Улыбка озарила лицо Ника, когда он узнал свои собственные слова.
— Чувствительный удар, миледи. — Он откинулся на спинку кресла. — Я расскажу, но тогда и вам придется быть со мной откровенной. Вы уверены, что готовы пойти на это?
«Нет». Но в данный момент она готова была обещать все, что угодно, лишь бы услышать его историю.
— Конечно.
Он с сомнением приподнял бровь, но тем не менее заговорил:
— По причине дьявольского невезения и неправедного суда я, когда был на Востоке, оказался в турецкой тюрьме. — Она коротко ахнула, а он продолжил: — Я пробыл там двадцать два дня, прежде чем Рок отыскал меня и вызволил оттуда. Думаю, просто поразительно, что мне удалось отделаться всего лишь единственным видимым шрамом.
«Какой ужас! Как ему повезло, что Року удалось его найти. А что, если бы его не спасли? Что, если бы ему пришлось сидеть месяц? Год? Какие еще, более ужасные шрамы могли бы быть тогда на его теле? А может, уже есть?»
Ник наклонился вперед, протянув к ней руку. Изабель вздрогнула, когда он кончиком пальца коснулся ее лба между бровями, разглаживая морщинку, которой она не заметила.
— Кажется, воображение унесло вас далеко отсюда.
Она покачала головой, отпрянув от его теплого прикосновения.
— Чепуха. Просто я рада, что вам удалось вырваться из тюрьмы. Как ужасно, должно быть, там было. Хорошо, что у вас есть Рок.
— Не надо все романтизировать, Изабель, — сказал он. — Уверяю вас, я заслужил этот шрам. Но не стоит об этом. Я бы хотел послушать вас. Теперь ваша очередь.
Она удивленно заморгала. «Что он хочет знать?»
— О замужестве.
Здесь необходимо было соблюдать осторожность. Она покачала головой:
— Вы правы, брак мог бы разрешить некоторые из моих проблем… Но я думаю, что он создал бы и немало новых.
Ник коротко рассмеялся и, когда она взглянула на него с удивлением, сказал:
— Прошу прощения. Я просто никогда не встречал женщины, которая так относилась бы к браку.
Изабель сразу же поняла, что он вспомнил «Жемчуга и мантильи».
— Да уж. Не думаю, что встречали.
— И вам не хочется обрести семейное счастье?
— Если бы оно было возможно, я бы не отказалась. — Изабель насмешливо фыркнула, глядя довольно долго в свой бокал, а затем допила его залпом. Теперь ей легче было говорить правду. — Но семейное счастье никогда не казалось мне чем-то реальным.
— Нет?
Она подняла глаза и встретила его испытующий взгляд.
— Ни в малейшей степени. Вы не знали моего отца?
— Не знал.
— Вам крупно повезло. — На мгновение ей показалось, что он собирается сказать что-то в ответ на ее горькие слова. Когда он промолчал, она продолжила: — Он не слишком много времени проводил здесь. Моя мать была отчаянно влюблена в него по какой-то причине… хотя я никогда не могла понять почему. Он был довольно красив, полагаю. Веселый, обаятельный, душа любой компании. Каждый день превращал в праздник. Но когда мы нуждались в нем, его никогда не было рядом.
Можно было еще больше сказать — намного больше, — но Изабель оборвала себя. Лорд Николас Сент-Джон, каким бы прекрасным собеседником ни был, представлял опасность для нее — для всех них, — и ей следовало держать его на расстоянии.
— Достаточно сказать, что идея такого брака, как у моих родителей, никогда не прельщала меня.
Он медленно кивнул, словно понял.
— Не все браки такие, как у них.
— Возможно, — спокойно согласилась Изабель, заглянув в свой пустой бокал. — Полагаю, у вас любящая прекрасная семья. Вероятно, вы плод любви счастливой пары.
Ник коротко рассмеялся при этих словах, и это не ускользнуло от пытливого внимания Изабель.
— Вряд ли можно найти слова, более далекие от истины. — Он не стал углубляться в подробности, вместо этого переменив тему: — И поэтому вы продаете коллекцию.
Боль потери вспыхнула с новой силой. Когда Изабель заговорила, ей не удалось скрыть нотки сожаления в голосе:
— Да.
— Но вам не хочется ее продавать.
Лгать не было никакого смысла.
— Очень не хочется.
— Тогда зачем делать это? Наверняка в завещании вашего отца назначен опекун, который сможет помочь.
— Наш опекун, если его можно так назвать, пока ничем не обнаружил себя. Как обычно, отец предоставил мне заботиться о пище на нашем столе и о крыше над головой. — Она умолкла, затем широко улыбнулась. — В буквальном смысле.
Он улыбнулся ее шутке, и в этот момент разделенного веселья что-то изменилось в его глазах.
— И как же зовут этого нечестивца, вашего опекуна?
— Оливер, лорд Денсмор, — сказала Изабель.
Брови Ника удивленно взлетели вверх.
— Денсмор ваш опекун?
Тон его голоса очень ей не понравился.
— Вы его знаете?
— Знаю.
— И что он собой представляет?
— Он… — Изабель пристально наблюдала, как Ник подыскивает подходящее определение. — Ну, он довольно забавный.
— Забавный. — Изабель повторила это слово, словно пробуя на вкус, и решила, что оно ей не нравится.
— Да. Как вы сказали о вашем отце? У него каждый день праздник?
Изабель кивнула.
— Боюсь, что это не тот человек, которому я доверил бы защиту своей семьи.
«Конечно, не тот».
Изабель давно знала правду, но где-то в глубине души все же надеялась, что в этом последнем своем деянии отец поведет себя как настоящий отец. Если и не ее, то хотя бы Джеймса.
Услышав, что сказал Ник, она почувствовала, как страшная тяжесть сдавила ей грудь. Внезапно у нее перехватило дыхание — так невыносимо было думать, что еще один безответственный и вместе с тем влиятельный человек получил власть над ней… над Джеймсом… над девушками. Ее охватила паника, безудержная и все возрастающая.
Необходимо вывезти девушек отсюда. Немедленно. Прежде чем их поймают.
Прежде чем их обнаружат.
Прежде чем все, что она так бережно создавала, разрушит безответственный мужчина, такой же, как ее отец.
Она попыталась глубоко вздохнуть, но спазм в горле не пропускал воздух.
— Изабель!
Звук ее имени донесся словно издалека, пока она, закрыв глаза, пыталась заставить себя вздохнуть. Ник поспешно подскочил к ней. Его сильная ладонь, коснувшись ее спины, пробежалась вдоль косточек корсета.
— Эти вещи настоящие орудия пытки, — проворчал он, пальцем приподняв ей подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Посмотрите на меня, Изабель. Дышите.
Твердая сдержанность в его голосе успокоила ее, и она сделала как он сказал: несколько раз неуверенно, судорожно вздохнула под воздействием его настойчивых глаз и теплых поглаживаний ладонью по спине.
Придя в себя, Изабель прижалась спиной к подлокотнику кресла, отчаянно пытаясь уйти от его тревожащих прикосновений. Он отпустил ее, но не отошел, присев на корточки рядом. Она отвела взгляд, чувствуя себя виноватой, смущенной собственным поведением. Взгляд ее устремился к двери в дальнем конце комнаты, и она начала обдумывать тысячи причин, которые можно изобрести, чтобы сбежать.
— Вы не покинете этой комнаты.
Вот еще. Она может уйти, если захочет. Это ее комната, в конце концов. И нечего ему разыгрывать из себя этакого льва-повелителя. Она вцепилась в ручки кресла, так что побелели костяшки пальцев.
— Вам не о чем беспокоиться.
Глаза его сверкнули. Он опустился на колено, взяв ее руки в свои.
— Вы изнемогаете под тяжестью своих секретов, Изабель. Рано или поздно вам придется поделиться ими.
Она задумчиво смотрела на мужчину перед собой. Похоже, он надежный. И сильный. И богатый. И вдруг ее осенило, что он действительно ее единственная надежда.
Если бы только она не чувствовала себя такой виноватой при этом.
— Почему бы не начать с вашего отца? — Она отшатнулась, физически сопротивляясь идее откровенничать о человеке, толкнувшем ее на этот путь. Ник крепче сжал ее ладони. — Почему не высказать то, о чем вы постоянно думаете?
Изабель затаила дыхание при этих словах, таких ласковых, таких убедительных.