Аннабелл разделяла скептицизм кухарки. Все происшествия, о которых упоминали девушки, вполне могли оказаться делом рук человека.

Не желая обидеть служанок, Аннабелл дипломатично заметила:

— Думаю, нам никогда не узнать, виновны ли в этом пикси или моя собственная неловкость. Я лишь благодарю Бога за то, что лорд Саймон не уволил меня тотчас же.

— О, только не его милость, — сказала кухарка, раскатывая следующую порцию теста. — Он, конечно, суровый человек, но в общем справедливый.

Справедливый? А как насчет его бездушного обращения с племянником? Аннабелл так и подмывало спросить, но следовало соблюдать осторожность. Слуги, без сомнения, безмерно преданы своему хозяину.

— Приятно это узнать, — сказала она. — Между прочим, он любезно одолжил мне свой носовой платок, чтобы сложить сахар, который я рассыпала. — Аннабелл залезла в карман и выложила на стол прискорбно измятый кусок полотна. — Я все думала, миссис Ходж, нельзя ли его выстирать и вернуть ему?

— Я сама отнесу его в прачечную, — сказала миссис Ходж, стряхивая муку с ладоней. — Мне нужно поговорить с лакеем насчет завтрака его милости.

Она взяла платок и засеменила из кухни.

Уловка сработала лучше, чем Аннабелл надеялась. Она хотела поговорить со служанками без надзора строгих всевидящих глаз кухарки. Если ей удастся убедить их довериться ей, она сможет уговорить их поделиться сведениями о семье герцога.

Помешивая ложкой овсянку в тарелке, Аннабелл заметила:

— Должна признаться, я очень рада, что получила место в таком прекрасном доме. Вам обеим нравится работать здесь, в замке?

Девушки в унисон закивали головами.

— Уж лучше, чем гнуть спину в поле или доить коров, — сказала Мойра, дочистила картофелину и передала ее Ливви для нарезки.

— Или выгребать навоз для моего папаши, — добавила Ливви.

Мойра брезгливо сморщила нос.

— Да, ужасно грязная работа, ничего не скажешь. Я еще не рассказывала тебе, как поскользнулась и плюхнулась на большую свежую кучу? Воняла после этого аж целую неделю. Никто не садился подле меня в церкви.

Девушки дружно рассмеялись.

Аннабелл снова направила их к нужной теме:

— Его светлость — такой милый мальчик. Как жаль, что он потерял родителей в столь юном возрасте. Простите, что донимаю вас вопросами, но я так и не знаю, что с ними случилось.

Мойра сразу же посерьезнела.

— Жуткая авария с их каретой. Герцог вез герцогиню, когда они свалились с дороги.

— Это случилось в Лондоне, — серьезно добавила Ливви, — вскоре после Самайна[1].

— Самайна?

— Последний день октября, — сказала Ливви. — На улице разводят костры, празднуют и танцуют, отмечают начало темного времени года.

Канун Дня Всех Святых. Хотя Аннабелл интересно было побольше узнать о местных обычаях, у нее оставалась еще масса других вопросов и слишком мало времени, чтобы получить на них ответы.

— Думаете, это из-за аварии его светлость стал таким тихим и робким? Или он всегда был застенчивым?

Обе служанки тупо уставились на нее.

— Застенчивым? — переспросила Мойра, перестав чистить картошку. — Его светлость прекрасный послушный мальчик.

— Он очень вежливый и учтивый, — добавила Ливви в его защиту. — Мы гордимся, что служим ему.

Их преданность герцогу явно не допускала даже малейшего намека на критику.

— О, я вовсе не имела в виду жаловаться! — поспешно воскликнула Аннабелл. — Я просто поинтересовалась, может, он все еще горюет по своим родителям. Чтобы лучше помочь ему, понимаете?

— Ах, — вздохнула Ливви, сочувственно кивнув. — Ну, Элоуэн говорит, что он лучший из мальчиков. Она наверняка сказала бы нам, если бы он был несчастлив.

Элоуэн, нянька, как видно, весьма недалекая женщина, которая и мухи не заметит, усядься та прямо на ее толстый нос картошкой. Впрочем, Аннабелл не собиралась озвучивать это мнение.

