— Все кончено.

Ралстон резко развернулся и, широко шагая, вышел из библиотеки. Она не смотрела ему вслед, но, закрыв глаза, прислушивалась к удаляющимся шагам. И только когда глухо стукнула парадная дверь Аллендейл-Хауса, Калли дала волю слезам.

Ралстон отправился прямиком в «Брукс», и это было ошибкой. Словно недостаточно того, что она ответила отказом на его предложение, выставив круглым дураком, так она еще и отравила ему пребывание в клубе. Весьма основательно.

За двенадцать часов это место, предназначенное исключительно для мужчин и должное предоставлять им комфорт и уединение вдалеке от шума и бурь внешнего мира, стало воплощенным в красном дереве и мраморе напоминанием о Кальпурнии Хартуэлл. Когда Ралстон стоял в великолепном холле, где слышался приглушенный гул мужских голосов, единственное, о чем он мог думать, так это о ней.

Окинув взглядом длинный затененный коридор, по которому они прошлой ночью шли с Калли, Ралстон внезапно испытал сильное желание вновь вернуться в ту комнату, где они провели прошлый вечер.

Откровенно говоря, он был шокирован ее отказом. Ведь не каждый день привлекательный, молодой, богатый маркиз делает такое предложение. Но еще реже, как справедливо можно предположить, на такие предложения отвечают отказом.

А ведь он так долго избегал мамаш, желавших пристроить своих дочерей, и отчаянных дебютанток, соперничавших между собой за титул маркизы Ралстон! И теперь, когда он наконец добровольно сдался, женщина, которой он все же предложил этот титул, отвергла его. Однако если она думает, что может так просто отказать ему и уйти после всего, что случилось прошлой ночью, серьезно заблуждается.

Расстроенный, Гейбриел снял пальто и бросил его лакею, почувствовав при этом легкий аромат, шедший от ткани, — сочетание миндаля, лаванды и... Калли. Это ощущение заставило его нахмуриться, и Ралстон даже испытал некоторое удовольствие от того, насколько поспешно ретировался лакей, не желая на своей шкуре прочувствовать последствия плохого настроения маркиза.

Ощущение было мимолетным и сменилось новой вспышкой негодования. Какая муха ее укусила, черт возьми? Калли была девственницей, но даже она могла почувствовать, что то, что произошло между ними прошлой ночью — как и все остальные эпизоды, — было далеко не совсем обычным. Несомненно, в спальне их брак окажется на высоте. А если одной только страсти недостаточно, то ведь и в остальном они вполне подходят друг другу — по воспитанию и уму, по чувству юмора и зрелости. К тому же она просто прелестна. Идеальные мягкие формы. Ралстон позволил себе задержаться на этой мысли... Такими плавными роскошными изгибами невозможно пресытиться.

Да, леди Кальпурния Хартуэлл станет прекрасной маркизой.

Если только сама осознает это.

Ралстон машинально провел рукой по волосам. Он один из самых завидных женихов во всей Англии. Когда они поженятся, у нее будет титул, богатство, земли. Чего еще, черт побери, ей не хватает?

Брака по любви.

Эта мысль заставила его задуматься. Калли давным-давно призналась в том, что верит в брак по любви, а он посмеялся над ней и попытался доказать, что влечение обладает не менее могущественной силой, чем любовь, в которую она так верит. Но ведь не могла же она отказать ему только для того, чтобы отстоять свои принципы, свою веру в любовь. Ралстон покачал головой: его расстраивала сама мысль о том, что Калли готова рискнуть своей репутацией и своим будущим, отказываясь от его предложения из-за каких-то детских мечтаний, с которыми никак не хочет расстаться.

Эта идея казалась абсурдной. Даже и думать об этом не стоило.

Маркиз прошел в большой зал рядом с холлом, где всегда можно было найти способ приятного времяпрепровождения. Он надеялся окунуться в политические споры, которые могли бы отвлечь его, но обнаружил, что комната совершенно пуста, за исключением нескольких игроков. За игровым столом, вместе с двумя другими джентльменами, сидел Оксфорд. Вид у них был довольно помятый. Это позволило Ралстону сделать вывод, что троица, вероятно, провела за картами всю ночь.

Поскольку Гейбриел не выносил манеру поведения Оксфорда за карточным столом и был совершенно не настроен общаться с этой компанией, он вознамерился выйти из комнаты так же быстро и бесшумно, как и вошел, однако его заметили.

— Ралстон, старина. Иди продемонстрируй нам свое мастерство, — шутливо обратился к нему Оксфорд.

Ралстон остановился, пытаясь придумать наиболее уместную отговорку, но тут барон добавил:

— Пора тебе начинать у меня выигрывать, Ралстон, ведь скоро твой кошелек ощутимо полегчает.

Эта многозначительная реплика вызвала веселый смех у остальных игроков, заставив Гейбриела развернуться и бросить внимательный взгляд на Оксфорда. Он подошел к столу.

По раскрасневшемуся лицу Оксфорда и запавшим глазам было ясно, что он крепко навеселе. Указывая на груду монет перед компаньонами барона, Ралстон произнес сдержанно-учтиво:

— Похоже, сегодня моему кошельку не грозит опасность стать легче, Оксфорд.

Оксфорд нахмурился, глядя на Ралстона, но затем с трудом поймал нить разговора.

— Ах да, скоро у меня появится возможность пустить кучу денег на игру... — Он помолчал, с трудом поборов желание рыгнуть. — Видишь ли, я намереваюсь объявить помолвку еще до конца этой недели.

Игнорируя грозное предчувствие, пронзившее его, Гейбриел постарался произнести как можно непринужденнее:

— И с кем же?

Оксфорд ткнул длинным тестообразным пальцем в сторону Ралстона и с торжествующим видом злорадно произнес:

— С Кальпурнией Хартуэлл, конечно! Тебе пора отсчитать тысячу фунтов.

От этих слов Ралстона бросило в жар, и у него тотчас возникло сильное желание двинуть кулаком по самодовольной физиономии Оксфорда. И только усилием воли сохранив внешнее спокойствие, он спросил:

— Так ты считаешь, что уже заполучил ее?

В ответ Оксфорд сверкнул широкой улыбкой, которая придала ему придурковатый вид.

— Ну конечно же, я заполучил ее. Она таяла как воск в моих руках вчера в Королевской академии.

Он открыто подмигнул своим друзьям.

Ралстон оцепенел при этих словах — настолько вопиюще лживых. Руки сжались в кулаки, и гнев охватил его, требуя выхода.

Оксфорд, казалось, не почувствовал, как напряглись мускулы Ралстона, и продолжал гнуть свое:

— Завтра я нанесу ей визит и покончу с этим делом — сделаю предложение. Скорее всего к концу недели мне удастся скомпрометировать девицу, чтобы уж все было наверняка, и Аллендейлу ничего не останется, как принять меня в семью. Он еще и отблагодарит меня щедрым приданым за то, что я возьму его засидевшуюся в девицах сестру.

Мысль о том, что этот мерзавец прикоснется к Калли, окончательно вывела Ралстона из себя. Буквально через секунду он сдернул барона с его места за карточным столом, словно тот весил не более ребенка. Приятели Оксфорда, отбросив стулья, тотчас вскочили со своих мест и поторопились отодвинуться подальше от разъяренного Ралстона.

Оксфорд извивался у него в руках, и Гейбриел ощущал запах страха, исходивший от барона, и это еще больше усиливало его отвращение. Когда Ралстон заговорил, его слова больше походили на рычание.

— Леди Кальпурния в тысячу раз лучше тебя! Ты не достоин дышать одним с ней воздухом.

Отпустив Оксфорда, который неуклюже грохнулся в свое кресло, Ралстон испытал острое чувство мужского удовлетворения и с высокомерным видом, достойным короля, добавил:

— Я поставил тысячу фунтов на то, что ты ее не получишь, и не изменил своего мнения. Теперь я в этом просто уверен. И готов удвоить ставку здесь и сейчас.

Ралстон наблюдал за бароном, отметив, как руки его слегка задрожали, когда он начал приводить в порядок сюртук. Оксфорд огрызнулся:

— После твоего хамского поведения, Ралстон, мне доставит еще большее наслаждение облегчить твои сундуки.