Изабель в ужасе отпрянула, услышав о таком предательстве.

— Он говорил мне, что заслужил свой шрам.

Рок коротко кивнул:

— Он и вправду думает, что заслужил его. Как наказание за то, что пал жертвой ее женского обаяния. Что поверил, будто она его любит.

Они долго сидели молча, под впечатлением тяжелых воспоминаний о прошлом Ника. Изабель содрогнулась, представив себе боль, которую он, должно быть, почувствовал, убедившись в предательстве любимой женщины.

Ничего удивительного, что он уехал.

Она сделала то же самое.

Рок продолжал, не подозревая о душевных муках, которые она испытывала.

— Тогда он поклялся избегать женщин. С тех пор он не связывал себя ни с одной. До тех пор пока мы не попали сюда. Пока он не встретил вас.

Эти слова подействовали на Изабель как физический удар. Он открыл ей свое сердце, позволил себе полюбить снова. Поверил, что она приняла его любовь. А она отказалась. Отвергла его.

Изабель едва не лишилась чувств.

Рок наклонился вперед, поняв ее мучения.

— Изабель, он вас любит.

От этих слов ей стало еще хуже.

— Он любит меня, а я отвергла его.

— Изабель! Та женщина предала его. Она отправила его в тюрьму. Обрекла на пытки. Он бы погиб, если бы я не отыскал его. — Рок помолчал. — Вы полная противоположность той.

Она сокрушенно покачала головой:

— Он этого не знает.

— Нет, Изабель, знает. Только ему нужно время.

— Сколько времени?

— Я не знаю. Хотя он не сможет долго оставаться вдали от вас. Это я могу гарантировать.

Они опять надолго замолкли, тишину нарушал только стрекот сверчков в траве. Изабель задумалась над историей, рассказанной Роком, вспоминая время, проведенное с Ником.

Теперь от нее требовалось только протянуть руку и принять его.

Изабель встала и посмотрела на Рока.

— Я хочу поехать за ним.

Брови Рока резко взлетели вверх.

— Прямо сейчас?

— Да. Где он?

— На полпути к Лондону, должно быть.

«Лондон».

Она решительно кивнула:

— Значит, в Лондон.

— Я отвезу вас, — сказал Рок вставая.

Она отрицательно покачала головой:

— Нет. Я поеду сама. В почтовой карете.

Рок взглянул на нее, прищурив глаза.

— Изабель! Не забывайте, что вы теперь леди Николас Сент-Джон, невестка маркиза Ролстона. Вам не подобает путешествовать в почтовой карете.

Затянувшийся разговор отнимал ценное время. Изабель решила уступить, чтобы ускорить события.

— Хорошо. И как, по-вашему, я должна ехать?

— Мы наймем карету с шестеркой лошадей завтра утром.

— И несколько дней проведем в пути!

— Если будем останавливаться только для того, чтобы сменить лошадей, — со вздохом сказал Рок, — то доберемся за два с половиной дня. Почтовая карета доезжает самое меньшее за четыре.

Изабель просияла:

— Тогда ваше сопровождение будет весьма ценным, дорогой сэр.

Рок, закинув голову, посмотрел на небо.

— Ник сдерет с меня шкуру за это.

Изабель лукаво улыбнулась:

— Нет, если мне удастся завоевать его снова. В этом случае он будет вам вечно благодарен. — Повернувшись, она устремилась вверх по лестнице, желая поскорее подготовиться к путешествию. В нескольких ступеньках от верха лестницы обернулась. — Подождите. Куда мы направимся, когда прибудем в Лондон?

Рок ни секунды не колебался.

— В Ролстон-Хаус. Вам понадобится помощь маркизы.

— Мне следовало бы немедленно убить тебя за то, что заставляешь меня идти туда.

— Возможно. Но ты этого не сделаешь. Ты сам виноват, что вернулся в Лондон. Я бы на твоем месте держался подальше отсюда до конца лета.

— Откуда мне было знать, что Калли угораздит устроить летний бал? — Ник отхлебнул изрядный глоток скотча из бокала, который держал в руке, и перестал хмуро смотреть на брата. Близнецы расположились в кабинете Ролстона, а тем временем в саду оркестранты начали настраивать свои инструменты. Меньше чем через час добрая половина лондонской элиты — те, кто остался в городе на июль, — также окажется в этом саду. Ник беспокойно поерзал в своем вечернем костюме.

— Кто хоть когда-либо слышал о летних балах?

— Калли подумала, что это хороший способ привлечь внимание общества к Джулиане, — ответил Ролстон, отказываясь вступать в пререкания с братом. — Позволь напомнить тебе, что наша сестра страдает по причине подпорченной репутации.

— И все из-за того, что наша мать была… — проворчал Ник в свой бокал.

— Да. Что поделаешь? Высший свет, похоже, мало озабочен выяснениями, как и почему. — Ролстон подался вперед, чтобы добавить янтарной жидкости в бокал Ника. — Калли счастлива, что ты здесь. Джулиана тоже будет очень рада. Постарайся как следует повеселиться сегодня вечером.

«Повеселиться».

Как будто это возможно.

Прошло уже пять дней с тех пор, как он покинул Изабель, и ни секунды из этого времени он не испытывал радости. Ник очень сомневался, что вечер, проведенный в темном саду, в обществе жеманных лондонских мисс и их назойливых мамаш сможет что-нибудь изменить.

Напротив, он был твердо уверен, что вечер в темном саду заставит его вспоминать Изабель. А если придется еще и танцевать с женщинами, то он точно сойдет с ума.

— Есть и еще кое-что, о чем тебе следует знать.

Глаза Ника сузились до крошечных щелок.

— Что такое?

— Тебя все еще считают завидной добычей. Я думаю, многие женщины сегодня придут исключительно ради тебя.

— Я женат.

— Эта новость не получила огласки, как ты знаешь. В самом деле, любой бы подумал, что ты сообщишь родному брату об изменении своего семейного положения несколько раньше, чем вернешься в Лондон.

— Тогда, может, мне уйти и избавить от всех неприятностей, которые тебе приходится терпеть в моей компании?

— Сядь. Ты упрямый осел.

Ник навис над братом.

— Попробуй назвать меня так еще хоть раз!

Ролстон демонстративно спокойно налил себе скотча в бокал.

— Я не собираюсь драться с тобой в моем кабинете в вечернем костюме. Калли снимет с меня голову.

Невозмутимый ответ Ролстона несколько притушил боевой запал Ника. Он снова сел, наклонившись вперед и опустив голову в ладони, потирая лицо, словно стараясь стереть с него неудовлетворенность и раздражение. Когда он поднял взгляд, Ролстон смотрел на него с пониманием.

— Она заморочила тебе голову, брат.

Это был первый раз, когда Ролстон упомянул Изабель, помимо короткого резкого разговора, во время которого Ник объявил о своей женитьбе. И Ник понимал, что может проигнорировать эти слова и его брат-близнец предоставит ему время, в котором он так нуждался.

Но Ник не хотел игнорировать их. Он начал говорить, больше для себя, чем для брата.

— У нее такая внутренняя сила, как ни у кого, с кем мне довелось встречаться. Когда она верит во что-то или борется за то, что принадлежит ей, — она королева. Она не имеет ничего общего с женщинами, которых мы знаем. Если что-то нужно сделать, она делает это. — Он поднял взгляд на брата. — Когда я первый раз поцеловал ее, она была в брюках.

Уголок рта Ролстона приподнялся в усмешке.

— В этом есть своя прелесть.

— Но ей также свойственна мягкость. Глубоко укоренившаяся неуверенность, которая пробуждает во мне желание защитить ее во что бы то ни стало. — Ник потер подбородок ладонью, вспоминая Изабель. — И она так прекрасна. С этими карими глазами… в которых можно утонуть… — Он умолк, думая о ней. Тоскуя по ней.

— Ты ее любишь.

Ник встретил понимающий взгляд брата.

— Больше, чем считал возможным.

Ролстон снова откинулся на спинку кресла.

— Тогда почему ты здесь, хлещешь скотч у меня в кабинете?

— Потому что она меня не любит.

— Чепуха! — Слово прозвучало резко и искренне.

Ник сокрушенно покачал головой:

— Благодарю тебя за поддержку, Гейбриел, но уверяю тебя: Изабель меня не любит.