— Благодарю вас, — сказала она. — Приятно это узнать. Любые сведения, которые вы можете сообщить мне о герцоге и его родных, окажут нам огромную помощь.

Девушки радостно заулыбались. Теперь они выглядели более раскованными. Руки их по-прежнему были заняты чисткой и нарезкой картошки.

— Мы почти всегда на кухне, — сказала Мойра. — Но время от времени кое-что слышим.

Не желая показаться сплетницей, Аннабелл ненадолго умолкла, смакуя сдобренную сливками овсянку.

— Как я поняла, лорд Саймон стал опекуном его светлости прошлой осенью. Должно быть, присутствие кого-то знакомого в доме стало ребенку большим утешением во время тяжелых переживаний после утраты.

— О, но его милость совсем не знал его светлости, — сказала Ливви. — До этого они никогда не встречались.

Аннабелл выронила ложку.

— Никогда?

— Ага, — подтвердила Мойра. — Его милость был капитаном кавалерии. Много лет он был далеко, сражаясь в чужедальних странах.

Раньше Аннабелл не считала лорда Саймона героем. Теперь она увидела его в военной форме, верхом на боевом коне, отдающего приказы своим людям и ведущего их в атаку на врага. Наверное, этим и объяснялось его грубое поведение, ведь он привык к безоговорочному повиновению. Затем другая картина возникла в ее памяти: Николас, сжимающий в руке игрушечного всадника. Возможно ли, что он восхищается своим дядей так же сильно, как боится его?

Ей обязательно следует это выяснить. Эта мысль еще больше укрепила решимость Аннабелл найти способ преодолеть отчужденность между племянником и дядей.

— Почему никто не обращается к нему «капитан лорд Саймон»? — спросила она.

— Хозяин счел это пустой формальностью, раз он вышел в отставку, — ответила Ливви. — Так нам сказала миссис Уикетт.

— Она здешняя экономка, — добавила Мойра и покраснела. — Но вы, конечно, уже с ней встречались.

— Трудно поверить, что он хоть изредка не приезжал домой в отпуск, — сказала Аннабелл. — Николасу уже восемь, а это слишком долгий срок, чтобы оставаться вдали от семьи.

Девушки тревожно переглянулись, словно безмолвно советовались друг с другом, как ответить на ее вопрос.

— У его милости была веская причина оставаться вдали, — сказала Мойра, оглянувшись на дверь. — Но не сочтите меня сплетницей за эти слова.

Слишком заинтригованная, чтобы продолжать есть, Аннабелл отодвинула тарелку в сторону.

— Пожалуйста, расскажите мне. Очень важно, чтобы я разобралась во всем, что происходило в жизни его светлости. Я никогда не предам вашего доверия.

— Ну ладно, — сказала Мойра. — Я кое-что знаю. По слухам, его милость был влюблен в герцогиню до ее замужества. Говорят, герцог увел ее у него.

— Лорду Саймону нестерпимо было видеть свою возлюбленную замужем за старшим братом, — добавила Ливви. — Говорят, он добровольно поступил в кавалерию и покинул Англию, чтобы не присутствовать на свадьбе.

Аннабелл откинулась на спинку стула, пытаясь осмыслить услышанное. Лорд Саймон был когда-то безумно влюблен в мать Николаса. В этом ли причина того, что он не хочет иметь с мальчиком никаких дел? Потому что ему невыносимо смотреть на ребенка, напоминающего ему об утраченной любви?

«Только держитесь подальше от меня. Оба. И вы, и мальчик».

Воспоминание о его жестоких словах уничтожило ростки сочувствия в ее душе. Она не позволит себе расчувствоваться и выискивать извинения его недопустимому поведению. Лорд Саймон — холодный, надменный аристократ с камнем вместо сердца. Она сделает все, что в ее силах, чтобы не позволить ему дурно обращаться с мальчиком.

Внезапно она осознала, что девушки все еще продолжают сплетничать о лорде Саймоне.

Ливви говорила Мойре:

— Леди Луиза все время ездит сюда. Думаешь, его милость приударил за ней?

— Бес его знает. Но вчера он выглядел влюбленным, улыбался и все такое, — ответила Мойра. — Может, весной пойдут под венец.

Ливви подперла подбородок натруженными, загрубевшими от постоянной работы ладонями и мечтательно вздохнула: