насколько легко было разговаривать с Кристофером, сколько смеха он подарил за то короткое время, что они провели вместе. Она проглотила горечь, потому что он кашлянул, неловко возвращаясь к разговору: